В отличие от него, я не убеждена, что тайный летний роман меня развеселит. Поэтому посылаю ему несколько новых фото. Пляж, фруктовая витрина, дом. И одно свое фото после пляжа, обнаженное, в зеркале ванной. И мы вдруг снова друг с другом разговариваем. Такова сила полосок от загара.

Кто-то стучит в дверь. Я иду открывать. Томас.

– Тебе можно было и не стучать, – улыбаюсь я. – Входи, пожалуйста.

Он остается на ступеньке, глядя на меня. Лицо его ничего не выражает, и мне приходит в голову, что он, должно быть, злится.

– Надеюсь, ты не будешь продолжать встречаться с моим братом, – официальным тоном говорит Томас.

Я вздыхаю. Ну, конечно! Наверняка он наблюдал со стороны, как Франсиско изменял жене раньше. Возможно, не с его соседкой, но все же…

– Меня не интересует твой брат, – говорю я. – Он женат, и у него дети.

Тома рассудительно кивает:

– Да, это так.

– Пожалуйста, не переставай из-за этого со мной разговаривать, – прошу я. – Та eres mi amigo[138].

Он улыбается.

– Ты тоже мой друг, – говорит он по-английски. Я улыбаюсь и приглашаю его в дом.

Дорогая Бель!

После восьмичасовых занятий любовью я проснулась в своей постели, чтобы обнаружить, что мой любовник исчез… и оставил на тумбочке пять фунтов. Значит ли это, что я вступила в ряды твоих сестер по профессии?

Дорогая Мелочь в Кармане!

Только если ты согласилась на эту сумму заранее, в каковом случае, вероятно, тебе следует пересмотреть свою ценовую политику.

Дорогая Бель!

Мне пришлось недавно признаться себе, что я влюбилась в своего соседа по квартире. Он – гей, я – натуралка. Всякий раз, когда я пытаюсь подобраться к нему поближе, он воспринимает это как лишнее подтверждение нашей дружбы. Я отчасти убеждена, что никто не является абсолютным натуралом или абсолютным геем (честное слово, порой в глубине души я чувствую себя мужчиной-геем). Следует ли мне упорствовать или это – дохлый номер?

Дорогая Очарованная Радугой!

Чем скорее ты оставишь эту мысль, тем лучше. Говорить себе, что «никто не является абсолютным натуралом или абсолютным геем», может быть, и правильно со статистической точки зрения, но это тяжкое оскорбление значительному числу людей, которые являются истинными натуралами или геями. Не говоря уж об опасной фантазии, примерно так же связанной с реальностью, как тезисы «она говорит «нет», но имеет в виду «да»» и «однажды придет мой принц»[139]. Даже если его можно соблазнить, почему ты думаешь, что именно ты – девушка, ради которой он станет натуралом?

Дорогая Бель!

Как правильно поступить в положении клиента, когда обнаруживаешь, вытащив член, что резинка порвалась и ты оставил свою «влагу радости» внутри своей поставщицы секс-услуг?

Дорогой Тридцать Три Несчастья!

Как и в любых других отношениях, правильным поступком будет немедленно проинформировать молодую леди. Если у тебя есть причины подозревать, что ты можешь оказаться носителем какой-либо болезни (в конце концов, ты же посещаешь шлюх и, полагаю, делаешь это довольно часто, я права?), лучше всего и об этом ей сказать и предложить способ связаться с тобой, если обнаружит нечто необычное. Разрыв резинки подвергает риску обе стороны – помни об этом!

Я не стану заходить настолько далеко и утверждать, что в мире существует всего два типа мужчин (хотя ехидно полагаю, что так оно и есть). Приблизительно они делятся на, скажем, мужчин, которые изменяют, и мужчин, которые лгут о своих изменах, но нельзя отрицать, что определенные разновидности все же имеются.

Один подвид, к которому я всегда питала слабость, – это такие горячие парни, от которых мурашки по коже. Ну, вы понимаете: мужчины, о которых говорят «секс ходячий», и притом могут практиковать на стороне поклонение дьяволу. В эротическом плане, конечно.

Обожание, испытываемое мною к этому подвиду, ни в коем случае не следует путать с самообманом тех безнадежных тупиц, которые «выходят замуж» за серийных убийц в камерах смертников в Техасе. Леди, пожалуйста, послушайте – это к вам относится: осужденные головорезы не сексуальны. От них просто мурашки по коже. Если только мы не говорим о Теде Банди[140], но это так, к слову пришлось.

В общем, горячие до дрожи. Таких в настоящий момент много. Например, Джонни Ноксвилл[141], который выглядит так, будто постоянно носит в кармане финку.

– И Джонни Депп, – говорит Л., подзывая бармена, чтобы принес нам еще две «Маргариты» и в два раза быстрее. – У этого мужчины настолько все в порядке и с «горячим», и с дрожью, что он практически их святой-покровитель.

Л. проводила меня домой и приняла приглашение выпить чашечку чего-нибудь, но я сознавала, что мы все еще пьяны и громогласны, а я ненавижу приходить домой пьяная перед носом у Дж. Не то чтобы он хоть слово когда-нибудь сказал, но по мне, так это примерно так же непорядочно, как лезть в восьмисотфунтовую сумочку, чтобы заплатить за выпуск «Big Issue»[142]. Впрочем, Л. откланялась, когда чайник был еще горячий.

Я не могла перестать думать об Этом Парне, и мне пришлось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не позвонить ему. Возможно, динамика любви слишком сложна, чтобы я могла ее вычислить, и простого наличия его недостатков – и моих собственных – недостаточно, чтобы решить, что сохранять ее не стоит. Может быть, смысл любви состоит в том, что тебя любят не вопреки твоим несовершенствам, а за них.

В противном случае любовь возникала бы только между десять раз пропущенными через угольный фильтр красавицами и красавцами с теле– и киноэкранов. Я в это поверить не могу, несмотря на бесконечные свидетельства издателей «желтых» журналов о знаменитостях, уверовавших, что так должно быть. Я думала о виски: он получает свой аромат от бочки, которая уже использовалась однажды (а иногда и дважды). Тяжеловесная метафора, но подходящая: в конце концов, я же была под мухой! Определила по абстрактному ворчанию своего пищеварительного тракта неприятие телом любых ментальных усилий, когда оно накачано ромом с кокосовым молоком, – и рванула в сортир.

Джорджи, должно быть, устала играть с моим бойфрендом, потому что только за сегодня он звонил трижды. Раздражает, что мужчины столь предсказуемы, но не могу сказать, что мне это не нравится. Когда я включила компьютер и влезла в чат, он был там. Единственное, на что я могу пожаловаться, – это что он, кажется, более склонен обмениваться светскими любезностями, чем говорить о сексе. Значит ли это, что он все забыл? Что будет, если я вернусь, а он совершенно ко мне остыл?

По крайней мере, имеются и маленькие победы. Как, например, жизнеспасительный продукт, который порекомендовала Л. для изнуренной солнцем кожи. Замещаю свои плотские позывы принудительным отшелушиванием. Не в последнюю очередь потому, что лечение производится с помощью вибрирующего жезла, которым полагается наносить крем.