— …а она ему отвечает, что не будет разбираться, где чья голова! Представляешь, Стас, свою голову с моим всем остальным?..

— Лучше умру. Ты же волосатый, как обезьяна.

— Зато зимой не мерзну. А ты маленький.

— Маленьких больше любят.

Раздался дружный хохот.

— Нечего возразить, да, Вик?

Стаса много любят?! Нет, это нормально, конечно — он милый, но они как-то странно об этом говорят. А кто его любит?!

Коля поспешно толкнул дверь.

Битком набившаяся в избушку компания весело повернулась к нам.

— Аська, привет! — проорало сразу несколько голосов, и это, почему-то, было очень приятно. Кто-то радостно добавил: — Ась, я прямо сегодня подпишу все свои конечности, ты смотри, в случае чего, ладно?

Как дети.

— Ты зачем меня звал, Тим? Поглумиться?

Тим стоял передо мной, улыбаясь и заслоняя широкими плечами половину комнаты.

— Прости, Ась. Ты словно комок нервов. Пойми: у двух обормотов истерика от стресса, а все остальные не видели, как это было, и все им хиханьки.

— У нас тоже истерика от стресса! — возмутился Виктор. — Знаешь, как обидно — все Сашке с Серегой досталось!

— Представляю, как будет обидно Кирюхе, когда ему все расскажут… — тихо сказал Тим.

Обидно — это узнать, что несколько часов провела с Германом, но совершенно этого не помнить… Ой, что со мной? Он затопил мой бриг, я его ненавижу… Надеюсь, я не выцарапала ему глаза.

— Что за фигня? — растерянно пробормотал кто-то.

Все обернулись, и я увидела Рустама, сидевшего за столом и недоверчиво глядевшего в компьютер.

— Это Валерка с Данькой, — объяснил он. — Только что вернулись. Пишут, что попали в реальную засаду… Даньку подстрелили… С ними была Ася…

Парни снова повернулись ко мне, с удивлением и зарождающимся восторгом ожидая моего комментария.

— Сейчас будет видео, — сообщил Рустам.

Тим смотрел уже без улыбки. Потом сделал шаг к столу, и я увидела, наконец, то, ради чего он меня вызвал.

В углу, на стыке двух покрытых домоткаными одеялами лавок, под полочкой для образов сидел Денис.

— Дэн? — так же, как я, не веря собственным глазам, воскликнул Коля.

Денис слегка улыбнулся и кивнул.

У меня перехватило дыхание. Кто это?! Бездушный зомби? Некто незнакомый, считающий меня врагом? В любом случае, это не тот человек, с которым меня столько связывало…

— Может, где-то временная аномалия? — предположил Рустам.

— Что с Даней? — спросил Тим.

Рустам пожал плечом.

— Пишут, тяжело был ранен. Пишут, Ася вовремя появилась, но сразу ушла, как доехали.

Денис смотрел на меня, а я боялась его взгляда. Я боялась слов, которые он вот-вот произнесет.

— Ась, что с ним было? — с профессиональным интересом спросил Тим.

Я повернулась и быстро вышла из домика, а через два шага по влажной от росы траве прыгнула к Дарху.

При моем появлении Дарх, нервно расхаживавший по площадке у самого обрыва, резко обернулся и опустил руки. На его лице отразилось расслабление, как будто сию секунду распались сжимавшие тело оковы или решилось что-то важное. Он беспокоился обо мне? О том, как действует его наркотик или о том, что я больше не вернусь, поскольку отменена угроза?

Вдруг, увидев что-то у меня за спиной, он резко наклонился в сторону и послал мне через плечо белый огненный шарик. Что, уже и это может?!

Я обернулась и остолбенела.

Там, где я мгновение назад ступила на гору, в полуприседе застыл, уклоняясь от молнии, Денис.

Мне пришлось изрядно помотать головой, оценивая настрой то одного, то другого, но в итоге я лишь поняла, что не закончились еще на сегодня события, способные меня удивить до невозможности.

Дарх смотрел на Дениса с необъяснимой враждебностью, как лесной зверь, на размеченную территорию которого забрел соплеменник; разноцветные глаза Дениса излучали восторг. Он разглядывал Дарха, как очарованный, он смотрел так, словно увидел нечто потрясающее, огромное, невероятное и прекрасное… словно видел в нем что-то, чего не видела я.

Дарх развел руки, медленно поворачивая ладони, как в ту ночь на Острове, когда пытался снова убить Сасика. И точно: между каменными плитами загудел, ища дорогу, ветер.

Мощный поток воздуха развернул меня и отнес на несколько шагов дальше, бережно усадив в мягкую травку, и тут же понесся на Дениса, уже с воем, уже безжалостный.

Денис исчез.

Но не успела я испугаться, как он возник снова — на самом гребне одной из белых плит, и уже не просто восторгался глазами, а счастливо смеялся, словно победил в каком-то труднейшем состязании.

Дарх снова махнул руками, и ветер сбил Дениса с ног. Он кувырнулся и плавно опустился на землю, а потом, почувствовав приближение нового порыва, взлетел.

Дарх взлетел тоже.

Движения его рук были теперь резкими, почти невидимыми, и замысловатыми. Ветер носился над вершиной так, что попавшее в него случайное облако разодрало в клочья. Денис исчезал, появлялся вновь в другом месте, и я видела, что у Дарха ладони чешутся запустить в него новую молнию, но он, видимо, еще не мог позволить себе такой роскоши.

Денис вдруг поймал воздушную струю в горсть и с размаху метнул обратно, в Дарха, за секунду превратив ее в десяток ледяных клинков. Не ожидавший такого Дарх получил несколько глубоких касательных царапин на левой руке и потерял позицию, по инерции уйдя вниз и подставляя правый бок…

Я легла на спину, подложив под голову скрещенные руки.

Пока боги дерутся, Перворожденный может отдохнуть.

Поединок закончился объявлением перемирия, инициатором чего выступил Денис, хотя, при желании, он вполне мог бы укокошить Дарха. Резко прекратив атаки, он остановился, назвал его братом и извинился за вторжение.

Агрессия Дарха погасла — он понял, что, если уйдет Денис, с ним уйду я, а он по какой-то причине не хотел этого. По этой же самой причине листьев на камне сохло ровно столько, сколько нужно для одного раза, и унести с собой, реши я оставить Дарха, мне было бы нечего.

Денис, все еще счастливый, уселся рядом со мной на траву, а Дарх устроился поодаль, давая понять, что он может слышать наш разговор, но не интересуется им.

— Ты нашел душу?

На секунду Денис замер, будто не ожидал от меня этого вопроса, да еще заданного так прямо и грубо, и не знал, насколько серьезно я спрашивала.

— Да, — опустив глаза и вздохнув, ответил он. — Оказалось, я очень надежно ее вложил.

В его ответе меня, на самом деле, волновало все, и не только слова, а больше — интонация и мельчайшая мимика, которые показали бы, насколько знаком мне этот человек. Или уже не человек.

Он посмотрел исподлобья, чуть скривив кончики губ в виноватой улыбке.

— Куда? — утихомиривая радостно ухнувшее сердце, спросила я.

Перед ответом он снова потупился. Это было непривычно для Дениса, но именно это и доказывало окончательно, что он вернулся — никто, кроме него, не смог бы измениться именно так.

— В свои песни.

Дарх навострил уши. Я тоже.

Он вложил душу в песни. Затасканная фраза. Странно.

— Помнишь, — получив мое внимание, как долгожданный подарок, продолжил Денис, — я рассказывал, что мои фонограммы крутила за свои некая группа? Так вот, они написали мне, когда я был больнице — им было нужно, чтобы я спел живьем на концерте. Они втиснулись в программу концерта, думая, что проскочат с записью голоса, как обычно, но оказалось, что там эта возможность технически отрезана. Знаешь, в то время я был в таком состоянии, что не мог ни с кем спорить. Не апатия, а придушенная злоба… чувствовал себя слабым, но испытывал жесточайшую потребность как-то действовать. И я согласился.

Сощурив глаза, он посмотрел на занимавшийся закат, и было ясно, что он до сих пор еще не пережил того, что с ним случилось.

— Стою на сцене, пою. Даже не думаю о том, что пою. Много раз это пел, поэтому голос работает автоматически. Людей не вижу, никого. Но вдруг начинаю чувствовать, как люди — все, и в зале, и на сцене, и за сценой, вливают в меня силу. Они так слушали песню, что самих себя забыли, они целиком были в ней. Они уже знали ее и любили, и даже то, что я пою механически, их не сбило — они слышали ее так, как я пел до смерти. Когда это до меня дошло, я вспомнил, как ее написал. Какой смысл был в ее словах, в ритме, в паузах… И то, что я тогда, в прошедшей жизни, чувствовал, стало ко мне возвращаться. И я понял, каким мне нравится быть: что думать, что чувствовать, как поступать — я нашел свою душу! Я пел, а люди отдавали все больше и больше. Они не контролировали тот поток, свои жизненные силы, которые вливали в меня, и чем дальше, тем яснее было, что я не в состоянии вместить столько. Но во мне проснулся интерес — вмещу или нет? И что случится, когда переполнюсь?