Кажется, что проходит несколько часов, прежде чем мои рыдания постепенно утихают, и на их смену приходят ужасные хрипы, из-за которых кажется, что я действительно умираю. Может, так и есть.

Как только я перестаю так сильно плакать, Джерард поднимает мою голову и кладёт себе на колени. Он гладит меня по волосам и позволяет крови капать на его узкие джинсы. Я знаю, что измазываю его кровью, слезами и соплями, но он, кажется, этого не замечает. Или, может быть, его это просто не волнует. Моя здоровая рука цепляется за его футболку, пока маленькое тело дрожит от усталости.

Я хочу быть невидимым. Но больше этого я хочу, чтобы он увидел меня. Я хочу, чтобы он и только он увидел, какой я на самом деле.

Отвратительный слабый трус.

Река

Мы остаёмся в коридоре. Вокруг никого нет, все ушли на ланч. Те, кто ещё остался внутри, вероятно, на нижних этажах. Всё, что здесь есть — давно заброшенная ванная комната, кладовая дворника и кабинет, где раньше учили домоводству, когда в школах ещё преподавали такое дерьмо.

Я осознаю только три вещи:

1) Моё дыхание поверхностное и хрипящее из-за опухшей губы и крови, засохшей в носу.

2) Тонкие пальцы Джерарда вплетены в мои волосы. Пожалуй, это единственное, что держит меня в сознании.

3) И последнее, но, конечно, не последнее по важности, мой позор. Каждый сантиметр моего тела пропитан стыдом. Джерард, наконец, видит, кто я на самом деле. Я впустую трачу свою жизнь. Мне стыдно, что я всё ещё здесь, дышу и ненавижу себя, в то время, как есть кто-то мёртвый, но, вероятно, заслуживающий жизни больше, чем я. Тот, кто, вероятно, хочет жить больше, чем я. Но прямо сейчас больше всего я хочу быть в состоянии сказать что-то стоящее Джерарду.

Поблагодарить за... за что? За то, что наблюдал за тем, как из меня выбивают дерьмо? Да. Потому что мы оба знаем, что если бы он вмешался, мне бы влетело ещё больше. У меня есть ощущение, что если бы он попытался уложить тех парней, мы бы оба оказались на полу, истекающие кровью. И кто же тогда заставил бы меня чувствовать себя в безопасности?

Я признаю, что у меня напрочь отсутствует здравомыслие. Сколько вы знаете людей, которые просто приветствуют вас, а вы уже балансируете на грани безумия? Готов поспорить и ставлю свою жизнь, что у большинства из вас нет ни одного такого человека. А если он есть? Вам чертовски повезло, не облажайтесь, чуваки.

— Я — тупица, — это совсем не то, что я планировал ему сказать, но это вполне предсказуемо.

Атмосфера меняется, когда мои позорные слова повисают в пустом коридоре. Единственное, что остаётся неизменным — пальцы Джерарда в моих волосах.

— Тсс, Фрэнки, это всего лишь я, — шепчет он.

Я вскакиваю с его колен, моё сердце колотится со скоростью восемь миллионов ударов в минуту. Я уже давно не в коридоре, я в спальне с Оуэном. Он шепчет те же слова. Тссс, Фрэнки, это всего лишь я. И взгляд его ледяных голубых глаз металлическими шипами вонзается мне в грудь, так что я оказываюсь пригвождённым к кровати и задыхаюсь под его взглядом...

— Это я — тупица, — продолжает он мягко, пытаясь снова меня успокоить. Он не задаёт вопросов, почему я так разволновался. — Просто тупица Джи.

— Джи? — шепчу я, поворачиваясь к нему лицом. Он мягко мне улыбается, его бледные пальцы в моих волосах.

— Майки называл меня так, когда был маленьким, — говорит он, улыбаясь воспоминанию. — Он не мог выговаривать Джерард, поэтому называл меня Джи.

Я хочу снова стать ребёнком, чтобы моей единственной проблемой было невыговаривание имени Джерарда. Чтобы снова быть невинным.

Несмотря на то, что Оуэн забрал мою невинность, когда я был ещё ребёнком, ублюдок.

Но я не хочу сейчас думать об этом. Не тогда, когда пальцы Джерарда в моих волосах, и он просит меня называть его ласковым именем.

— Спасибо, Джи, — шепчу я, на моих губах его имя звучит свежо и по-новому. Мне хочется улыбнуться, и я ловлю себя на том, что на самом деле делаю это, хоть это и причиняет боль разбитой губе.

Джерард убирает мою чёлку и снова улыбается.

— Давай приведём тебя в порядок.

***

Представьте это.

Бледный, как призрак, парень, выглядящий лет на двадцать или около того, с растрёпанными чёрными волосами и в одежде, заляпанной кровью. Он помогает идти другому парню, они подходят к кабинету посещаемости. Этот молодой парень жирный, с различными порезами и синяками на лице. Он заметно хромает, заваливаясь на правую сторону. Скорее всего, это причина, по которой Парень #1 его поддерживает.

Эти окровавленные парни, смахивающие на солдат, возвращающихся с поля боя, заходят в кабинет. Молодая женщина за столом пытается скрыть своё удивление, но терпит поражение.

— Мне нужно забрать Фрэнка Айеро, — вежливо говорит Парень #1 молодой женщине, чья челюсть слегка отвисает.

Она запинается в словах:

— Вы... вы его с-семья?

— Его брат, — отвечает Парень #1, не упуская ни одной детали. Он легко подмигивает ей, улыбается потрясающей улыбкой, но не объясняет, почему он или Парень #2 так выглядят.

Из-за того, что девушка довольно недавно устроилась на работу в школу, она позволяет ему забрать другого потрёпанного парня. Она провожает их взглядом, пока дверь не захлопывается, и ребята не выходят на парковку.

Я удивлён тем, как легко Джерард вытащил меня из школы на всю остальную часть дня. Нет сомнений, что бедная женщина из кабинета посещаемости просто не могла нормально думать. Мне тоже трудно думать, когда Джерард улыбается. Но всё равно, я не ожидал, что это будет так легко.

Вскоре мы сидим в его машине, выезжая со стоянки. Я не знаю, куда мы едем, но, в любом случае, это не имеет значения. Я узнаю об этом, когда мы доберёмся.