Китайские лазутчики, посланные на разведку, сообщили, что японцы близко, но высланный вперед офицерский разъезд доложил об отсутствии противника в указанном китайцами месте и что он занимает позиции на Сыгоулинском перевале, где 22 июня шел бой.

Утром 5 июля противник внезапно атаковал сторожевые заставы 2-го Нерчинского полка и вынудил их отойти, так как они занимали неудобные позиции, а имевшиеся сзади два узких прохода не позволили бы отступить при наступлении крупных сил японцев. Интересно, что при постановке задачи полку не приказывалось вступать в бой на этом рубеже.

К вечеру отошедшие сотни нерчинцев остановились в 3 верстах от Сяосыра, где получили приказ задержать японцев и не допустить их продвижения к городу Сяосыру.

Рано утром 6 июля сторожевые заставы вступили в бой с походным охранением противника. Командир полка приказал 6-й сторожевой сотне отойти и занять позицию на выступе сопки, возвышающейся над дорогой, по которой двигалось до двух рот японской пехоты. С подходом ее на 700–800 шагов казаки открыли огонь залпами.

Оставив на дороге несколько убитых и раненых, солдаты противника укрылись за утесы и стали подниматься на боковые гребни высот, с которых открыли огонь по позициям казаков.

Небольшой их отряд в 20–30 человек попытался обойти правый фланг нерчинцев, но был расстрелян правофланговым взводом 1 — й сотни.

На помощь двум японским ротам подошли еще две, и через три с половиной часа после начала боя одна из них скрытно обошла левый фланг полка и открыла огонь по коноводам, которые в беспорядке стали уводить лошадей в тыл, к Сяосыру.

Генерал Любавин со 2-м Аргунским полком своевременно не поддержал нерчинцев, а когда понял, что надо срочно идти на помощь, было уже поздно. Задержать противника на указанном рубеже 2-й Нерчинский полк уже не мог, так как сложилась реальная угроза окружения. Казаки стали отступать, вынося с поля боя одного убитого и 15 раненых своих товарищей.

Этот эпизод послужил поводом для обиды нерчинцев на аргунцев. Справедливости ради надо заметить, что главными виновниками сложившейся ситуации были казаки левофланговой сотни нерчинцев, прозевавшие обход левого фланга ротой японцев, да и от командира полка не было просьбы о помощи.

7 июля отряд отошел к деревне Гяолинцзы, где предполагалось заночевать, а для наблюдения за японцами, занявшими Сяосыр, были оставлены в деревне Синдянзае казаки Аргунского полка.

К 16 часам было получено донесение, что противник атаковал сотни аргунцев в деревне и они отходят. Опасаясь быть отрезанными от армии и оттесненными к Далинскому перевалу, занятому противником, генерал Любавин решил совершить ночной марш на Бенсиху.

Совершив тяжелый переход в 35–40 верст по горной дороге, через перевалы и по долине правого берега реки Тайцзыхе, отряд вышел к деревне Уйнюнин, где находились наши войска.

17 июля начала наступление 4-я японская армия генерала Нодзу на Симучен против разрозненных подразделений и отрядов русских, прикрывавших стык между 4-м и 2-м Сибирскими корпусами. Части 2-го корпуса отошли, потеряв 1671 человека, к Хайчену.

На рассвете 18 июля Куроки начал наступление на войска Восточной группы, находящиеся на позиции: Восточный отряд Ф.Э. Келлера — Янзелин, Тхавуань — на правом фланге группы и на левом — 10-й корпус — Пьелин, Юшулин. Главный удар был нанесен по 10-му корпусу у Юшулина. Понеся большие потери, он отошел за реку Ланхэ.

В ночь на 19 июля русские войска отошли на Ляньдясаньскую позицию — Восточная группа, и на Айсянцзянскую — Южная группа.

19 июля бригада Любавина в полном составе выступила вверх по Тайцзыхэ к Цзянчану с целью совместной атаки этого населенного пункта с частями отряда полковника Мадритова.

24 июля произошел бой, в котором отряд потерял одного казака убитым и 7 ранеными. Бригада отошла к Сандянзаю. Ни тот ни другой отряд свою задачу не выполнил из-за явного преимущества японцев в силах и средствах на этом направлении.

Бригада Любавина отошла и заняла позицию сторожевых охранений по Тайцзыхэ, имея центр в 6 верстах к востоку от Бенсиху, у деревни Уйнюнин, а фланги — правый — в Бенсиху, и левый — у Бьеленпуза — Сяосыр (Сяосырь).

До первых чисел августа бригада свои действия ограничивала высылкой отдельных дозоров на левый берег реки и в поддержании связи между Бенсиху и отрядом Мадритова.

Боясь обхода флангов японцами, русское командование растягивало фронт обороны, поручая жидкой цепи из 8–9 казачьих сотен вести «упорную оборону».

18 июля японцев контратаковали своими передовыми подразделениями части Восточного отряда. Бой произошел у пагоды, к востоку от Тхавуана. Цель наступления русских — выяснить, какие силы противника прибыли на это направление, не была достигнута. Потеряв более 1000 человек убитыми и ранеными, Восточный отряд отошел к Тхавуану.

При вывозе раненых из отряда генерала Келлера «летучей колонной» Красного Креста руководил князь Ширинский-Шихматов, который сидел возницей на одной из повозок.

Очевидцы боя у Тхавуана рассказывали потом, что «отряд Келлера дрался хорошо».

С 18 на 19 июля произошел бой у Сихояна, в котором принял участие 10-й Армейский корпус генерала К.К. Случевского и приданные ему артиллерия и 1 — й Аргунский полк из отряда Ренненкампфа. Цель наступления — восстановить и улучшить положение Русской армии на этом участке. Потери составили 50 офицеров и 1500 солдат убитыми и ранеными.

Во время боя дорогу от Сихояна к Мукдену прикрывала бригада Любавина, в которую вошли 2-й Верхнеудинский и 2-й Читинский казачьи полки, действующие в качестве корпусной кавалерии Восточного отряда.

После боя у Сихояна русское командование задумало новую наступательную операцию, но подготовка к ней велась медленно, нерешительно.

Генерал Куроки не стал дожидаться, когда русские войска подготовятся, и сам перешел 31 июля в наступление, атаковав 10-й Армейский корпус и Восточный отряд у Лагоулина.

В результате ожесточенных боев 10-й Армейский корпус и Восточный отряд отступили к главной Ляолянской позиции.

Во время боя на Янзылинском перевале погиб начальник Восточного отряда Ф.Э. Келлер, который находился на артиллерийской батарее и попал под разрыв шрапнельного снаряда. Начальником отряда стал генерал Кашталинский, командовавший до этого 3-й стрелковой дивизией.

Отказавшись от активных наступательных действий, русское командование потеряло инициативу и перешло к оборонительным действиям.

Нерешительность в действиях главнокомандующего Маньчжурской армией А. И. Куропаткина, приверженность к обороне объяснялись его защитниками как нежелание нести неизбежные потери при наступательных действиях.

Забегая вперед, хочется отметить, что в военной среде во время Русско-японской войны и после ходили разговоры о «гражданском мужестве и долге» и «военном мужестве и долге». Многие задавались вопросом, что важнее: сберечь жизни сотен людей или до конца выполнить свой долг?

Защитники «гражданского мужества и долга» считали, что при определенных обстоятельствах не зазорно сдать крепость, которая еще может сопротивляться; броненосец, еще находящийся на плаву и имеющий исправное вооружение; отступить под воздействием превосходящих сил противника, не попытавшись вступить с ним в бой; не наступать, а обороняться, так как наступающий всегда несет большие потери, чем обороняющийся. И все это объяснялось необходимостью сохранить жизни людей, своих подчиненных.

Другие отстаивали принципы «военного мужества и долга», призывая до конца исполнять свой воинский долг, пусть даже ценой собственной жизни и жизни сотен и тысяч солдат.

Эту полемику подхватила пресса, лжепатриоты от пера, оправдывающие предателей-командиров: генералов Стесселя, Фока, сдавших японцам Порт-Артур, командиров крейсеров и броненосцев, спустивших флаги, когда можно было бы еще сражаться.

Писаки-человеколюбцы хотят победы без крови, но войны без жертв не бывает, и уж коль выпала народу участь воевать, то и надо воевать так, чтобы потом не мучил позор всю нацию за свою беспомощную армию, опозорившую себя бесчестными действиями командиров и начальников, от которых зависело сражаться или сдаться на «милость» победителей.