«Но помните!» — завершал Гораций свою речь, —«пусть пророчество и греет наши сердца надеждой, мы не должны целиком и полностью полагаться на него, отдаваясь его воле. Мы должны сделать все возможное для победы сами! Мы не владеем Божественным светом, но я уверен, что это заклинание не может быть единственным, что способно погубить Сферу. Наши совместные усилия и преданность Союзу помогут нам! А если Кристл и появится, пусть это станет для нас приятной неожиданностью».

Воинам же о Кристл возвещала Иглария. На время рассказа она сменила свой надменный и слегка презрительный ко всему тон на уверенную, радостную речь. Она не смотрела на воинов свысока, из-под полу опущенных ресниц, а твердым шагом обходила их ряды, порой кладя руку кому — нибудь на плечо. Она не старалась показать превосходства, напротив, Иглария стремилась убедить воителей в том, что она с ними равна. И те приняли ее открытый, искренний рассказ, приветствуя прекрасную дриаду ответным гомоном голосов.

— Знаете, я бесконечно рад, что буду завтра сражаться с вами плечом к плечу! — в который раз уже произнес Гром, будто заранее прощаясь со своими друзьями.

Хару тут же вырвался из воспоминаний и оглядел Грома.

— Мы все будем рады, ты знаешь, — терпеливо ответила Селена.

К сожалению, приподнятый дух воинов так и не передался друзьям, как надеялся Хару. На всех них воители смотрели, как на героев, за которыми они с радостью пойдут в сражение. Хару знал, что, даже умирая, они будут счастливы, что имели честь биться под знаменем короля гномов, архимага Зехира, потомка Вульфгара, великолепной Селены или храброго Морана. Герои Токании были своего рода талисманом всего войска, и Хару чувствовал, что просто не может подвести солдат.

— Они даже не представляют, с каким врагом столкнулись, — прошептал Зехир, обводя лагерь глазами. — Они еще не видели всю мощь Сферы. Мы видели. И только мы одни знаем, что завтра не один из нас сложит голову за Токанию. Я говорю о нас, — маг перевел отрешенный взгляд на друзей, — а тому, кто останется в живых, придется нести ужасную ношу скорби….

— Но не зависимо от того, проиграем мы или нет, — продолжил Моран, — завтра Сфера увидит, насколько ничтожна ее армия, построенная на корысти, злобе и ненависти. Пускай увидит наш единый дух и нашу дружбу.

— Боюсь, она их не оценит, — грустно ухмыльнулся Хару.

— Еще как оценит, когда мы победим! — засмеялся вдруг Гром. — Не унывайте! Нет ничего сильнее нашей дружбы!

Уже за полночь Хару осторожно вошел в палатку Ирен и, стоя, долго вслушивался в ее дыхание.

Затем, опустившись рядом с ней на кровать, обнял ее за талию, уткнувшись лицом в густые черные волосы. Протекала последняя спокойная ночь. Завтра все решится!

Хару проснулся от низкого завывания рога, которое, казалось, разрезало даже густой утренний туман. Ведьмак скорее почувствовал, чем понял, что то не было сигналом ни одного из народов большого лагеря.

— Вставай, скорее, — колдун потряс за плечо сонную Ирен.

Опоясавшись подаренным Громом мечом, Хару отбросил матерчатое полотно палатки и вышел наружу, оглядывая встревоженный лагерь.

Вооруженные до зубов воины, на ходу поправляя снаряжение, спешили к северной стороне лагеря. Рог пропел второй раз.

— В чем дело? — спросила Ирен. Ее глаза были круглыми от тревоги.

— Начинается, — выдохнул Хару, вдруг увидев черный стяг с кругом и крестом, который развевался неподалеку от сгрудившихся воинов. — Войска Сферы прибыли. Думаю, это гонцы от нее.

— Хару, Ирен!

Ведьмаки обернулись. К ним подъехал Горан, ведя под уздцы двух лошадей.

— Поторопитесь, — посоветовал он. — Мы должны знать, что хотят нам передать посланники Сферы. Хотя, кажется, я итак знаю, что они скажут.

Хару махнул рукой колдунье и, пришпорив коня, ринулся за уже порядком отъехавшим вперед наставником.

Солнце еще не взошло, и лагерь освещали лишь ярко — красные факелы, трещащие на морозе. Хару вдохнул полной грудью, и с облегчением почувствовал, что исчезло напряжение, преследовавшее его последние несколько месяцев. Сегодня будет битва. Сегодня настанет конец всем мучениям. На душе у ведьмака было так легко, что он даже весело улыбнулся сам себе, с радостью ожидая приближающуюся битву, несущую за собой избавление от всех его душевных страданий. Пусть даже ценой смерти, но она исцелит в нем все заботы и тревоги.

— Дорогу! — зычно крикнул Горан, гарцуя перед медленно расступавшимися воителями. Здесь же к ведьмаку присоединились Старейшины, выехав впереди всех навстречу маленькой делегации, гордо стоявшей под черно — кровавым знаменем.

Отряд, посланный колдуньей, состоял из двенадцати орков, возглавляемых крупным крутолобым самцом. Его зеленая морда была вымазана охрой, придавая своему обладателю еще большей свирепости. В черные патлы волос орка были вплетены кусочки разноцветных шкур и раскрашенных костей, а клыки, выступающие из-под нижней оттопыренной губы, были окрашены в красный цвет. В когтистой лапе посыльный сжимал грубый огромный ятаган с множеством зазубрин на лезвии. Вглядываясь в ряды своих врагов, орк монотонно проворачивал оружие в ладони, не исключая, что на отряд могут в любую минуту напасть. Командир и все его воины восседали на диких лохматых лошадях, с силой бьющих мускулистыми ногами промерзлую землю.

— Кто ваш Вождь? — прорычал орк, обегая глазами толпу.

Навстречу выступил Гораций.

— У нас нет предводителя, — отрезал эльф. — Каждый народ, будь то эльфы, гномы или кто — то еще, идет во главе своего короля или Круга мудрецов. Вы можете говорить с любым из нас.

Орк изумленно замычал, еще больше выпятив нижнюю губу. Затем, увидев, что никто из врагов так и не обнажил оружия, он заткнул ятаган за пояс и заерзал в грубо сделанном кожаном седле.

— Я прислан передать пожелания своей госпожи, — продолжил он, с интересом разглядывая белые одеяния Горация, которые так и светились в серой мгле утра. — Сфера приветствует вас и выражает надежду на добрую битву. Тем не менее, моя госпожа не хотела бы проливать ни капли крови, посему, предлагает вам присоединиться к ней. Тогда никто не пострадает. Не будут разрушены ваши дома. Вы станете вассалами моей госпожи, и больше никогда не будет никаких войн! Все останется в неприкосновенности, и, к тому же, вы будете вознаграждены. Ну? Каков ваш ответ?

— Никогда! — взревел Гром, и его глаза налились кровью от ярости. — Ваша лживая ведьма предлагает нам сдаться! Это подло и унизительно для нас! Мы никогда не допустим, чтобы Токанией правила ее темная безжалостная рука! Если она желает власти, пусть сначала попробует победить нас!

Король Урбундара выхватил из-за пояса начищенный двуручный топор и швырнул его к ногам коня орка. Топор вонзился в миллиметре от коротконогой лошади, но та лишь фыркнула, еще раз ударив широким мозолистым копытом о землю, оставив в ней глубокую впадину.

Грома поддержала Ирен, стараясь перекричать воинственный ропот собравшейся толпы:

— Мы видели, как Сфера поступает с союзниками, а точнее, с родным братом! Неужели она думает, что мы поверим ей?

Орк разразился диким ревом.

— Я не потерплю оскорблений в адрес госпожи! Еще слово, и тот, кто унижает ее, поплатится жизнью!

За спиной орка блеснули натянутые на тетивы стрелы. Грома тут же обступила со всех сторон его дружина, создавая собой живую защитную стену. Король гномов в ярости растолкал своих солдат, и, храбро выпятив грудь, обернулся ко взбешенному орку.

— Спокойно! — властно крикнул Гораций. Затем, обернувшись к гонцу, он объявил: — Передайте Сфере, что мы отклоняем ее предложение.

— В таком случае, госпожа желает вам удачи, — буркнул орк, и стал разворачивать своего мускулистого коня.

Посланцы унеслись в степь, по направлению к далеким огням вражеского стана, таявшего в густом непроглядном тумане.

— Через пару часов они нападут, — предупредил Горан, проезжая мимо Хару и Ирен. Время готовить войска.