– Я немного беспокоюсь насчет твоего кузена, – сказал он. – А что, если их сопрут?

– Не волнуйся, он гораздо более спокойный, чем кажется.

Этот Парень пошел искать подходящее местечко для того, чтобы спрятать наши велосипеды, пока я расплачивалась со скучающей женщиной за взятое напрокат каноэ. Потом спустилась к берегу. Вода была прозрачная, как стекло, с гладкой поверхностью, толстые, длинные водоросли извивались в придонных течениях.

Хмм, что-то он задерживается, подумала я. Подтащила каноэ к кромке воды, снова поднялась наверх за нашими рюкзаками с едой и водой. Подождала еще несколько минут: никаких признаков Этого Парня. Принесла весла и уселась на землю. Его по-прежнему нет.

Наверняка названивает какой-нибудь девице, подонок. Мне изрядно портит настроение мысль о том, что он то и дело ускользает, чтобы нашептывать сладкую чепуху какой-нибудь дуре, а я только что на руках не хожу, чтобы развлечь его.

К тому времени, как он вернулся – минут через двадцать, – у меня уже не было никакого настроения продолжать экскурсию.

– Ой, ну почему тебе обязательно надо всегда так себя вести? – проговорил он, пытаясь обнять меня за талию.

Почему? Он что, изо всех сил пытается меня разозлить? Я отвернулась.

– Я просто хотел позвонить родителям, пока не села батарейка. Я же не знал, что мой зарядник не будет здесь работать.

Черта с два, подумала я. Чем скорее эта батарейка сдохнет, тем лучше.

Этот Парень любит покушать. Поправка: Этот Парень любит как следует пожрать, неважно чего. Магнус высмеивал его привычки за столом, когда я приезжала на Новый год: они спорили, кому должен достаться остаток лимонного пирога, и, поскольку Этот Парень уже слопал кусок, а Магнус еще нет, можно было подумать, что спорить не о чем. Но не тут-то было, Этот Парень стал настаивать на том, что все до единого съели больше, чем он, и в этот момент Магнус скроил рожицу и передразнил голос брата с изумительной точностью: «Надулась мышь на крупу». Все рассмеялись, и Этот Парень неохотно отказался от своих притязаний.

На самом-то деле у него, вероятно, наихудший вкус из всех, кого я знаю. Все ему кажется недосоленным, и медленно кипящий соус с белым вином, по его мнению, не сравнится с банкой магазинного «болоньез». Зато, по крайней мере, ему легко угодить, и как только у него начинает лопаться ремень, все идет как по маслу. А еще это экономит деньги, поскольку мишленовские звезды для него – звук пустой.

К несчастью, Этому Парню не нравится местная кухня. Несмотря на мужественную внешность, он из тех мужчин, которые, придя в индийский ресторан, заказывают диетическую корму[102]. К счастью, здесь можно найти не только местную еду: рестораны для туристов обслуживают и менее выносливое нёбо. «Что ж, – думаю я, – если ты не переносишь здешнего карри, то я и представить себе не могу, чем бы ты питался с Сюзи в Таиланде».

Мы возвращались от грека-бакалейщика, когда он заметил что-то на земле.

– Что это? – воскликнул он.

– Это карамбола, – сказала я. Теперь, когда я съела их целую кучу и узнала, что растут они повсюду, меня больше не удивишь этим фруктом странной геометрической формы.

– Их можно есть?

– Попробуй, – сказала я и подобрала его. Дерево росло всего в нескольких футах. Этот плод, должно быть, только что упал; он был гладким, без червоточин и следов от птичьих клювов. – Хочешь, поделимся?

Он протянул руку:

– Его чистят?

– Нет, едят вместе с кожицей и со всем остальным. Можно есть целиком.

Он осторожно вгрызся в плод:

– Ого, ничего себе! Он похож на сливу со вкусом лайма.

Я пошла дальше.

– Погоди, – окликнул он. – Тут, может, еще есть…

Какая часть выражения «это приятно» – в сексуальном контексте, разумеется, – так трудна для понимания?

Когда мне платили за то, что я спала с мужчинами, сказанное вслух «это приятно» было зеленым светом, сигналом о том, что я на верном пути и, если повезет, могу рассчитывать на щедрые чаевые или повторный заказ. Поэтому, когда кто-то говорил мне «это приятно», последнее, что бы я сделала, – перестала это делать.

Но теперь, когда мои услуги доступны только одному человеку, и притом на строго добровольной основе, кажется, что слова «это приятно» означают нечто противоположное тому, что, как я думала, они означают. Ибо стоит мне только сказать, что что-то приятно… Этот Парень немедленно останавливается.

Не могу представить почему. Может быть, он думает, что я имею в виду «это приятно – но могло бы быть еще приятнее», и заключает, что делать то, что он делает, только быстрее, сильнее и в совершенно другом месте – это как раз то, что надо? А может быть, он в душе – упрямый, несговорчивый тип, того рода человек, который предложит пойти в кино сразу после того, как ты скажешь, что хочешь остаться дома, и слова «это приятно» побудят его к совершенно противоположным действиям?

Я несколько раз пыталась разрешить эту проблему. Сначала вообще перестала что бы то ни было говорить, но это привело его к выводу, что мне ничего не нравится.

И я перешла к более тонкому подходу: извивалась и стонала от удовольствия, например, вместо того чтобы озвучивать свое одобрение. Он думал, что мне щекотно, и останавливался. Это тоже ни к чему не привело.

Может быть, проблема в недостатке точности? Я могу говорить «это приятно» в тот момент, когда он делает несколько вещей одновременно, – и поэтому, запутавшись в том, что именно «это» и насколько оно «приятно», прекращает делать одно, чтобы полнее сконцентрироваться на другом. Если не считать того, что каждый раз он определяет неверно.

И хотя некоторым людям нравится, если их слегка направляют – сильнее, туда, больше, давай, – кому-то может показаться неприятным, когда партнер начинает цитировать всего Орсона Уэллса, командуя: «Сделай снова «бабочку» языком, только медленнее, не щиплись при этом, пожалуйста, и, ради всего святого, не дыши на меня, если только это не будет сухое дыхание, а не влажное! Начнем, когда я похлопаю тебя по плечу, ладно?»

Или, может быть – о нет! – он настолько привык к другим женщинам, что не может вспомнить, что именно приятно мне? Та странно суетливая манера, в которой он теперь обращается с моими сосками, может послужить тому подтверждением. Я не люблю все эти «нежные нежности». Когда дело доходит до грудей, я люблю грубое обращение, которое оставляет зловещие отметины и, возможно, подпадает под определение пыток, данное Женевской конвенцией.

Эта мысль меня с ума сводит: у меня бывало помногу любовников одновременно, и по работе приходилось иметь дело с неизменной новизной – множество клиентов, ночь за ночью. Не так трудно вычислить, чего хочет незнакомец: минет мелкий или глубокий, с легким покусыванием или без него, приветствуется или нет вторжение дерзкого пальца в задний проход. Привыкаешь адаптироваться к сигналам и к концу часа уже должна трахать его именно так, как он хочет, чтобы его трахали. Если нет – ты не справилась со своей работой. Так что чтение твоих сигналов для так называемого партнера должно было стать второй натурой, не правда ли?

Может быть, мы были в разлуке слишком долго.

У побережья есть остров, до которого можно добраться только на пароме. Так что мы арендуем машину на несколько дней. Этот Парень предъявляет свои британские права и еще примерно семь тысяч других документов в надежде, что какая-то из их комбинаций сложит нужный пасьянс, поскольку мой испанский далеко не настолько хорош, чтобы отвечать на вопросы. Все проходит гладко, и вскоре ключ от машины у нас в кармане.