Конечно, этого не могло не случиться. Люди навсегда не исчезают. Приходит время, и тайное становится явным. Так теперь думала Софья.

Она никогда не позволяла себе задумываться о том, что случится, если объявится Джеральд. Она отмахивалась от этих мыслей и была готова поверить, что покончила с ним раз и навсегда. Она забыла Джеральда. Прошли годы, многие годы, с тех пор как он перестал тревожить ее душу. «Конечно, он умер, — убеждала себя Софья. — Невероятно, чтобы он остался в живых и ни разу не появился. Если бы он был жив и узнал бы, что я разбогатела, он, конечно же, пришел бы ко мне. Нет-нет, он наверняка умер!»

А он не умер! Короткая телеграмма совершенно ошеломила ее. Жизнь ее текла спокойно, размеренно, монотонно. И вот внезапно, без предупреждения она брошена в неописуемый хаос! Софья вправе была считать, что хлебнула на своем веку горя, и даже больше, чем следует. Но под конец ее жизни ей, видимо, предстоял такой же ужас, как и в начале. Само существование Джеральда Скейлза угрожало ей. И сильнее высших соображений на нее подействовал этот удар наотмашь. Можно было бы изобразить судьбу как трусливую тварь, которая с размаху ударила по лицу эту стареющую женщину, но с ног ее не сбила. Софья покачнулась, но удержалась на ногах. Стыд, невыносимый стыд, от которого закипает кровь, вызывала бессердечная судьба, которая так обошлась с отважной и беззащитной женщиной.

— Софья! — простонала Констанция. — Что же стряслось?

Губы Софьи искривились от возмущения. Под этой маской скрывала она страдание.

Она не видела Джеральда тридцать шесть лет. Ему, верно, уже за семьдесят, и вот снова на нее навлекает позор он — фальшивая монета! Чем занимался он эти тридцать шесть лет? Ведь он уже немощный старик! Хорошенькое должно быть зрелище! И он лежит в Манчестере, в двух часах езды отсюда!

Какие бы чувства ни обуревали Софью, нежности в ее душе не было. Придя в себя после удара, она, в основном, испытывала страх. Будущее пугало ее.

— Как ты поступишь? — спросила Констанция сквозь слезы.

Софья, глядя в окно, постукивала йогой.

— Ты должна к нему поехать? — справилась Констанция.

— Конечно, должна! — ответила Софья.

Мысль об этом была ей отвратительна. Она старалась об этом не думать. Софья не чувствовала себя обязанной ехать. С какой стати? Джеральд для нее пустое место, у него нет на нее никаких прав. В это Софья искренне верила. И все же она знала, что поехать должна. Она знала, что иначе поступить невозможно.

— Сейчас? — спросила Констанция.

Софья кивнула.

— А есть ли поезд?.. О, бедняжка!

Одна мысль о поездке в Манчестер лишила Констанцию разума, ибо это казалось ей предприятием небывалой сложности.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Ах нет! Я поеду одна.

Констанция испытала облегчение. Они не могли оставить дом на служанку, а о том, чтобы запереть дом без предварительной подготовки, Констанция и подумать не могла.

Повинуясь какому-то импульсу, они спустились в нижнюю гостиную.

— Да, так как же с расписанием? Как же с расписанием? — бормотала Констанция, спускаясь по лестнице. Она решительно утерла слезы. — Не пойму, что его понесло к этому мистеру Болдеро на Динсгейт? — обратилась она с вопросом к стенке.

Когда они вошли в гостиную, к крыльцу подъехал большой автомобиль, и когда шум мотора умолк, из-за руля вылез и соскочил на тротуар Дик Пови. Через мгновение он в своей энергичной манере барабанил в дверь. Избежать встречи с Диком было невозможно. Нужно было открывать. Софья отворила дверь. Хотя Дику Пови было за сорок, выглядел он намного моложе. Несмотря на хромоту, которая к тому же способствует полноте, вид у него был бесшабашный, а в лице с короткими светлыми усиками проглядывало что-то мальчишеское. Казалось, Дик так и ждет очередного веселого приключения.

— Ну-с, тетушки, — заметив за спиной Софьи Констанцию, обратился он к сестрам (он часто пользовался этим обращением). — Доктор Стерлинг предупредил вас, что я за вами заеду? Почему вы еще не одеты?

Софья увидела, что в машине сидит молодая женщина.

— Да, — сказал Дик, проследив за взглядом Софьи. — Надо вас познакомить. Ну-ка, пожалуйте сюда, сударыня. Иди же сюда, Лили. Придется тебе вытерпеть эту муку.

Молодая женщина, слегка смутившись и покраснев, подчинилась.

— Это вот мисс Лили Холл, — продолжал Дик. — Не знаю, помните ли вы ее. Вряд ли. Она редко бывает на Площади. Но, конечно, вас она видела не раз. Внучка вашего бывшего соседа, олдермена Холла! Мы, изволите видеть, помолвлены.

Приличие не позволило Софье и Констанции при таком известии излить Дику свои горести. Молодую пару пришлось пригласить в дом и поздравить с грядущим вступлением в царство взаимной любви. Однако даже в своем трагическом положении сестры не могли не заметить, какая милая, спокойная и порядочная девушка эта Лили Холл. Пожалуй, единственным ее недостатком был избыток спокойствия. Дик Пови был не таким человеком, чтобы тратить время на формальности, и вскоре стал поторапливать сестер с отъездом.

— К сожалению, поехать мы не сможем, — сказала Софья. — Я должна немедленно ехать в Манчестер. У нас большие неприятности.

— Да, большие неприятности, — слабым голоском подтвердила Констанция.

На лице Дика выразилось сочувствие. И он, и его невеста поняли, до какой степени ослепило их эгоистическое счастье. Им стало понятно, как много лет прошло с тех пор, когда эти пожилые леди испытывали ту радость, которую переживали они, молодые, сейчас.

— Неприятности? Ужасно жаль! — сказал Дик.

— Вы не знаете, когда идет поезд на Манчестер? — спросила Софья.

— Нет, — не раздумывая, ответил Дик, — но, если дело срочное, я могу отвезти вас, и это будет быстрее, чем на поезде. Куда вам там нужно?

— Динсгейт, — с трудом выговорила Софья.

— Послушайте, — сказал Дик, — сейчас полчетвертого. Доверьтесь мне, и на Динсгейт мы приедем до половины шестого. Я вам гарантирую.

— Но…

— И никаких «но». Сегодня я совершенно свободен.

Сперва это предложение показалось нелепым — особенно Констанции. Но слишком оно было соблазнительным, чтобы отказываться. Пока Софья собиралась, Дик, Лили Холл и Констанция вели беседу, не повышая голоса и в самом серьезном тоне. Молодые люди ожидали, что им сообщат, в чем заключаются неприятности, однако Констанция ничего им не сказала. Не говорить же им: «У Софьи есть муж, которого она не видела вот уже тридцать шесть лет, он тяжело заболел, и ее вызвали телеграммой»! Этого Констанция сделать не могла. Она даже забыла предложить им чаю.

Дик Пови сдержал слово. В четверть шестого он подрулил к дому № 49 на Динсгейт в Манчестере. Приехали! — сказал он не без гордости. — Ну, мы вернемся часа через два, чтобы узнать, какие у вас будут пожелания». Он оказался для Софьи большой поддержкой, и она могла не сомневаться, что ей есть на кого опереться.

Не тратя даром слов, Софья направилась прямиком в лавку. Снаружи она производила впечатление ювелирного магазина или скупки. И только обычная вывеска над боковым входом показывала, что в основе своей это ломбард. Мистер Тилл Болдеро прекрасно вел свое дело в Пяти Городах и в других местах вокруг Манчестера, продавая подержанное (а иногда лишь называвшееся подержанным) столовое серебро тем, кто желал сделать подарок себе или добрым знакомым. Он охотно посылал товары почтой, оставляя за покупателем право вернуть то, что ему не понравилось. Случалось ему бывать и в Пяти Городах, и как-то раз, несколько лет назад, он виделся с Констанцией. Они даже побеседовали. Он был сыном одного из кузенов покойного богача Болдеро, фиктивного партнера Биркиншо и дяди Джеральда. От Констанции он узнал о возвращении Софьи в Берсли. Констанция неоднократно говорила Софье о том, что за превосходный человек этот мистер Тилл Болдеро.

Внутри, в помещении с высоким потолком, было тесно. Лавка напоминала зверинец, в котором в клетках томится столовое серебро. Серебряная посуда и различные изделия из серебра были заключены в стеклянные витрины, доходившие до темного потолка. На прилавке под стеклом, как в застенке, лежали десятки золотых хронометров рядом с табакерками, эмалевыми шкатулочками и прочим антиквариатом. В передней части прилавка также была витрина, в которой стояли вазы и фаянсовые изделия больших размеров. По стенам были развешены картины в тяжелых золотых рамах. В особом шкафу находились зонтики с художественно отделанными ручками и дорогой бахромой. На прилавке стояло несколько статуэток. Сбоку от прилавка находилась стеклянная загородка с надписью «Жилое помещение». За прилавком располагался большой сейф. В нем копался высокий молодой человек. На двух стульях, предназначенных для покупателей, сидели, облокотясь на хрустальную поверхность прилавка, две дамы. Молодой человек подошел к ним с подносом в руках.