– Когда? – шепчу я, мой голос дрожит от эмоций. – Когда ты вообще, блять, сказал это?
– Вчера.
– По телефону?
Он улыбается, хотя на его лице по-прежнему отражается удивление.
– Да, Фрэнк, по телефону, – отвечает он терпеливо. – Ты что, не слышал меня?
– Нет! – я начинаю плакать. – Связь была дерьмовой. – Я чувствую, что задыхаюсь. Чувствую, что снова проваливаюсь в этот яркий мир, наполненный смешанными чувствами, и я вдруг понимаю, что ближайшие несколько секунд, минут и часов так резко всё изменили, что я даже не знаю, что будет дальше. Такое чувство, словно я проглотил огонь.
А затем Джерард садится на кровати, притягивая меня к своей груди. Он гладит меня по волосам и шепчет "Успокойся, милый" и "Теперь я здесь, здесь". Меня окутывает его запах – сигаретный дым, пот и дешёвый одеколон. Боже, это запах счастья, чистого счастья, и в какой-то момент я чувствую что-то, близко напоминающее спокойствие.
А потом я отталкиваю его от себя и слезаю с кровати, на которой он сидит грустный и отверженный среди беспорядка одеял и простыней. Держаться на некотором расстоянии, держаться на некотором расстоянии, держаться на некотором расстоянии. У меня кружится голова, и я чувствую себя так, словно меня сейчас стошнит. Почему это сейчас происходит? Я же был зажившим... был.
И тут меня словно молнией ударяет, я никогда не был. Ни на секунду я не был зажившим без него. Я стал таким хорошим лжецом, что обманывал даже самого себя. Я просто зарыл в себе ту часть меня, которая говорила мне, что я никогда не отпущу его. А теперь я балансирую на опасной грани, в опасной близости от того, чтобы сломаться уже без возможности восстановиться.
– Фрэнки, иди сюда, – говорит мне Джерард. Как будто я просто домашнее животное. Игрушка, и он может просто щёлкнуть выключателем, и я вернусь к жизни. Как будто он может отдавать мне приказы, ожидая, что я буду им следовать. Но я больше не хочу этого. Это просто не совсем то, чем я являюсь.
Или, может быть, я есть игрушка. Я дрожу от усилий, стараясь не ползти обратно в его объятья. Даже если это всё, чего я хочу и о чём могу думать. Хотя это просто может спасти мою жизнь. Я так сильно желаю не хотеть его всего. И того, что он может сделать со мной.
Я опускаюсь на пол, прижимая колени к груди в жалкой попытке собрать себя. Мне нужно обхватить себя руками, или я могу развалиться. Просто чтобы убедиться, что я всё ещё здесь. Я трясусь так, словно у меня ломка. Вот мой наркотик, игла уже в вене, он прямо передо мной. Всё, что мне нужно сделать – принять его, и я получу кайф.
Мой разум пытается сказать мне, что он плохой парень, очень, очень плохой парень. Но я знаю, что он не плохой. Он просто тот, кто уничтожил меня, тот, кого я всё ещё люблю, и из-за этого разум пытается сказать мне, что он – неправильный. Но моё тело просит меня не слушать, ссылаясь на то, что он – правильный.
– Пожалуйста, – я не обращаясь ни к кому конкретному. Может быть, к тем силам, которые пытаются разорвать меня на две части. – Пожалуйста, сделай так, чтобы я не нуждался в этом.
Джерард выглядит охваченным благоговейным страхом, и даже немного испуганным. Вот я, Джи. Вот Фрэнки, неуравновешенный, как никогда.
– О чём ты говоришь?
Меня привлекает его голос, как мотыльков – свет. Мои глаза встречаются с его, я вглядываюсь в его расширенные зрачки и свет, который от них отражается. Луна.
– Почему ты это делаешь? – спрашиваю я его. Мой голос звучит грубо и резко, как будто я проглотил битое стекло. – Почему ты так со мной поступаешь?
– Фрэнки, пожалуйста, успокойся. Я не могу понять тебя, когда ты плачешь. Разве мы не можем просто поговорить?
– Поговорить? – мой голос звучит шокированным, что странно, потому что сейчас все винтики в моём мозгу вращаются с ошеломляющей скоростью. Я встаю и возвращаюсь на кровать, мои ноги так затекли, что удивительно, как я не падаю на пол. – Ты хочешь поговорить со мной? Всё, что ты можешь – хотеть поговорить об этом? Как ты ушёл от меня без всяких, блять, объяснений? Или, может быть, мы могли бы поговорить о том, как ты погубил меня, и как заставил стать Невидимым. Мы могли бы поговорить о том, как ты оставил меня, бросил, когда я нуждался в тебе больше всего, Джерард. Я нуждался в тебе, а тебя, блять. Здесь. Не было.
Он вздрагивает и открывает рот, чтобы ответить, но я опережаю его.
– Я любил тебя, – говорю я ему, мой голос сочится злостью, несмотря на то, что из глаз продолжают вытекать слёзы. Это, наверное, самые сурово звучащие слова, которые я когда-либо произносил, несмотря на эмоции, которые они в себе несут.
И он ошеломлён. Как будто я ударил его ногой в грудь, или обернул свои руки вокруг его горла и сжал.
– Ты... ты любишь меня сейчас? – спрашивает он. Неуверенно, будто боясь услышать ответ. С отчаяньем, словно ему необходимо знать, что я люблю его.
Я хочу сказать ему, что, конечно, я всё ещё его люблю. Что я никогда и не прекращал. Что я буду продолжать любить его до конца своей жизни, и даже выйдя за рамки вечности. Но слова, которые слетают с моих губ, совсем не те, что могут обнадёжить. Это чистая, губительная ложь.
– Я не знаю.
Его тщательно выстроенное выражение лица демонстрирует некоторое удивление, прежде чем рушится окончательно, превращаясь в один из самых печальных взглядов, который я когда-либо видел. Это могло бы разбить моё сердце миллион раз, если бы оно уже не было разбито.
Но где-то внутри я достаточно сильный, чтобы продолжить говорить.
– Джерард... Я не думаю, что ты когда-нибудь поймёшь, что сделал со мной. Это было похоже на то, будто ты собрал все мои внутренности и увёз с собой. И я был просто пустым. Просто этой ужасной, пустой оболочкой. И я не хотел быть одним из тех парней, на которых смотрят люди и спрашивают: "Что с тобой случилось? Что сделало тебя таким опустевшим?" Но знаешь, что? Я принял это. Не знаю почему, но я принял это, потому что знал, что ты ушёл по каким-то причинам. Даже если ты не сказал мне о них прямо, я понимал, что ты не разбил бы моё сердце без каких-либо причин. Ты такой разный, Джерард Уэй, такой разный, но ты не жестокий. Ты никогда прежде не был со мной жесток.
