Моё выражение лица заставляет его рассмеяться, и этот тихий смешок кажется слишком зловещим. Он подходит к кровати и протягивает ко мне руку. Проводит пальцами по лицу почти что с нежностью.

– Ты всегда был таким красивым. Таким реальным. И всегда моим, – бормочет он себе под нос.

Он звучит как настоящий псих. И сумасшедший блеск в глазах только дополняет этот образ.

– Слышишь меня? – шепчет он. – Ты мой и только мой. Ты не его. Так что я собираюсь просто избавиться от него.

– Нет, – вскрикиваю я, отстраняясь от Оуэна. Я встаю с кровати и иду к ванной. Держаться на некотором расстоянии, держаться на некотором расстоянии, держаться на некотором расстоянии. – Пожалуйста, не трогай его, – прошу я.

– Что, любишь его?

В моём горле всё пересыхает и першит. Я почти задыхаюсь.

– Пожалуйста, просто оставь его в покое.

– Ты не должен был ничего ему рассказывать, Фрэнки. Это должен был быть наш маленький секрет.

Он делает ещё один шаг ко мне, а я делаю шаг назад, упираясь в стену. Мои глаза быстро бегают, и я пытаюсь найти выход из положения. Он перекрывает дверь.

– Мне очень жаль, – шепчу я. Это всё, что я могу придумать, чтобы сказать.

Глаза Оуэна загораются.

– Нет, это не так, – его губы растягиваются в ухмылке. – Но поверь мне, ты будешь жалеть.

Следующее, что я осознаю, – меня откидывает к стене с такой силой, что из лёгких выходит весь воздух. Моя голова ударяется об угол, и перед глазами появляются чёрные пятна. Я задыхаюсь, когда зубы Оуэна ощутимо вонзаются в мою шею. Из моих глаз текут слёзы, пока я безуспешно пытаюсь высвободиться.

А затем я перестаю бороться. Я не знаю, какие кошмарные вещи произойдут этой ночью. Всё, что я знаю, что я ничего не могу сделать, потому что это единственная вещь, способная спасти Джерарда. А я должен вернуть ему долг.

Я не пытаюсь остановить поток слёз, текущих по моим щекам. Мой нос забивается, я не могу дышать, лицо краснеет и становится пятнистым, но я ничего не делаю. Меня передёргивает, когда он кончиками пальцев касается моего живота, скользя ниже и ниже. Я закрываю глаза и рыдаю, пока он залезает в мои пижамные штаны. Я стараюсь представить, будто я где-то в другом месте с кем-то, кто сейчас далеко отсюда и счастлив. Но всё, о чём я могу думать, так это почему Джерард не хочет заниматься со мной сексом. Я просто грязный оттраханный мальчик и ничего больше.

Стекло в окне громко звенит, отчего я подпрыгиваю. Оуэн это игнорирует, продолжая возиться со своим ремнём, не отрывая при этом своих губ от моей шеи. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на окно над моей кроватью.

О Господи, у меня, наверное, галлюцинации. Я где-то читал, что сильный страх заставляет людей их видеть. Как, например, те люди, которые утверждают, что видят Иисуса Христа или Бога, прежде чем умирают в своих кроватях. Но клянусь, что когда я смотрю на окно, я вижу Джерарда, его ладонь прижата к стеклу, а на лице выражение полного ужаса.

И мне интересно, я умру? Может быть, это и есть смерть. Может быть, я просто по горло сыт этим, и моё сердце собирается остановиться? Это может быть моим концом, моей и Джерарда лебединой песней. По крайней мере, я сделал одну стоящую вещь в этой жизни.

Следующие несколько секунд размываются. Я чувствую, как Оуэн отрывается от моего тела, а затем мои ноги дрожат ещё сильнее, прежде чем подкашиваются. Я соскальзываю на пол, замечая бледного и покрытого инеем Джерарда, откидывающего Оуэна на пол около моей кровати. Мои глаза закрываются, почти утопая в облегчении, и всё, что я чувствую, это ледяные касания снега, который залетает в комнату из-за ветра и открытого окна.

А затем рядом со мной Джерард, ласково убирающий мои волосы своими руками, которые на ощупь, как лёд. Он так сильно дрожит, что на это практически больно смотреть. Но я никогда снова не смогу оторвать от него глаз.

– Откуда ты пришёл? – спрашиваю я. Мой голос подрагивает от слёз, а слова, как осколки, царапают горло.

Джерард усмехается, стуча зубами.

– Я же о-обещал, что н-не о-оставлю т-тебя одного, – отвечает он. Он выглядит усталым, и всё никак не согревается.

Медленно до меня доходит, что он имеет в виду.

– Как давно ты там?

– Я н-никогда и не уходил. – Он помогает мне встать и усаживает на край кровати. Оуэн валяется на полу, выглядя так, словно потерял сознание.

Я смотрю в окно, пока он его закрывает. Его старый синий автомобиль, покрытый снегом, припаркован на том же месте, где, думаю, он его оставил. Теперь, когда у меня есть время на то, чтобы остановиться и понять, что происходит, я замечаю, что он в той же одежде, в которой был вчера ночью. Я бы отругал его, если бы не был так чертовски ему благодарен за то, что он следил за мной.

– Ты решил заморозить меня до смерти, – шепчу я, запинаясь, но моя благодарность блокирует любой гнев, который у меня к нему был. Так что вместо того, чтобы обижаться, я прячу лицо в его заснеженных волосах и обещаю никогда не отпускать его. Мы целуемся, и всё кажется настолько правильным, хоть я всё ещё дрожу от страха и гнева, бегущего по его венам, и согревающего его быстрее, чем что-либо.

Эта случайность, что я открываю глаза именно в тот момент, когда Оуэн встаёт. Я понимаю, что он не такой уж и потерявший сознание, как я думал. Я резко дёргаюсь в руках Джерарда, заставляя его обернуться и посмотреть, из-за чего я взволновался. Мы вскакиваем, и Джерард рефлекторно закрывает меня спиной. Это примерно триллионный раз, когда я чувствую прилив признательности к нему за то, что его стремление защитить меня, словно плохая привычка.

– Ублюдок, – рычит Оуэн. Он обхватывает своё правое запястье, как будто оно повреждено, а с его губ капает кровь.

Я думаю о том, когда же всё это закончится? Смогу ли я когда-нибудь находиться в покое? Джерард когда-нибудь прекратит спасать мою задницу?