Интересно, подумал я, как Кинни воспримет мой прощальный подарок Дженсену? Как последнее трепыхание червяка, угодившего на крючок, как попытка сделать наперекор, как совершенно бестолковый и никому не нужный акт мазохизма?

- Да, - я попытался улыбнуться в ответ, но получилось не очень. Благо в комнате царил полумрак, и Тейлор не разглядел мою гримасу. – Действительно, в этом вся прелесть. Счастливо, Джастин. До завтра.

- Пока, - он махнул рукой и уткнулся в свой планшет раньше, чем я вышел.

На улице снова шёл снег – мягкий, сказочный, нежный как холодный лёгкий пух. Вся парковка была устелена белоснежным покрывалом, и я невольно обратил внимание на корвет Брайана, заметённый снегом. И рядом с ним, на месте коричневого мерседеса – белую пустоту.

Может быть я зря устроил всю эту маету с переводом? Надо было грамотно вырулить из неприятного разговора с Кинни, проявить побольше наглости, врасти задницей в своё место и до конца дней своих в «Киннетике» постоянно держать эмоции под контролем. Наверное, я бы даже справился – ценой порванных в клочья нервов, когда человек, которого ты не имеешь права любить, постоянно находится рядом. Это как зуд в ране, которую расчёсываешь до крови: и понимаешь, что этого делать нельзя, и физически не можешь иначе.

Поэтому я не хотел усложнять никому жизнь. И уговаривал себя, что поступил единственно верным образом: вроде и рыбку съел, и нахуй не пошёл. Или как там говорится…

Я жутко боялся, что завтра, когда Дженсен спросит меня, почему я решил так поступить, я не смогу соврать ему так легко и непринуждённо, как всем остальным. Судя по всему он, несмотря ни на что, на меня очень даже рассчитывал – и мой переход на фриланс мог расценить, как небольшое обидное предательство. А если помножить всё это на мою дурацкую убеждённость, что Эклз что-то ко мне испытывает, то чёрт знает, как он вообще отреагирует. Может, вздохнёт спокойно, а может…

Блядь, как же я устал. Хрен с ним, доживём до завтра – увидим.

Я доехал до дома, выпил пару виски, лёг и уставился в темноту, понимая, что сегодня всё равно не спать. Мысленно я прокручивал все возможные варианты завтрашнего разговора с Дженсеном и остался реально удовлетворён только одним исходом. Я думаю, вы понимаете, каким.

В конце концов право на мечты ни один Кинни у меня не отнимет.

Ночь я убил на бессмысленный сёрфинг в интернете, ночной канал с дешёвой порнухой, виски и жаркие, сладкие, совершенно сумасшедшие грёзы о Дженсене Эклзе. Я с наслаждением представлял себе все эпизоды по очереди, в порядке развития сюжета: от невозможного первого поцелуя до обоюдной разрядки после целого сезона страстного, начисто лишающего остатков разума секса. Я готов был быть с ним сверху, снизу, сбоку, как угодно – лишь бы с ним. Лишь бы бесконечно долго ласкать его тело, смотреть в голодные зелёные глаза, в которых плещется отражение моего желания, чувствовать его дрожь под ладонями, его вкус на языке, заглушать его стоны поцелуями, а попытки извернуться – нежной, но мёртвой хваткой. Входить в него плавно, въезжать с размаху, дразнить и поддаваться, если он захочет трахнуть меня, подставляться, требовать ещё, ещё, ещё…

Я вылизывал его, раскрывал, заставлял чувствовать каждое прикосновение моих рук, языка, члена - от мимолётных, до почти грубых, на грани с болью. Я хотел, чтобы он вытворял со мной то же самое, хриплым сорванным шёпотом называя каждое своё действие.

Я хотел, чтобы он кричал, умолял, плакал… И наоборот, издевался, приказывал, дразнил. Я видел его в роли покорного и нежного любовника и тут же на моих глазах он превращался в опасного, жёсткого, властного повелителя моих мокрых фантазий. Я любил его. Я доверял ему. Я готов был принять его любым - лишь бы это случилось. Хотя бы раз. Один. Грёбаный. Раз.

Блядь, я кончил за эту ночь наверное раз пять, всякий раз изумляясь силе оргазма. И три из них были практически без рук.

Разумеется, этой ночью я не спал и абсолютно взвинченный, измотанный, усталый поднялся с измятой постели в шесть утра, чувствуя себя приговорённым к казни. Принял душ, оделся без особых изысков - джинсы, простая чёрная футболка, серая толстовка с капюшоном. Ещё раз созвонился с парнем, который обещал предоставить мне липовую историю болезни и рекомендации врача для несуществующей тётушки, и договорился о встрече на моей станции через полчаса. К слову, я давным-давно подцепил его в одном из клубов на Кристофер-стрит и трахнулся с ним раза три. Он работал в больнице, патологоанатомом. Романтично, да? И полезно, как оказалось.

В меня не полез завтрак, зато я вылакал две чашки кофе и на время превратился в бодрого зомби. Всю дорогу до работы я старался не думать о сегодняшнем дне вообще, абстрагировался, читал рекламные плакаты в метро, пытался слушать плеер и разглядывал попутчиков, дремлющих на сидениях напротив. Последний отрезок пути - парковку перед «Киннетиком» - я преодолел минут за пять, притом что там было от силы полминуты ходу.

Корвета Брайана не было, и я облегчённо выдохнул. Но удивило меня другое: мерседес Эклза стоял на месте, и судя по снегу на лобовом стекле и крыше, достаточно давно. Я взглянул на часы: половина девятого утра. Рабочий день с десяти. Интересно, он приехал ещё вчера и всю ночь провёл здесь? Зачем, чёрт побери?

Как только я вошёл в пустынный офис, меня затрясло, несмотря на то, что я окунулся в тепло. Я знал, что незамеченным проскользнуть на рабочее место мне не удастся, поэтому ещё в лифте попытался настроиться на разговор. Господи, почему я так сглупил, мелькнула в голове трусливая мысль, что не потребовал перевода с сегодняшнего дня...

Потому что ты ещё не конченный придурок, а так, в предпоследней стадии, резонно возразил внутренний голос. Потому что ты всегда стремился уходить, закончив все дела, каким бы неприятными они ни были. И сейчас самое время доказать себе, что ты, несмотря на свою одержимость Дженсеном, остался прежним Джаредом.

Путь из лифта до офиса Эклза показался мне длиной с милю, не меньше. Дверь была закрыта, внутри горел свет, тонкими полосками пробиваясь сквозь жалюзи. Я трусливо подумал, что если прокрадусь мимо на цыпочках, Дженсен ничего не услышит, и тут же отругал себя за недостойные мысли. Давай, Джаред, соберись, на эшафот надо взойти с достоинством, чтобы публика оценила.

Я быстро прошёл мимо двери кабинета Дженсена и с позорным облегчением устремился к себе, на ходу стаскивая пальто. Отлично. у меня есть время подготовить предсмертную речь.

Но, как обычно, кулак судьбы подстерегал меня за поворотом - как ворюга в тёмном переулке. Я зашёл за ширму и щёлкнул выключателем; зажёгся какой-то особенно яркий свет, и Дженсен Эклз, сидевший за моим столом, поднял на меня усталый взгляд.