Исаакиевский собор в Ленинграде много лет использовался в качестве музея антирелигиозной пропаганды с ее нелепыми и богохульными плакатами и прочими экспонатами. В 1945 году состоялось целое представление передачи знаменитого собора для его первоначальных целей. На самом деле Советы оказались в весьма затруднительном положении: в конце Второй мировой войны власти сделали все, чтобы доказать миру, что в Советском Союзе религия никогда не подвергалась гонениям. В этот кризисный период перехода от жестоких преследований к толерантности в Ленинград приехала иностранная делегация, и протокольный отдел ВОКСа предпринял специальные усилия, чтобы показать этой делегации Исаакиевский собор. Они хотели произвести на нее хорошее впечатление и опровергнуть «клевету» западных газет, в которых появлялись сведения о религиозных преследованиях.

ВОКС намеревался продемонстрировать, что с богослужением все обстоит нормально, но ошибка в выборе времени для этого визита все испортила. В то время, когда в расписании делегации было посещение собора, несколько срочно собранных бригад рабочих расставляли горшки и вазы с цветами, которые только что привезли сюда. Члены делегации застали рабочих, ликвидировавших следы антирелигиозных лозунгов, все еще висящих на стенах, и я сам видел, как те, кто знал русский язык, читали атеистические цитаты из Маркса, Ленина и Сталина. Огромные малахитовые колонны все еще были обернуты ужасными красными полотнищами с пропагандой безбожия.

Советская власть понимала, что безбожие никогда не победит, даже если закрыть все церкви, храмы и мечети, пока еще остаются священники. Поэтому ликвидация еще живущих служителей церкви и запрещение обучения духовенства оставались их приоритетной задачей. Четыре православные академии — в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве и Казани — были закрыты, а преподаватели и студенты разогнаны. Огромные библиотеки этих четырех учебных заведений были переданы государству, что означало исчезновение многих драгоценных книг; лично я видел некоторые из них в разных местах столицы. Подобным же образом были закрыты семинарии в Тирасполе, Житомире, Саратове и Могилеве. В Житомире в здании семинарии расположилась военная казарма, в часовне поместилась банковская контора. Перед началом войны в России еще было несколько синагог, но верующие евреи предпочитали собираться для богослужения в более отдаленных местах. В Минске они собирались в частных домах. Баптисты были вынуждены поступать так же задолго до того, как были запрещены их издания на русском языке.

Из сорока одной церкви всех вероисповеданий, существовавшей в Москве в 1936 году, уже через пять лет после принятия новой конституции открытыми остались менее половины. Однако во всем мире этот новый законодательный документ был воспринят как беспрецедентный символ и гарантия религиозной свободы. Отдельно от этого проводились кампании морального и физического запугивания верующих с применением различных методов для того, чтобы «отбить охоту» верить в Бога. Я знал одного достойного православного священника, жившего недалеко от Москвы, которому удавалось все это время держать двери своей церкви открытыми для прихожан. Неожиданно у него потребовали заплатить огромный индивидуальный налог, эквивалентный одной тысяче долларов. И этот человек был вынужден уехать из деревни, состоящей из четырехсот бедняцких семей, где было невозможно собрать такую сумму.

Сельсовет, в котором преобладали коммунисты, заявил, что церковь будет переоборудована под другое учреждение вследствие отсутствия священника. Членов церковного совета посетили работники НКВД и, соответственно, поговорили с ними, а некоторых вызвали в местное отделение, где они выслушали целый список предупреждений и угроз. После этого последовало отступничество нескольких человек из двадцати членов совета, так называемой «двадцатки», необходимой для регистрации прихода и существования церкви. И церковь была закрыта на «законных основаниях».

Нет необходимости повторять, что Русская Православная Церковь пострадала больше других. Тем не менее я свидетельствую, что к 1939 или 1940 году нигде в Советском Союзе не осталось и следов общин баптистов, лютеран, евангелистов, адвентистов Седьмого дня и других протестантов. Я знаю, что их единоверцы из Германии, Великобритании и США напрасно писали письма в собственные посольства в поисках сведений о судьбе этих людей. Все следы данных братств были потеряны, хотя не было никаких сводок о репрессивных мерах против них. Очень часто я делал запросы в справочные бюро о той или иной церкви, зная, что они были действующими. Но каждый раз получал такой ответ: «Сообщений религиозного характера не даем».

В публикации одного из изданий правительства США, «Коммунизм в действии», читателям сообщается: «Со времени нападения Гитлера на СССР авторитет Церкви постоянно растет». Однако при этом не объясняется, что стоит за этим авторитетом. Удивительно читать про «авторитет» Церкви тому, кто прекрасно осведомлен о процессе ликвидации, проводимом Кремлем. Живучесть Церкви тем более удивительна, когда вспоминаешь, сколько было предпринято усилий для ее уничтожения.

Когда я вернулся в США, меня часто спрашивали, могли ли русские прихожане посещать церковь и разговаривать со мной. Многие думали, что религиозная служба предназначалась только для сотрудников американского и французского посольств. Поэтому я заявляю, что в течение одиннадцати лет и восьми месяцев мне приходилось выполнять обязанности священника в церкви Святого Людовика Французского, расположенной на улице Малая Лубянка, дом 12.

Во всех концах страны русские люди вздрагивают при упоминании слова «Лубянка». На самом деле эта часть города приобрела свою страшную репутацию только с приходом Ленина. Бывшая ЧК, теперь МВД — КГБ, в начале 20-х годов присвоила себе целый ряд строений в этом районе, в том числе и церковный дом, в котором я должен был бы жить. Под дулом пистолета владельцы домов и наниматели были изгнаны, а иначе им грозил арест. Я видел указ с подписями и печатью ЧК об эвакуации церковного дома без предоставления компенсации. Постепенно ЧК захватила один за другим соседние дома вокруг церкви Святого Людовика. За годы экспансии МВД — КГБ стали обладателями огромного комплекса зданий общей площадью в несколько тысяч квадратных метров, приобретенных методом захвата.

Основные здания секретной полиции располагались на площади Дзержинского (бывшей Лубянке), частично на улице Кузнецкий Мост, на Сретенке, в Фуркасовском переулке и немного на улице Кирова — весь этот комплекс называют Лубянка. Таким образом, церковь Святого Людовика со всех сторон была окружена подразделениями МВД — КГБ. Под землей в этих местах находились тайные казематы, известные своей страшной славой на весь Советский Союз. Все это надо иметь в виду, когда говорят о посещении церкви Святого Людовика. И какими же смелыми и отважными были русские люди, открыто приходящие на богослужения при таком жутком окружении!

Церковь Святого Людовика была построена на этой улице сначала из дерева в 1789 году, а потом — из камня. И ко времени нашествия Наполеона в 1812 году здесь был уже большой приход. Эта церковь была отнюдь не маленькой часовней, но полноценным храмом. Построенный в архитектуре классицизма, он контрастировал с привычными для Москвы церковными строениями в византийском и боярском стиле, широко распространенными до революции. При большевиках необычная архитектура здания привлекла внимание Московской комиссии по искусству, которая отнесла его к памятникам старины. До войны 1941 года этот статус оставался чисто теоретическим и воспринимался как насмешка, поскольку государство отказывалось продавать нам строительные материалы для ремонта здания. Но, когда гитлеровские генералы начали восстанавливать богослужения на оккупированных территориях, Кремль почувствовал необходимость что-то тоже восстановить. И тогда нам было не только разрешено сделать давно необходимый ремонт, но нас даже официально поддержали. Негласный успех методов гитлеровской пропаганды имел неожиданные результаты, но об этом позже.