Я щелкнул зубами и нажал на кнопку звонка. Согласен, что можно было бы поступить и грамотнее, и тоньше, но…
И когда секунд через двадцать дверь чуть-чуть приоткрылась и заспанный мужской голос приглушенно спросил: "Кто?", я сердито ответил:
— Гость в пальто! — И саданул по двери пинком.
Конечно, это было не слишком разумно, ведь то мог оказаться совершенно посторонний человек, но… Но — мог и не оказаться.
И вроде повезло. Когда дверь с грохотом распахнулась и я ворвался в прихожую, на полу, с раздробленной харей как жук-навозник копошился почти стопроцентно один из моих недавних недоброжелателей. Поскольку этот верзила в трусах был уже практически безвреден, я прошел в квартиру, дабы убедиться, что больше там никого нет.
Убедился. Порядок. Можно возвращаться к клиенту.
Вернулся и попытался поставить его на ноги, но он становиться никак не желал. Точнее — не мог. Ну и ладно. Я снял с вешалки какую-то кепку и мазнул ему по физиономии, вытирая кровь, — аккуратно мазнул, чтобы самому не испачкаться.
Нет, наверняка я его не узнавал: во-первых, рожа вдребезги, а во-вторых — пьяный же был и потому помнил этих паскуд смутно за исключением маленького. А этот был большой.
Однако делать нечего, сказал "а" — говори "б". Достал из кармана нож, нажал на кнопку. Лезвие вылетело с тихим хрустом, и я приставил его кончик к межключью бедняги. Вздохнул, надавил посильнее…
Когда он затих, я прошел на кухню и, бросив на ручки смесителя полотенце, тщательно вымыл нож — возможно, сегодня он уже не понадобится, — насухо вытер и, убрав лезвие, снова сунул в карман.
Вернувшись к трупу, последний раз огляделся по сторонам — не наследил ли где? Да вроде не наследил. Локтем выключил свет — не оставляйте без присмотра электрические приборы, — и шмыгнул на лестничную площадку. Аккуратно вытер платком кнопку звонка и захлопнул за собой дверь. Четверть дела сделана. "Revolution Љ1"1. Пошли дальше.
То есть, поехали…
Второй жил в двухэтажном доме, таком же, как у Ларисы, только в противоположном конце города. Первый подъезд, первый этаж и квартира номер один. Исключительно удобно.
Я приник к двери, но тотчас отник. Потому что услышал внутри женский голос, который достаточно громко для глубокой ночи кого-то звал. Должно быть, хозяина квартиры. Вот неугомонный! Нет бы дрыхнуть сном праведника перед новым рабочим днем, а он бабья навел!.. Хотя, впрочем, это ведь вполне могла быть и жена.
Так, значит, вариант с отмычкой отпадает. Ну, ладно, звоню.
За дверью сразу же воцарилась, как говорят в подобных случаях, мертвая тишина. А потом всё тот же голос, не открывая:
— Кто там?
Я почти прислонил губы к дверной щели. Грозно рыкнул:
— От Бизона!
— От кого?!
— От Бизона! — внушительно повторил я.
Опять тишина. И вдруг…
Знаете, это только после, когда уже вовсю втопил по улице вдоль набережной, до меня дошло, что я лажанулся как последний дурак. Идиот, ляпнул: "От Бизона", а Бизон-то еще год назад сгорел синим пламенем вместе со своим "Мерседесом" и боевыми товарищами. Собирался же сказать "От Белого", а вышло вон чего! Однако это я, повторяю, понял потом, а тогда очень удивился, когда дверь неожиданно распахнулась и на порог лосем скакнул здоровенный амбал с "макаровым" в левой лапе.
М-да-а… совать руку в карман было уже поздно. А по роже амбала прогулялась зверская ухмылка — он меня, зараза, узнал.
И я тоже его узнал. Точнее — вспомнил. Да-да, именно он обозвал меня папашей. Ну, ладно, сынок…
Однако это я сейчас такой прыткий, а тогда меня спасло лишь то, что гадёныш находился в своем доме и своей квартире. Согласитесь: сразу шмалять в подобной ситуации решится не каждый — кругом соседи, и пистолет без глушака.
Думаю, исключительно этими соображениями, а отнюдь не гуманизмом он руководствовался, когда вместо того, чтобы прямо с порога пальнуть мне в лобешник, решил звездануть в этот самый лобешник рукояткой "макарова". И…
И совершенно напрасно, потому что руку его я поймал своей правой, а левой схватил за глотку и рванул на себя. Ну а поскольку другая его рука лежала на дверной ручке, то дверь по инерции захлопнулась и мы остались на лестничной площадке, как в песне поется, одни на целом белом свете.
В квартире истошно завопила женщина. Чёрт, вот-вот появятся зрители!
Продолжая сдавливать "сынку" горло, я хотел заехать коленом ему в пах, однако он подставил бедро и в свою очередь вцепился в горло мне. И так, сопя и хрипя, мы продолжили титаническую борьбу за пистолет. "Сынок", хотя харя его была уже краснее помидора, все пытался направить ствол мне в морду, а я, естественно, ему, обхватив его кисть вместе с рукояткой и стараясь протолкнуть свой указательный палец поближе к такому же пальцу его и одновременно к курку.
Парень был крепкий. Но, к счастью, в моей левой руке находился неоспоримый козырь — его глотка. И козырь этот наконец сработал: когда кадык "сынка" начал хрустеть, соответственно ослабло и все остальное. И тогда, понимая, что возиться уже некогда, — дом просыпался, я вставил дуло "макарова" в его клокочущий, задыхающийся рот и…
Зрелище было кошмарное, ему разворотило всю пасть. Вырывая из мертвой уже руки пистолет, я отпрыгнул назад — поздно: рубашку придется менять (в машине есть запасная).
Всё, здесь делать больше нечего. Ни одна дверь не открылась, но дом уже проснулся, и кто-то наверняка уже оседлал телефон. Прощай, "второй"! Извини, конечно, но ты первый начал…
Я газовал вдоль набережной до тех пор, пока не стало ясно, что погони не будет. Когда стало, заехал в какой-то тихий дворик, переодел рубашку, а старую, с порванным воротом и забрызганную кровью, закопал в мусорном баке середь прочего дерьма. Сполоснул руки, лицо и шею водой из пластиковой бутылки и вернулся в машину. Включил свет, опять развернул план-карту города для отдыхающих. Так-так, где тут придется отдыхать в следующие полчаса? С минуту поизучал план и, сложив, засунул обратно в бардачок. Ёлки-палки, а скоро начнет светать. Надо успеть…
Двое последних обитали в частном доме. Значит, тут можно вести себя посмелее и почти без оглядки на вредных соседей. Поставив машину за углом, я вернулся и перелез через невысокий металлический забор. Собаки нет.
Подошел к двери и на всякий случай чуть толкнул ее. В больших домах народ с незапертыми воротами не живет, а в таких вот — бывает. О, слава Маниту! — повезло. И я без спроса вошел в дом.
Повсюду было темно как у негра в заднице и тихо как в могиле, только откуда-то, похоже, из ванной, доносился плеск воды. Я сделал еще несколько шагов и увидел слева полоску света из-за двери. Теперь уже ясно, что здесь обитают последний дылда и тот, маленький, коренастый, который и затащил меня в хату, из коей я вовремя завернул оглобли.
У двери ванной прислушался: там был только один. А из дальней комнаты на пол коридора еле-еле падал мягкий серебристый свет. Я осторожно подкрался к дверному проему — самой двери не было — и заглянул внутрь.
Дылда дрых на огромной как танкодром кровати, развалив свои почти два метра по диагонали. Он дрых на спине, и когда я подошел к его голове, то уже знал, каким манером буду действовать.
Я ударил его ребром ладони в… Понимаете, на лице человека есть небольшой участочек, который называется "треугольник смерти", и он настолько чувствителен, что там не нужно даже применять силу: просто тюк и все. Я и тюкнул, а он дёрнулся и затих. Козёл!..
Ну а потом я направил стопы в ванную, уже ведая, кого встречу там, — и не ошибся. И ничему не удивился. Удивился он…
Он разинул пасть, пискнул: "Вова!", но я съездил ему по харе, и он из-под душа звезданулся в ванну, ударившись головой об стену.
