Три оставшихся антоновца захотели ознакомиться с прибывшими "казаками". Естественно, Котовский не вправе им был отказать. После осмотра партизаны были в восторге.

— Да все ваши казачки, по своей выправке и молодцеватости, больше похожи на офицеров, чем на солдат.

Котовский от такого комплимента заулыбался.

После осмотра вернулись в штаб бригады. Стол в это время был уже накрыт: самогон, жареные куры, баранина — всё честь по чести. Выпив и расслабившись, партизаны разговорились. С их слов стало ясно, что Матюхин поверил письму "атамана Фролова" и Эктова лишь наполовину: слишком многим он рисковал, выходя из лесу. Однако многие партизаны уже начинали роптать: им надоело сидеть в лесу, как волкам. Зато с наслаждением рассказывали, что пленных красноармейцев, попадающих им в руки, они не рубят и не расстреливают, а просто откручивают им головы. Особенно славится своей свирепостью их командир, Иван Матюхин. Но была получена в этой пьяной беседе и более ценная для Котовского информация: адреса явок и места, откуда повстанцы получают оружие, подковы и другую утварь, необходимую для борьбы. На застолье присутствовал и Эктов, но он старался по большей части молчать.

— Нам бы сейчас помощь не помешала. Но прежде, чем наступать на Тамбов, надо во что бы ни стало разгромить бригаду Котовского, — произнёс один из антоновцев.

Его тут же поддержал другой:

— Да, а то эта сволочь уложила уже несколько тысяч наших ребят.

Котовцы переглянулись между собой, при этом сам Котовский едва заметно улыбнулся.

— Ничего, справимся и с Котовским, — заверил он партизан.

Тем временем приближалась полночь, а посланцы к Матюхину всё ещё не возвратились. Котовский уже начал волноваться: как бы их не разоблачили и не расправились с ними.

И лишь в 3 часа ночи Захаров с Симоновым вместе с посланцем Матюхина вернулись в Кобылинку. Привезли ответное письмо. В нём сообщалось, что 14-й и 16-й партизанские полки во главе с командованием и политсоставом под командой самого Ивана Матюхина стоят от села в двух вёрстах и что Матюхин, желая убедиться в своих будущих союзниках, требует, чтобы к нему явились лично атаман Фролов и Павел Эктов.

Котовский понимал, что в этой ситуации он ставит себя под удар: стоило Эктову только лишь намекнуть Матюхину о том, кто рядом с ним, и с Котовским вмиг расправятся с особой жестокостью. Но отступать было не в правилах Григория Ивановича. К тому же, Эктов давно уже мог раскрыть котовцев, но до сих пор этого не сделал. Красный комбриг немедленно согласился.

Он оседлал своего любимого коня Орлика и, в сопровождении Эктова, Захарова и Симонова, отправился на встречу с Матюхиным. Выехав из села, Котовский, поравнявшись с Эктовым, заговорил:

— Я трезво учитываю положение, вероятным выходом из которого считаю смерть, отдаю себе отчёт о своих действиях и на безумный шаг иду сознательно. Но имейте ввиду, Павел Тимофеевич, что при первой же попытке предательства вы будете мною немедленно убиты. И ещё: в тот момент, когда мы будем подъезжать к бандитам, вы не должны отрываться от меня ни на одну секунду и я должен чувствовать ваше стремя своим, иначе вас ждёт немедленная смерть.

— Я отношу ваши последние угрозы в мой адрес, Григорий Иванович, к тому, что мы действительно оказались в критической ситуации. Но на меня ваши угрозы уже практически не действуют, — ответил Эктов. — Неужели вы до сих пор мне настолько не доверяете?

Эктов глянул на Котовского, но тот, ничего не ответил, пришпорил своего Орлика и вырвался вперёд.

Вдруг из темноты вынырнула группа всадников, моментально окружившая подъехавших. И тут многие из них с радостными возгласами приблизились к Эктову и стали пожимать ему руки. Дальше поехали все вместе. Впереди их ждала большая группа всадников, вытянувшаяся колонной по шести. Подъехали к небольшой группе командиров и политработников. Во главе этой группы восседал на коне здоровый, рослый мужчина со звереобразным лицом. Сам Иван Матюхин — догадался Котовский. Хорошо подтянут, в полуофицерском френче хорошо отутюженном. Вокруг него человек 15 командиров и политработников партизанской группы.

Котовский решил действовать прямо и решительно. Первым подъехал к Матюхину и крепко пожал ему руку, тут уже упрекнув за недоверие.

— Столько дорогого времени мы с вами потратили на пустые разговоры вместо того, чтобы бороться против красных частей.

— Бережёного бог бережёт, — ответил Матюхин, внимательно вглядываясь в лицо "атамана".

Котовский стал пристально изучать Матюхина. Сам человек немаленький, рядом с этим антоновским вожаком красный комбриг на какой-то миг почувствовал себя котёнком рядом с тигром. Матюхин заметил этот миг и незлобно усмехнулся. Но Котовский уже в следующую секунду резко поворачивает лошадь и приглашает следовать за собой.

— Справа по три, шагом марш! — командует Матюхин и вся колонна, приблизительно человек в двести, трогается.

Впереди колонны — Котовский, слева от него Матюхин, справа Эктов, чуть позади весь командный и политический состав антоновцев. И лишь за ними Захаров с Симоновым. Котовский периодически взглядывает на Эктова и несколько раз сильно нажимает на его ногу, словно напоминая об угрозе тут же убить его при первой же попытке предательства. На боку у Котовского висит маузер, застёгнутый наглухо, в правом кармане наган, на взводе которого лежит его палец. Нервное напряжение огромно, но, собрав в кулак всю свою силу воли, красный комбриг держит себя в руках и тихо, спокойно переговаривается с Матюхиным, рассказывая тому о своих успехах в борьбе с красными.

Тут раздаётся окрик одной из выставленных вокруг села застав котовцев:

— Стой! Кто едет?

— Киев, — произносит Котовский.

— А что за отзыв? — вновь вопрос командира заставы.

— Корсунь! — спокойно отвечает Котовский.

Теперь уже ему бояться нечего — он среди своих.

Постепенно втянулись в село, в ту его часть, которая доходила до самого леса. Гостей встречают "казачьи" квартирьеры.

— Как у вас поставлено дело охранения? Останутся ли за селом заставы? — поинтересовался осторожный и всё ещё подозрительный ко всему Матюхин.

— Об этом лучше спросить одного из ваших бойцов, которые привезли мне письмо и сами видели наши охранения, — ответил Котовский.

— Сюда и муха не пролетит, Иван, а не то, что пролезут красные, — успокоил Матюхина один из его посыльных-командиров.

Лишь после этого Матюхин успокаивается, разрешает отвести своих людей по квартирам. После этого Котовский предлагает всему командному и политическому составу и партизан, и казаков перебраться на другую сторону села, где Котовский-Фролов разместил свой штаб. Матюхин согласно кивает. Берёт свою личную охрану, около 65 человек, и вскакивает в седло.

Около штабной избы своего комбрига уже дожидается полуэскадрон одного из полков. Вся делегация приближается к дому, спешивается и входит внутрь. Хозяин радушно всех приветствует и стол заставляется богатым и разнообразным угощением. Однако Котовский грозно указывает хозяину:

— Сначала дело, угощение потом!

Перед операцией Котовский ознакомил своих штабистов с планом задержания Матюхина. И сейчас главное — не спугнуть его в последний момент. Поэтому и решено было сначала провести совещание, а потом уже приступить к трапезе. В этот момент со стороны железной дороги стала явственно слышна артиллерийская и пулемётная стрельба. Антоновцы насторожились, а Котовский незаметно для других удовлетворённо улыбнулся: командующий Тухачевский выполнил его просьбу по поводу стрельбы холостыми. Но он тут же взял себя в руки и успокоил Матюхина и его людей:

— Всё в порядке! Это мои основные части дерутся возле станции Сампур с красным бронепоездом и с бригадой Котовского.

Поймав на себе настороженный взгляд Матюхина, Котовский заключил:

— Я за этот участок спокоен: мои ребята справятся с красной сволочью.

— Хорошо, коли так, — кивнул Матюхин. — Можем начинать совещание.