Про белую ворону Правдою неправды умудренный Хамельон Не хочет белой быть вороной Средь черных ворон. Не очень умный и ученый, Не очень смелый; Он средь ворон совсем не черный, А только серый. Ну, а тому, кто открыватель, Тому, кто первый, Тому быть надо в черном аде Вороной белой. В среде мещан нерастворенный Пророк Поэтограда, Я белой остаюсь вороной — Так мне и надо. 1943–1944 «Все изменяется под небом…» Все изменяется под небом, Цепь изменений — божий глас; И книги по сравненью с хлебом Подешевели во сто раз. Своею всякий занят соткой, Дабы картошка завелась. А книги по сравненью с водкой Подешевели в двадцать раз. Мои стихи хотя как водка, Но разделили судьбы книг, Ибо окно они — не фортка, И много свету через них. Весь белый свет стихам цена, Окно стихов не затемнят. Но нет поэту мецената… И сам себе ты меценат. В дурацких хлопотах утонешь. Времени уходит треть Минимум на то лишь, Чтоб с голоду не умереть. 1944 Г. У Все творчество мое простое, И в нем коварных мыслей нет; Но хорошо, что я построил Глазковский университет. Мои стихойные исканья В нем обязательный предмет, И мной сработан не из камня Глазковский университет. Меня признают — я уверен — Раньше, чем через двести лет, И будет лучшей из таверен Глазковский университет. Но в наши дни всемирной дури И героических побед Вступать я не рекомендую В Глазковский университет. 1944 Заявление в Литфонд Пользуясь тем, что я не жена писателя, Муж которой на фронте, Не считаясь с тем, что я поэт, Полагая, что обедать не обязательно, Мне в Литфонде Не дают талонов на обед. Разве это справедливо? Нет. А на базаре купить что-либо Не хватает монет. 1944 «Все на свете очень сложно…»
Все на свете очень сложно, Королевна! Жить со мною невозможно Ежедневно. Доля истины и здесь есть, Королевна! Приходи дней через десять Непременно. Я в словах довольно точен, Королевна! Только будь со мною очень Откровенна. 1944 «Соберутся пять парнишек…» Соберутся пять парнишек, Прочитают двести книжек, И начнут ребята сдуру Создавать литературу. Понапрасну ум мрача, Изучают Кумача, Тем не менее, однако, Изучают Пастернака. Ничего не понимают, Как и чем живет страна; На зато упоминают Всех поэтов имена. 1944 «Москва послевоенная…» Москва послевоенная. Ее себе представь: Живут в ней повседневная И праздничная явь. Рассветная — занудная От серой суеты, Вечерняя — салютная — Уводит в мир мечты. 1944 «Вечная слава героям…» Вечная слава героям И фронтовое «прости». Фронт не поможет второй им, А мог бы им жизнь спасти. Лучше в Америке климат И дешевизнее быт; Но мертвые сраму не имут, А вы отказались от битв. Вы поступаете здраво, Пряча фронты по тылам; Но в мире есть вечная слава, Она достается не вам. 1944 «Идет война, неся события…» Идет война, неся события И всё и вся бросая в бездну. И не забыть ее Нам даже в царствии небесном. Потом — потом война закончится, Сдадутся немцы нам на милость, А нам, конечно, не захочется, Чтобы все это повторилось. Руки Руки разные на белом свете, И у всех различные названья, У меня рука — как у медведя, А у Вас предмет для целованья. Но своей руки не обменяю На такую, как у Вас, — красивую. И своей судьбы не променяю На такую, как у Вас, — счастливую! 1944 |
