— Только у людей обычно занимает лет тридцать подготовка… м-м, разума для этого акта.

— Да?..

— Доверять материализованный фантом инстинктам так же глупо, как и наделять его собственным сознанием, а держать одно сознание одинаково активным для нескольких тел, контролируя их действия — противоестественно. Надеюсь, ты это понимаешь.

У меня нет столько времени. Пришлось просто огрызнуться:

— Тебе-то что?

Дарх ухмыльнулся.

— Ты права.

— Ну и не лезь тогда.

Он ухмыльнулся снова. Еще шире.

— Ты права в том, что ты делаешь. По мнению богов. Некоторые считают, тебе нужно помогать.

Такого быть не может. То есть, я знаю, что не все боги безнадежно тупы, но Дарх никогда искренне мою правоту не признает. Это обман.

И всё же.

— Допустим, я тебе поверила. Но ты не помогаешь, ты говоришь, что сделать то, что я собираюсь — невозможно.

— Ошибаешься. Я сказал, что ты сама сделать это не сможешь.

Терпение.

— Кто-то расщепит мое сознание за меня? Не ты ли? В какой форме от меня требуется согласие?

Дарх, наконец, уселся на каменную плиту, свесив ноги.

— Да, — признал он, — это был бы отличный способ от тебя избавиться. Но на время войны с пришельцами я объявляю перемирие.

— Я не самая глупая.

— И не самая слабая. Неужели ты боишься, что не сможешь мне противостоять, если я попытаюсь захватить твой разум?

— Не знаю. Такого опыта у меня нет.

— Пора его приобрести.

И ведь как убедителен, змей.

— Хорошо. Что ты предлагаешь?

Он немного помолчал. Потом я поняла, что, на его месте, тоже долго подбирала бы слова.

— Люди называют это наркотиками.

А ведь точно! Что ж еще изменяет сознание?! Вот только…

— На меня не действуют наркотики.

— Откуда ты знаешь? — вскинулся Дарх.

Пришлось ответить вежливой улыбкой: какая ему разница, откуда? И какая разница, кто узнал, я или некто другой с кровью Перворожденного?

Дарх задумался. Вернее, прислушался — по его лицу было видно, что он открыт чужим мыслям, и вокруг него витало больше духов, чем обычно. Недолгий божественно-духовой консилиум закончился резолюцией:

— Сделаем специально для тебя.

До сих пор я думала, что наши с Дархом разборки — это наши с Дархом разборки, а другим лишь интересно посмотреть, чем они закончатся, но ситуация приняла иной оборот.

— Дарх, кому, кроме тебя, это нужно? Ты — ясно, ты хочешь одурманить меня какой-то наркотой, и, пока я в отключке, исполнить все свои обещания-угрозы, но остальным-то это зачем? Богов настолько раздражают Перворожденные? И вы искренне уверены, что мои братья ничего не поймут?

Духи взвились над вершиной.

— Уф… — выдохнул Дарх. — Какое… обезоруживающее недоверие.

Я пожала плечами. Хорошо было бы, если недоверие действительно могло обезоружить.

— Ладно, давай по порядку. Во-первых, богов здесь нет. Только духи, причем независимые. Да, я не смогу тебе это доказать, потому что духов ты на самом деле видеть не можешь. Только следы их движения в этой трехмерности. Боги подсматривают, конечно, но не вмешиваются. Даже покровитель не может мной управлять.

Черт, как жаль. А в голосе Дарха — ни одной фальшивой ноты.

— Допустим. Во-вторых?

Он помедлил. Совсем немного, но этого хватило, чтобы полностью изменить манеру всего поведения со мной: облик Дарха за эти пару мгновений утратил признаки высокомерия, взгляд стал прямым, а голос — спокойным. Его спина выпрямилась, плечи опустились.

— Во-вторых, я забираю назад свои угрозы.

Я поаплодировала.

— В актерском мастерстве ты точно бог!

Он прикрыл глаза, признавая мое право не верить — угрозы когда-то были убедительнее нынешних заверений. А затем сказал:

— Я знаю, что не ты меня убила.

Время, остановись… Чтобы унять взбесившееся сердце и не дать вырваться страху. Чтобы успеть перекрасить отчаянье в насмешку.

— Дарх, ты с ума сошел?! Ты сам видел, как я это делала!!!

— …И я знаю, кого ты защищаешь.

Чего мне стоило заморозить лицо в мине снисходительного удивления! Но все усилия пошли прахом, лишь Дарх произнес имя:

— Герман. Влюбленная женщина, тонкие духи сразу тебя распознали.

Никогда раньше в моей голове не было так пусто. Неужели остается единственный выход — убить?..

— Не бойся, ничего я ему не сделаю. Не сейчас. Его охраняют так, что даже десять богов никакого вреда ему причинить не смогут. И сейчас никто не будет ему вредить. Сумасшедших нет.

«Почему?» — застрял в моем горле вопрос.

— Потому что ставят на него. Потому что это человек, способный понять и победить. Сделать невозможное.

Что он говорит? То, что я сама думаю о Германе — чтобы убедить в своих добрых намерениях? А ведь действует! Тому, кто так говорит о Германе, я с разбегу раскрыла бы душу! Но не Дарху.

Однако ему еще осталось, что сказать. В гипнотической тишине высокогорья единственным живым, сильным и значимым прозвучал его голос:

— ЭТО ЧЕЛОВЕК, ЗАТОПИВШИЙ НАШИ С ТОБОЙ КОРАБЛИ.

И вслед за звуком голоса, не дав опомниться, в меня влетели две ярко-резкие мнемотемы: Герман, коротким движением руки, всего лишь нажатием на небольшой черный рычаг посылающий торпеду сначала в «Монт Розу», а потом в подводную лодку Дарха.

И в это невозможно не поверить.

Начав всерьез готовиться к самокопированию, я обнаружила еще одну веселенькую проблему — одежда. В отличие от моего тела, это ресурс истончаемый и невосполняемый. Всегда носить с собой несколько комплектов и сразу, после создания копии, ее одевать? И ходить с чемоданом? А если придется раздвоиться срочно, да прилюдно?

Проблема даже не успела показаться неразрешимой, как что-то (или кто-то) изнутри подсказало мне выход. Одежда должна стать частью тела. Как шерсть у животных.

Помнится, Белый Командор после воскрешения говорил о том, что, если понадобится, я могу отрастить себе хоть крылья, а где крылья, там и мех.

Какой еще мех?! Я буду как обезьяна? А другие варианты есть?

Чешуя. Плавники. Перья. Роговые пластины. Хм, если отпустить воображение, комбинации их цветов, размеров и плотности на теле могут быть потрясающе красивыми и практичными.

Ой, а вот и ответ на вопрос, который как-то недосуг было задать Старшим, но который исподтишка меня беспокоил: почему их зовут по цвету одежды? Теперь ясно, что не одежды. Они вообще не одеты — а зачем? И почему я до сих пор не додумалась до этого?

Потому что до сих пор мне было важно быть похожей на людей. А теперь — нет. Стоп, не думать об этом. Слишком больно.

Лучше подумаю о своем будущем виде. Очень хочется стать чем-то радужным и со стразиками, но неуместно это, пожалуй, в условиях войны. Да и, чтобы никого не шокировать чересчур контрастной переменой, придется остаться в черном.

Ну и ладно. Обрасту короткой черной бархатистой чешуей. Целиком, кроме головы, шеи и пальцев на руках. Так, если мысленно прикинуть это на себя, получается слишком облегающий силуэт, даже по понятиям нынешней моды. Тогда… тогда нужно отрастить складки, прикрывающие нескромности: одну вокруг бедер, другую вокруг груди. Будут изображать мини-юбочку и топик. Ну, как-то так.

— Что обдумываешь? — спросил Дарх.

Я послала ему свой мысленный эскиз. Он замер от неожиданности, а потом метнул мне образ гигантского ножа для чистки рыбы.

— Не нравится? — подчеркнуто равнодушно спросила я.

— Нет.

Странно. Вполне прилично и даже красиво — если, конечно, считать, что это одежда.

Всё, пора менять имидж. Наверное, лучше всего дать команду коже, детально представив каждый этап метаморфозы, да и заснуть. Просто заснуть, ведь волноваться больше не о чем.

Сон накрыл меня, словно тяжелое ватное одеяло, мгновенно и неотвратимо, как если бы одеяло это давно молча ходило за мной по пятам и лишь ждало удобного случая, чтобы наброситься. Впрочем, можно попробовать вспомнить, когда я в последний раз спала… Давно.