— Ну-ну. Наших кого видишь?

Я вздохнул:

— Да можно сказать, и нет. Прошлым летом собрался к Серому в гости… Он же на море осел, слыхал?

— Слыхал.

— Ну вот, приехал — и бац, угодил на поминки. Такие, брат, дела…

Кузнец внимательно смотрел на меня — похоже, для него это вовсе не стало новостью. Потом тихо проговорил:

— Я слыхал еще, что ты угодил не только на поминки. Там как раз в это самое время кто-то лихо местную блатоту пощипал…

Я удивленно вытянул шею:

— Да? Значит, уже позже. При мне ничего такого не было. Я-то что? Помог кой в чем, по мелочи, вдове, и после похорон улетел.

Он опять сказал:

— Ну-ну… — Помолчав, добавил: — А бабу Серого я хорошо помню. Три года назад с Ленкой заезжали к ним по дороге в Сочи. Тёлка — класс, да?

Я постарался не смутиться.

— Да, ничего…

Кузнец отхлебнул из чашки. Фыркнул:

— Остыл, сука! Давай еще сварю.

Я отмахнулся:

— Ну его на хрен! Не хочу больше.

Он кивнул:

— И я не хочу. Значит, говоришь — ничего? — Я его не сразу понял. — Э нет, брат, она не ничего, а очень даже чего. Рита, кажется?

(Вот пристал, чёрт!)

— Да, Рита. Маргарита Владимировна Туманова, фамилию девичью оставила. — И постарался сменить тему: — Ну а сам-то чем занимаешься?

Кузнец хитроумно прищурился:

— Я-то?

— Ты-то.

Он ухмыльнулся:

— Что бы тебе сказать, чтобы тебя не обидеть? (Надо же, а Кузнец пообтесался. Раньше на такую замысловатую фразу у него ума б не хватило. Но, впрочем, житейской смекалкой и хваткой он обладал всегда. Тем и ценен, за то и любим.)

Я скорчил испуганную рожу:

— Киллером, что ли, заделался?!

Он покрутил пальцем у виска:

— Совсем уже? Чего орешь? — Помолчал. — Я тебе не Бригадир.

— А что Бригадир?

Кузнец насупил брови:

— То… Кончай прикидываться. Скажи еще, будто не знаешь, что и его замочили!

— Не знаю! — кукарекнул я. — Гадом буду. Откуда мне знать?

Он набычился.

— Саданули прям у подъезда. Дождались, когда выйдет из дома, — и из винтаря в лоб. Был Бригадир, а стал просто "Всадник без головы" какой-то. Леший на похороны ездил — говорил, даже гроб не открывали.

Я присвистнул.

— Надо же… Каждый день что-нибудь новенькое узнаешь!

Кузнец выудил из пачки следующую сигарету, чиркнул зажигалкой и пустил дым через ноздри.

— Вот тебе и "надо же"… Ты помнишь, я и раньше до этих сырых дел не большой охотник был, а после Бригадира — совсем зарёкся. Мне еще Пашку на ноги ставить — в смысле материально, мать больная и вообще. Короче, занимаюсь не особо пыльным бизнесом… — Помолчал и вдруг забасил: — "Уважаемые граждане, вы знаете, что на автомагистралях страны сейчас небезопасно. То же самое относится и к нашей области…"

— А-а-а, — протянул я. — Понятно. "Проверки на дорогах"?

Кузнец подтвердил:

— Во-во, точно. На меня пашет десяток бригад, ребята молодые, обходительные, толковые…

Я невольно скривился, и он обиделся:

— Не, ты погоди, ты чё морду воротишь? Думаешь, обычное шакальство? Хрен угадал. Сервис. Мужик, который заплатил, с моей ксивой спокойно год по области колесить бесплатно будет. Между прочим, могу и тебе выписать.

— Что?

— Документ.

Я отказался:

— Спасибо, не надо. Ну-ну?

Кузнец продолжил:

— Ну а коли у него какие неполадки случатся, ребятки помогут — и на стоянку или в мастерскую оттащат, и вообще — совет, консультация. Правда-правда. К тому же он может не дёргаться: больше в нашей области его никто не тронет.

Я гоготнул:

— Выходит, закон о защите авторских прав у вас соблюдается неукоснительно?

Он рыкнул:

— Не подначивай! Бывает, конечно, всякое. К примеру, левое какое фуфло на трассу вылезет, но мы…

— …с этим боремся! — отчеканил я.

Кузнец стиснул зубы.

— Не ржи! В натуре боремся, мало не покажется. Тут недавно три брательника-жлоба из пригородной деревни решили попастись, так мы с ними для первого раза просто потолковали, а заодно и тачку из "калаша" изрешетили. Пускай теперь, коль снова надумают, на тракторе на шоссе выезжают. Но это вряд ли, первого предупреждения обычно хватает.

— Да-а-а, — протянул я. — Так вот ты, оказывается, какой, цветочек аленький… Ну и значит, свой хлеб с маслом имеешь?

Кузнец зевнул.

— Ага. И с колбасой. Тут, понимаешь, как в каждом тонком вопросе, этот… ин… индивидуальный подход важен. Короче, три заповеди…

Я улыбнулся:

— Не маловато?

— Нам хватает. Перво-наперво — железно не трогать своих, с нашими номерами. Второе — не лезть, ежели в тачке дети или бабы. Ни-ни! Ну а про третье я уже говорил.

— Индивидуальный подход?

— Он самый.

— Слышь, а у тебя в штате часом психолога нет?

Он ощерился:

— Я и есть здесь самый главный психолог, понял? И политинформацию проведу, и мозги прочищу, и почки опущу, коли потребуется.

Я уважительно посмотрел на него:

— Да, развернулся ты как следует. А с кадрами проблем нет?

Кузнец был серьезен как танк.

— Кадры — первый сорт. Шваль не беру. Уголовников, сидевших — тем более. Ребята все приличные, кто работает, кто учится. Один даже на юридическом. Умные, ловкие, языки здорово подвешены. К тому же спортсмены. Короче, могут и в рыло двинуть, и культурно побазарить. Но главное — этот…

— Подход?

— Ага. Ведь разный народ попадается. Один — псих, сразу за монтировку. Так ну его на хрен, верно? Кипеш потом заминать — себе дороже выйдет. А другой с понятием: и выслушает, и расспросит, и отстегнет, да еще и спасибо скажет.

— Молодец! — с искренним восхищением воскликнул я. — Гляди, какой бизнесмен оказался! Эх, твои бы таланты да в мирных целях!

Кузнец засмущался:

— Да ладно, тоже мне святой нашелся.

Я пожал плечами:

— Ну, все-таки. А проколов не было?

— Что значит — проколов? Нет, по мелочи иногда случается, но чтоб серьезно, такого пока не было.

Снова приоткрылась дверь.

— Извините… Толя, твой телефон.

Кузнец дёрнул щекой:

— Отстань, некогда. Пусть перезвонят.

Девушка молниеносно исчезла, однако через полминуты нарисовалась опять.

— Толя! Говорят, это срочно.

Чертыхнувшись, Кузнец вылез из-за стола.

— Подожди, мигом.

Я кивнул:

— Давай-давай, мне торопиться некуда. — А сам сконфуженно подумал: "Брешешь, ох, брешешь! Ох, торопишься к морю и к Маргарите…"

Кузнец вернулся минуты через три. Саданул дверью так, что под потолком закачалась люстра с висюльками. Потом одним глотком осушил кружку с почти ледяным уже кофе и, присев на стул, сжал кулаки:

— Гадство!..

— Что стряслось? — участливо поинтересовался я. — Неприятности?

Кузнец скрипнул зубами.

— Сука… Мою пару за городом какой-то фраер обул!

— Да ну?! — изумился я. — Надо же… А психология и индивидуальный подход?

Он разозлился.

— Иди ты… со своей психологией! Ребята по-человечески: так, мол, и так — а у него в машине псина свирепая, с медведя, чуть не загрызла, да еще и гранату, падла, достал!

Я сокрушенно покачал головой:

— Надо же… Да, а у меня, Толь, теперь тоже собака есть. Такой потешный кобель, молодой, правда, еще…

— А иди ты со своим кобелем! — Кузнец в сердцах грохнул кулаком по столу, однако тут же опомнился: — Слышь, извини, но сам видишь, не до тебя сейчас. Надо срочно эту тварь выцарапывать.

— Конечно-конечно, — сочувственно закивал я. — Всё вижу. А что значит — обул? Бабки отнял?

Он забарабанил пальцами по столешнице.

— Кабы бабки!.. Хуже, куда хуже… — Снова схватил сигареты. — Все колеса, сволочь, порезал, а главное, пушки забрал, понял? Вот что хреново!

Я хмыкнул:

— Да уж… Палёные?

Кузнец оскалился:

— Э, тебе-то какая разница? Палёные — не палёные…

— Никакой, — согласился я. — Это, брат, твои дела.

Он задымил как паровоз, закашлялся и, перхая и матерясь, швырнул сигарету в форточку.