2. «Если гений мой бьет впустую…» Если гений мой бьет впустую, Это значит: я буду после, А покуда только бастую На заводе жизненной пользы. С тарабарщины этой не тронусь я В путь далекий, Пыль клубится конусом Вдоль дороги. Ветру больше делать нечего. Будто Брут, Ветер воет воинственно вечером, Люди врут. Ну а мы, поэты, что мы делать будем? Призывать напрасно свет к ответу? Пыль пускать в глаза, как ветер людям? Строить ветряные мельницы, как люди ветру? 3. «Их глаза отливают закатами…» Их глаза отливают закатами, Игроки обступили кругом. Чтоб играть открытыми картами, Надо сильным быть игроком. Поэты — боги, пусть каждый знает, Даже лбы, которые медны: Во-первых, потому что поэты жаждут, Во-вторых, потому что бессмертны. Поэты жаждут чести и славы: И того, и другого достойны. Поэты не литературные завы, — Они воины. Поэты знают, за что им биться, Не чертите поэтам границ пунктир, Не ломайте спицы у колесницы, Летящей по творческому пути. «Холуи и подхалимы…» Холуи и подхалимы Самые тщеславные Рушили неутомимо Церкви православные. Холуи, конечно, цепки, Но бывают странности: Подхалимы сгинут, церкви На века останутся! Про череп Возводился корпус № 8. И лопаты ударялись оземь. И от ветров Подымалась пыль. Наконец на глубине 2,5 метров Обнаружен череп был. Может, он убит винтовкой ТОЗ; Но не умер он, а только замер. Пусть лежит. Как говорил Христос, Мертвые себя хоронят сами. «Не признан я бездарными такими…» Не признан я бездарными такими, Которые боятся как огня Непризнанных. Им нужно только имя, Но именно имени нет у меня. Но все равно. Способен я на то, И ты поймешь, в газетах роясь, Все это вышеупомянуто… За что боролись? Не хочу я здоровой советской мистики, Одного хочу лишь: Чтоб в сегодняшний день мои стихи На эпиграфы разошлись. Я равняться, как и все, по средним Не имею никаких охот. Как достойный капитан, последним Я покину футуризма пароход. «Я потерпел под небом крах…»
Я потерпел под небом крах, Хоть было небо темно-синее… Я побежден. Мне плохо, как Итальянцам в Абиссинии. Я молодец, что мир постиг, И сам себе я шар земной, — И даже тот меня простит, Кто недоволен мной. «В отряд наш явилась девушка N…» В отряд наш явилась девушка N. Зовут ее Лена. Она попадать не желает в плен, И море ей по колено. Но я возразил ей, что в море глубко И ей по колено не море, а юбка. Она сказала, что эта обыденность Ей надоела. Она обиделась. 1942 Ю-88 Он в чужое небо лазил, Ибо власть ему дана Разрушать на радость расы Неповинные дома. Хоть летал часами долгими, В облаках скрываясь ватных, Но на подступах к гор. Горькому Протаранен был стервятник. Долетался и доюркался, Получил свое возмездье — И лежат осколки «юнкерса» На завидном видном месте. Возле памятника Чкалову, Чтобы пальцами стучали Все — от старого до малого — По осколкам горьковчане. Это чтоб ребята малые, Металлические части От стервятника отламывая, Испытывали счастье. «Корабли ушли на базы…» Корабли ушли на базы, Небосвод синел… Жили-были папуасы И миссионер. Он рассказывал им сказки Про духовный быт, А они, закрывши глазки, Поглощали спирт. Но один из них однажды, Думая про рок, Заявил ему: — О наш ты Пастырь и пророк! Отпусти нас в Апеннины, Где священный Рим, Под напевы пианины Мы его узрим… «В мелких и грязных делах…» В мелких и грязных делах здорово руки умыть, Смело взглянуть в жизни слащавую муть. К черту уйти навсегда да при этом иметь Только лишь веру в себя да черного хлеба ломоть, В поле открытом его пополам разломить Здорово…………..! |
