– Да, – честно отвечаю я. Я изучаю тени на ковре, отбрасываемые его ссутуленной фигурой. Из зала приближаются шаги моей матери, останавливаются у моей закрытой двери, а затем снова удаляются. – Я не хотел её терять. Знаешь, это просто случилось.
– Это всегда просто случается.
Я хочу сказать ему, что не для меня. Для меня "это просто случилось" не так, как для других людей. Но конечно, я не говорю ему об этом.
– Кто это был? – он задаёт свой следующий вопрос, и это определённо то, чего я не ожидаю услышать.
– Просто какой-то парень... никого важного, – лгу я.
Джерард смотрит на меня, приподняв брови.
– Твоим первым был парень? – я киваю. – Но ты же был таким молодым.
– Был, – соглашаюсь я, – и в течение долгого времени я не думал, что когда-нибудь снова смогу всё чувствовать.
Он роняет карандаш.
– Пэнси, ты просто грёбаный ребёнок, знаешь это?
И мне как-то удаётся засмеяться, потому что с ним я честен, честнее, чем с кем-либо за всю свою жизнь.
Ещё пара минут проходит в тишине. Они превращаются в десять, затем в двадцать. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы оставаться хорошим натурщиком. Я так стараюсь, что начинаю дрожать, а мышцы от напряжения застывают.
– Подними глаза, – говорит Джерард. – Нет, на меня, – и я подчиняюсь. Я смотрю прямо ему в глаза, до сих пор не решив, карие они или зелёные при этом освещении, стараясь оставаться неподвижным, но я всё ещё дрожу. Это даже не сразу приходит мне в голову, что, может быть, я дрожу из-за той правды, которую только что открыл ему. Может быть потому, что я боюсь того, что он узнает больше, и я окажусь просто засранцем из-за того, что всё скрывал. Может быть, потому, что я на самом деле очень голодный.
Может быть потому, что в этот момент мы смотрим друг на друга с такой убивающей честностью, что я боюсь потерять себя. Мне, может и не нравится то, кем я являюсь, но это всё, что у меня есть. И потерять то, что повреждено, значит потерять себя полностью. И вот что пугает меня сильнее всего в тот момент, пока его сухие губы складываются в кривую усмешку, которую я так люблю.
– Давай сделаем перерыв, – предлагает он, тихо поднимаясь со стула. Я остаюсь неподвижным, пока он подходит и залезает на кровать, встречаясь со мной посередине. И может быть, позже я буду отрицать, что был тем, кто подался вперёд первым, но когда наши губы встречаются, это те губы, которые я, безусловно, неумолимо люблю.
*ОКР - Обсессивно-компульсивное расстройство, при котором человека постоянно что-то тревожит. Типичное поведение, связанное с ОКР, это когда человек многократно моет руки, делает одни и те же вещи.
История моей жизни
Помните, я говорил, что самая страшная вещь - просыпаться в чужой постели? Ну, так вот, я поменял своё мнение. Как я только что узнал, гораздо страшнее просыпаться в собственной постели рядом со спящим парнем, к которому ты испытываешь первые безотчётные чувства. Давайте назовём это слепым увлечением, за неимением лучшего слова.
Мой будильник, поставленный на 6:30 однообразно звонит, я поворачиваюсь в своей кровати и встречаюсь с тёплым дыханием Джерарда на своей щеке. Не только с ним, но ещё и с его рукой, змеёй обвивающейся вокруг моей талии и легко сжимающей моё бедро во сне. На ум приходят его вчерашние слова. "Фрэнки, этим вечером я собираюсь позаботиться о твоей безопасности".
Внезапно, его захват кажется защищающим, и я благодарен высшим силам за то, что Джерард был здесь вчера вечером, и заботился о моей безопасности, как и обещал.
Он что-то бессвязно бормочет, пока я стараюсь выпутаться из его захвата и отодвигаюсь, чтобы выключить будильник. Я мечтаю уткнуться лицом в его затылок и лежать так весь день, но на этой неделе я ни разу не отсидел целый день в школе, и у меня есть куча предметов, которые нужно наверстать. Так что я нехотя ускользаю от тёплого Джерарда и из-под своего одеяла, и плетусь к ванной, чтобы принять душ. Я снова прошёл целый круг, это пятница.
Когда я выхожу из ванной спустя двадцать пять минут, чувствуя себя слабым, замёрзшим и чертовски завидующим, кажется, он всё ещё блаженно спит. Я бы продал свою левую ногу только ради того, чтобы заползти обратно в постель. К сожалению, спустя три секунды приходит мама и стучит в дверь моей комнаты: "Фрэнк, ты встал?".
Я бросаю свирепый взгляд на Джерарда.
– Удачливая сучка, – бормочу я с горечью.
Он улыбается, не открывая глаз.
– Тебе лучше поцеловать удачливую сучку на прощание, прежде чем отправиться в школу, маленький мальчик. Когда ты придёшь домой, её здесь уже не будет.
Моё сердце проваливается, пока я залезаю на кровать, возвращаясь в его объятья.
– Почему не будет? – спрашиваю я, ненавидя это хныканье и слабое разочарование в своём голосе.
– Я отправляюсь на конвенцию по искусству в Нью-Йорк, – отвечает он, приоткрывая один глаз, чтобы оценить мою реакцию. – Но не беспокойся, я буду дома завтра поздно ночью.
Это не делает меня счастливым, как должно быть. Я не думаю о том времени, когда он вернётся, а только о том времени, в течение которого его здесь не будет, и я буду один. И я не могу объяснить это внезапное ощущение, преследующее меня, как будто я могу просто расплакаться. У меня есть это непреодолимое желание залезть в его карман и прятаться там, пока он не вернётся.
– Фрэнки, поцелуй, – требует он почти нетерпеливо, вытягивая свои губы. Я немного улыбаюсь от его голоса, звучащего по-детски, но его уход явно не лучшее начало дня, который, несомненно, будет отстойным. Я признаю, что в моей голове был образ его, рисующего здесь или спящего, когда я вернусь домой. Представление этой картинки заставляет меня почувствовать себя в безопасности, и я действительно долгое время был в безопасности. Но я не целую его.
