— Да, Гарри, ты совершено прав. К выбору нужно подходить серьёзно и ответственно.
— Мисс Найтингейл, а какая у вас специализация? – поинтересовалась Гермиона.
— М–м-м… Вообще‑то я специалист по экспериментальному зельеварению.
— А почему вы тогда ведёте Защиту? – не понял Рон.
— Ты предлагаешь сместить профессора Снегга и отдать мне его предмет? – засмеялась Мелисса.
— Было бы неплохо, – вполголоса ответил Гарри.
— Зря вы не любите профессора Снегга. Он лучший специалист–теоретик в стране. Если кто и способен вас чему‑либо научить, то это он.
— А вы?
— Ну, если уж на то пошло, то я – лучший практик, хотя себя, конечно, хвалить нехорошо. Но я не смогла бы тщательно заниматься теоретическими изысканиями, как профессор Снегг. И преподавать теорию так, как это делает он, я тоже не смогла бы.
— Да уж, так преподавать, как он, вы и правда не смогли бы. Вам в жизни не овладеть его сарказмом, – скривилась Гермиона. – Я уверена, что всем гораздо больше нравилось бы Зельеварение, если бы его вёл кто‑нибудь другой.
— Но никого другого нет. Придётся вам потерпеть, уже не так долго осталось. Но профессор Снегг и правда большой оригинал. Знаете, как называлась его научная работа на получение звания преподавателя и статуса профессора? Трансмутация голубых шампиньонов в системе мироздания! В ней свитков пятьдесят, если не больше. А практической ценности от этих мутировавших шампиньонов почти никакой – так, ерунда всякая. Если кормить ими домашних гарпий, то они будут нести яйца в голубую полоску!
Они все дружно рассмеялись.
— А ваша работа как называлась? – спросила, отсмеявшись, Гермиона.
Мисс Найтингейл наморщила лоб.
— Не помню… Вот те раз! Я правда не помню! Забыть название собственной работы… Ма–разм у меня что ли старческий начинается? Надо будет посмотреть по каталогам научного фонда волшебных изысканий. Что‑то у меня с памятью не то… То я забуду что‑нибудь, о чём все прекрасно знают, вот как с вашей летающей машиной получилось. Вы же говорили, что публикации во всех газетах были, что несколько магглов видели летающий автомобиль, а я этого совершенно не помню. Иногда у меня в памяти возникают какие‑то непонятные отрывки из обрывков, воспоминания о каких‑то людях, которых я вроде бы знаю, внешность знакомая, а кто они такие, откуда, как зовут – я совершенно не помню…
Гарри и Рон молча переглянулись.
Ещё бы, что‑то не то с памятью! Снегг в ней основательно покопался! Стёр небось что‑нибудь важное из вредности или даже из профессиональной зависти! – подумал Гарри зло.
Мелисса объясняла, почему её взяли вести Защиту, если этот предмет не был её профильным.
— Меня взяли, потому что больше желающих идти на проклятую должность не нашлось. И кто её проклял, интересно? В наше время у нас был один учитель. Правда, думаю, было не так интересно. Ведь каждый учитель учит чему‑то своему, поэтому каждый год узнаёшь максимум нового и полезного…
— Ага, – недовольно ответил Гарри. – Особенно много нового мы узнали от самовлюблённого пустомели–Локонса и от прошлогодней министерской жабы–Амбридж!
— Да ладно тебе ворчать, Гарри. Эти годы нам компенсировали профессор Люпин и Мисс Найтингейл. Что странно, псевдо–Злобный Глаз Грюм тоже многому нас научил. Хоть он и был маньяком и приспешником Сами–Знаете–Кого, мы много от него узнали. Кому как ни ему было знать о тёмных искусствах? – вставил Рон.
— Защита от Тёмных Искусств – это такой предмет, который, в общем‑то, может вести любой. Ведь защитить себя должен уметь каждый. Это те знания и умения, которые призваны спасти жизнь. Ими должен обладать каждый волшебник, – вот и берут всех подряд, как злобный Пророк пишет, – продолжила свою мысль Мелисса. – По Защите даже специализации нет…
— Как нет? – ошеломлённо проговорил Гарри. – А я собирался на следующий год работу как раз по Защите писать…
— Придётся тебя разочаровать! Разве профессор МакГонагалл вас не предупредила?
— Нет… И по какому же предмету мне теперь писать работу? Вот облом так облом… Что же мне теперь выбрать? Может – заклинания?
— Вынуждена тебя опять огорчить, Гарри. По заклинаниям с некоторых пор никто не спе–циализируется из суеверия, ведь по ним специализировался Волан‑де–Морт. Лично ему при–надлежит до ста пятидесяти новых заклинаний, это только известных. Он, конечно, Тёмный Лорд и всё такое, но того, что он очень умный, у него не отнять, к сожалению. Мало кто знает, что он углублённо изучал именно Защиту от Тёмных Искусств, чтобы знать, с чем он столкнётся, когда будет применять эти самые тёмные искусства, выбирая то, что может ему впоследствии пригодиться для войны. Он искал давно забытые неотразимые заклинания, которые не смогут нейтрализовать мракоборцы, он стал сам изобретать заклинания, чтобы им нельзя было оказать противодействия. Он очень долго и тщательно готовился, путешествую по миру и встречаясь с какими‑то древними чёрными колдунами и магами. Он собирал знания по крупицам и заносил их в свои записные книжки, которые были бы просто бесценными для мракоборцев, если бы хоть кто‑то из них догадался ими заинтересоваться… – Мелисса замолчала, стукнув ладонью по столу и выразив таким образом всю свою досаду.
Ребята пришибленно молчали.
— Не зря же я читаю эти записные книжки, не из праздного любопытства. Кто знает, когда пригодятся мне эти знания… И я боюсь, что это будет скоро…
Разговор прервался, потому что класс стал наполняться учениками, спешащими на урок из Большого зала после обеда. А им совершенно необязательно было знать о том, что Мелисса увлекается гремуарами Волана‑де–Морта.
Занятие было посвящено сглазу.
Гарри сильно удивился, что заклинания прыщей, щекотки, болтливости, безостановочного смеха, икоты, зевоты, хромоты, спутанных волос, бесконечного чихания или моргания, временной немоты, слепоты и глухоты, мыльных пузырей, идущих изо рта – всё это сглаз. Ещё можно было склеить губы и веки, заставить мычать или квакать, одарить хвостом, огромными ушами, длиннющими зубами или рогами. Против каждого вида сглаза существовало своё снятие, хотя сглаз проходил сам через какое‑то время. Вариантом сглаза была порча, её последствия были гораздо более серьёзны. В крайних случаях от порчи можно было даже умереть. Самым опасным видом были проклятия. За их применения сажали в Азкабан, потому что по своему действию они ничуть не уступали Запрещённым заклинаниям, с той лишь разницей, что они действовали не сразу, а отсроченно. С помощью проклятия можно было наслать смерть, болезнь или несчастья на своего врага или соперника. Худшим вариантом было Родовое проклятие, когда вымирал целый род, не оставляя наследников.
В конце занятия Мисс Найтингейл дала каждому персональное задание – изучить один из видов сглаза, порчи или проклятия и подкрепить их примерами из истории.
Гермиона получила для тщательного исследования Роковую порчу, в результате которой человек погибал от несчастного случая.
Гарри досталось проклятие красоты, подкреплённое венцом безбрачия.
Выходные придётся провести за книгами в библиотеке, – мрачно подумал он. – Вот тебе и любимая преподавательница, не могла что‑нибудь попроще задать!
Рон же сиял – ему достался незамысловатый сглаз щекотки, закончившийся смертельным исходом. Это было как раз то, о чём им рассказывала МакГонагалл, когда они с Гарри чуть не защекотали Драко до смерти, случайно попав в него заклинанием при игре в Солнечный Зайчик. Рону можно было даже в библиотеку не ходить, он и так всё про это знал.
Везёт же, – подумал Гарри завистливо и поплёлся в библиотеку. Гермиона давно ускакала туда вприпрыжку – готовить задание и давать консультации к экзаменам в поддержку собственной кандидатуры. Но до библиотеки Гарри не дошёл, так как на полдороге вспомнил о Феоктисте–болтуне, который знал все на свете любовные истории. А если уж дело касалось венца безбрачия и проклятия красоты, то кому было об этом знать, как ни Феоктисту. Нужно было только убедить противную книгу ему помочь. Гарри даже специально руки в туалете помыл, чтобы предъявить их капризной книге. Тот был, конечно, врединой и занудой, но знал массу полезных вещей. В крайнем случае Гарри решил поменять нужную ему историю на ту, что произошла с ним самим и Джинни, как она подлила ему любовный напиток, чтобы влюбить его в себя. Гарри надеялся, что живая книга посчитает обмен равноценным и согласится рассказать ему про венец безбрачия.
