Он снова шепчет:

– Я люблю тебя.

И я слышу свой ответный шёпот:

– Я боюсь.

***

В офисе моей матери, как в грёбаном ледниковом периоде. Так было всегда, ещё с того времени, как я был ребёнком. Так что даже когда Джерард отъезжает, а я захожу в офис, по-прежнему кажется, будто я на улице. У них круглый год работают кондиционеры. Неудивительно, что все пациенты здесь психи.

Мои зубы стучат, пока я поднимаюсь в лифте на шестой этаж, где находится офис моей мамы. Я такой чертовски счастливый, что подпрыгиваю на пятках весь путь вверх. Когда лифт звенит и двери раздвигаются, я выхожу и иду по коридору к двери с золотой табличкой:

Доктор Линда Айеро.

Я вхожу, и меня с улыбкой приветствует секретарша, потому что мы знаем друг друга с тех пор, как мне исполнилось три. Раньше я часто приезжал на работу вместе с мамой, и её секретарша Ким всегда рассказывала мне истории, не давая заскучать.

– Привет, Кимми, – говорю я, широко ей улыбаясь. – Мама там?

– У неё сейчас пациент, Фрэнки, но ты можешь остаться здесь и подождать, если хочешь, – отвечает Кимми.

Но я уже подхожу к двери кабинета. Я слышу, как она разговаривает с пациентом, спрашивая у него, почему он думает, от него ушла жена. Когда я открываю дверь и проскальзываю внутрь, она кидает на меня убийственный взгляд, мол, как и почему я её прерываю, и что я такого натворил. Я просто усмехаюсь и сажусь на диван, где пациент не может меня увидеть.

Мама продолжает свой сеанс, записывая что-то в блокнот, в то время как бедный парень рассказывает практически всю историю своей жизни. Но она продолжает на меня поглядывать, анализируя мои нервные движения и улыбку, которая, кажется, никогда не сойдёт с моих губ.

Парень, наконец, уходит, продолжая рыдать о своей жене, и я выхожу в ту часть офиса, где она принимает пациентов. Я ложусь на кожаный диван, который так и говорит: "Пожалуйста, расслабляйся. Легче решать проблемы, когда ты чувствуешь себя комфортно". Она остаётся сидеть в своём кресле, по-прежнему держа блокнот на коленях.

– Фрэнки, что ты здесь делаешь? – спрашивает она, глядя на свои часы. Она говорит мне, что у меня есть ещё пятнадцать минут до её следующего сеанса.

Я делаю глубокий вдох. И смотрю ей прямо в глаза.

– Мама, я гей.

Очевидно, это не то, о чём она думала, я собираюсь рассказать. Её губы складываются в идеальную букву "О", а брови приподнимаются.

– Э-э... – она не может подобрать слова.

– Я знаю, что ты это как бы уже знала, – продолжаю я, потому что боюсь потерять свою храбрость, если сейчас остановлюсь. – Ты знала это, потому что у меня никогда не было девушки, и ты знала это, когда Джерард пришёл ко мне в гости. Ты знала это с того времени, как он появился рядом со мной.

Она кивает головой, как бы поощряя меня продолжать. Я понимаю, что это самый правдивый разговор с мамой, который был у меня за все эти годы.

– Прости, что я не сказал тебе раньше. Это не потому, что я думал, что ты перестанешь меня любить, потому что я знал, что ты бы всё равно любила меня.

– Я всегда буду любить тебя, Фрэнки, – шепчет она, улыбаясь мне.

– Я знаю, мам, я знаю это. – Я делаю глубокий вдох. – И я люблю Джерарда.

Её улыбка становится шире.

– О, Фрэнки. Ты счастлив?

Я киваю.

Ещё один глубокий вдох.

– Я сожалею о том, что сделал с Оуэном. – Ну, это неправда. Совсем нет. Потому что в субботу вечером я сказал маме по телефону, что Оуэн и я подрались, и я ударил его кулаком в лицо. И после этого, я отправился к Джерарду. Я никогда не говорил, что это Джерард выбил из него дерьмо. А Оуэн был слишком труслив, чтобы признаться в этом хотя бы самому себе.

И я уверен, что абсолютно не жалею об этом.

Вопить. Кричать. Ругаться. Моя мать не делает ни одну из этих вещей. Ни одну. Она встаёт и обнимает меня.

– Фрэнки, меня это не тревожит. Я знаю, что это, вероятно, делает меня ужасной матерью, но я не хочу врать тебе. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. И если Джерард делает тебя счастливым, то я на 100% поддерживаю тебя.

Я вспоминаю тот подслушанный разговор между Джерардом и мамой.

"Кем бы вы двое не были, у ваших отношений есть огромный потенциал сделать его счастливым. И это всё, что я хочу для Фрэнки. Всё, что я хочу, – чтобы он нашёл своё счастье, которое потерял где-то по пути. Помоги ему найти его".

И я обнимаю свою маму, думая о тех сокровенных словах, которые я сказал Джерарду, а он сказал мне их в ответ, и понимаю, что я нашёл его. Я был потерян, но теперь я найден.

Двуликий

Я тону, погружаюсь так глубоко и теряю контроль. Становлюсь неуправляемым, плавясь под его губами. И думаю, я даже не хочу, чтобы меня спасали.

Это действительно самое прекрасное чувство. Совершенное спокойствие. Знание того, что он любит меня, и он снимает мою рубашку и целует мою кожу так, как никогда не целовал раньше. Как будто я вернулся домой с войны, и мы наслаждаемся всеми теми простыми вещами, которые я пропустил, хотя на самом деле, я не упустил ни секунды. Мои пальцы в его волосах. Его губы касаются моих бёдер, приближаясь к резинке боксеров. Его длинные и тонкие пальцы прикасаются и дразнят. Мой эгоизм нуждается, хочет, жаждет и горит.

Так хорошо. Так хорошо быть в огне.