Человеку, который должен быть невидимым, нельзя надеяться и чего-то ожидать. Если у вас есть надежды на чей-то счёт, значит, есть и возможность, что вас подведут и разочаруют. Так что в целом, лучше просто никому не давать такой возможности.

Проще сказать, чем сделать.

Так что в понедельник утром я ощущаю себя ещё более подавленным, чем обычно. Сутулясь, я перехожу из класса в класс, чувствуя себя чертовски голодным, обозлённым и запутанным. Хуже всего то, что я разочарован. Я разочарован в Джерарде из-за того, что он снова заставил меня что-то почувствовать, и что происходит то, что никогда не происходило. По большей части я разочарован в себе из-за того, что думаю о том, что когда-нибудь могло бы произойти.

Майки несколько раз пытается привлечь моё внимание в коридорах и классах. Я игнорирую его, потому что это то, что я обычно делаю. С каких это пор я нуждаюсь в каком-то дополнительном внимании?

После мучительного разговора с мистером Стоксом о том, как трудно быть подростком, и о прочей фигне, я иду в медицинский кабинет и отпрашиваюсь, ссылаясь на то, что болею. Я на самом деле чувствую себя немного дерьмово со вчерашнего дня, хотя для этого есть целый ряд причин. Моё пребывание под дождём, моя ладонь, которая болит ещё с больницы, или, может быть, моё плохое настроение, давящее на меня. Я всегда был болезненным, так что ничего из этого не облегчает моего положения.

К тому времени, как приезжает мама, чтобы забрать меня из кабинета медсестры, я успеваю испытать жар и покрыться холодным потом. Меня ещё и тошнит. Мама помогает мне сесть в машину, приглаживает волосы и целует в лоб. Я помню, доктор говорил, что я должен позвонить ему, если начну чувствовать себя так плохо, это может быть негативная реакция на прививку от столбняка, но для меня возвращение в больницу равно попаданию в ад. Моя мама даже не знает, что я там был, потому что я лёг спать сразу после того, как вернулся от Майки, а сегодня тщательно спрятал бинты под перчатками.

Мама не может отвезти меня домой, потому что это слишком далеко от её офиса, и через 10 минут она должна встретиться со своим пациентом. Так что в конечном итоге, выпив аспирин, следующие пять часов или около того я провожу на диване в её кабинете, пока к ней приходят посетители, каждый со своей жалобой или историей.

Я стараюсь отогнать подальше противные ощущения, но это трудно, когда я слышу, как мама спрашивает «И что ты чувствуешь?» каждый раз, когда её пациент заканчивает свою историю. Вскоре я начинаю представлять себя на месте этих психов.

— Мам, вчера я порезал ладонь и пытался не есть, потому что планирую оставаться невидимым всю оставшуюся часть моей жизни, а ты не можешь быть жирным, если ты невидимый.

— И что ты чувствуешь?

— Я чувствую себя голодным, потому что ничего не ел. Что касается моей ладони — она чертовски болит. Но в приёмном отделении Джерард, брат Майки, держал меня за руку.

— И что ты чувствуешь?

— Отвращение. Джерард не хочет иметь ничего общего со мной, я не могу это изменить, но хочу быть с ним. Это больно — хотеть этого. Я, наверное, мазохист.

— И что ты чувствуешь?

— Что это плохо. Я нарушил все правила. И мне это не сойдёт с рук, карма меня накажет. Но, даже зная это, я всё ещё хочу быть нужным Джерарду. Но я никогда не буду ему нужен. Я ужасно запутался. Я онемевший. Мне чертовски больно.

— И что ты чувствуешь?

— Я хочу умереть, мам.

— Дорогой? Фрэнк, милый, как ты себя чувствуешь? — спрашивает тихо мама, тряся меня за плечо.

Я открываю глаза. Я всё ещё неподвижно лежу на диване. Её последний пациент ушёл, настало время ехать домой. Моё воображение снова играет со мной, я ведь никогда ничего не расскажу ей. Я никогда никому ничего не говорю.

Как я себя чувствую?

Больным.

Сердитым.

Голодным.

Печальным.

Депрессивным.

Убитым.

Одиноким.

Покинутым.

Онемевшим.

Запутанным.

Как я себя чувствую?

— Я чувствую себя хорошо, — отвечаю я.

***

Вечер понедельника, я лежу в постели. Мама позволила мне проскользнуть без обеда мимо, потому что я "нездоров". Я этого не понимаю. Она целый день анализирует проблемы незнакомцев и помогает им в них разобраться. Как так получается, что она не замечает проблем в её собственной семье?

Вечер понедельника, я молюсь о том, чтобы быть онемевшим, ничего не чувствовать. Но Оуэн касается меня, и я чувствую это. Чувствую его руки, холодные, как лёд. Чувствую горячее дыхание на своей коже. Чувствую, как он ускоряется, собираясь кончить. На протяжении многих лет я ничего не чувствовал, но теперь я могу чувствовать всё, что он делает со мной.

Я чувствую, как он дрожит, как достигает пика.

Из моих глаз выскальзывают слёзы, потому что я чувствую его, и это больно. Намного больнее, чем не чувствовать ничего. Как будто он пытается разорвать меня пополам. Я больше не хочу ничего чувствовать. Я снова хочу быть онемевшим.

Это всё вина Джерарда. Если бы он не держал меня за руку, не был таким чертовски милым и хорошим, не заботился обо мне. Если бы он не заставил меня чувствовать эти вещи... Хотя, на самом деле, я никогда не хотел быть онемевшим.