Тюлени были всегда центром внимания племени: их мясо шло в пищу, шкуры — на одежду, жир — на светильники.

Ви шел, огибая утесы, и, наконец, добрался до берега. Немедленно мысль о Спящем и о человеке исчезла. Ви осматривал побережье проницательным взором охотника. Он оглядывал воду залива, низкие скалы, на которых обычно ползали тюлени (скалы эти были расположены приблизительно в четырех полетах копья от берега). Тюленей не было видно нигде.

— Этой весной они запаздывают еще больше, чем в прошлом году, — подумал Ви вслух.

Он уже собирался вернуться домой, когда заметил на той стороне скал, среди морского прибоя, какой-то странный предмет, что-то длинное и заостренное с обоих концов. Сперва он решил, что это какое-нибудь неизвестное ему животное, выброшенное волнами, и уже собрался идти назад, как внезапное колыхание прибоя показало ему, что эта странная вещь — полая и что в ней лежит что-то похожее на человека.

Тут у Ви проснулось любопытство, он решил подойти ближе.

Однако группа скал была окружена быстро несущимся приливом, и единственным способом добраться туда было переплыть залив. Правда, Ви был прекрасным пловцом, но вода еще была необычайно холодна (по ней плавало немало кусков льда), так холодна, что плыть было опасно для жизни, не говоря уже о том, что можно было порезаться об острые края льдин. Поэтому он решил, что лучше идти домой, тем более, что и плыть далеко. Незачем больше ломать себе голову над чем-то, что лежит в незнакомом полом предмете.

Но тут он почувствовал, что уйти не может. Что, если там лежит человек? Нет, это невозможно: ведь кроме его племени на свете нет других людей. Видел он, наверно, какой-нибудь свалившийся в море ствол или разложившийся труп большой рыбы.

А верно ли, что на свете, кроме его племени, больше нет людей? Ведь он только что видел тело человека, жившего, должно быть, тысячи лет тому назад, жившего в те времена, когда поглотивший его ледник еще скрывался в глубинах дальних гор.

С чего же взял Ви, что он и его племя — единственные двуногие создания на земле?

Он решил посмотреть, чего бы это ни стоило. Пускай он утонет в ледяной воде, пускай его оглушит льдина — что из этого? Вождем станет Паг или Моананга. Во всяком случае, кто бы ни стал вождем, за Фо будет присмотр, тем более, если Ви не будет в живых, Аака не будет ревновать к нему мальчика.

Так думал Ви.

Он скинул плащ и положил его на скалу, а под ним спрятал секиру. Если он не вернется, Паг и все остальные узнают по этим предметам, что море поглотило его.

Итак, Ви бросился в воду.

Сперва его обожгло холодом, но Ви плыл большими бросками, время от времени останавливаясь, чтобы отогнать льдины. По мере того, как Ви плыл, он согревался.

Его согревало не только движение. Кровь его вращалась в жилах быстрее от радости поисков, от надежды на приключение. Холодно было только на берегу, когда в голове его теснилось столько печальных мыслей, когда его преследовало воспоминание о человеке, увиденном в леднике.

А теперь он чувствовал себя, точно мальчик, доползший до орлиного гнезда. Это он проделал однажды. Он сползал с горы, неся в корзине на спине птенцов в то время, как орлы-родители носились вокруг него. Да, он снова был бесстрашным мальчиком, свободным от воспоминаний о вчерашнем, свободный от страхов о завтрашнем. Мальчиком, живущим только в настоящем.

Наконец, Ви благополучно добрался до скал. Влез на них, по-собачьи отряхнулся и стал осторожно пробираться между камней. Дошел до того места, где с берега заметил тот странный, заостренный предмет, в котором кто-то лежал.

Предмет этот исчез.

Нет, он здесь! Здесь, под ним, колышется на прибое.

Что это такое — неизвестно. Но ясно, что это сделано человеческой рукой для того, чтобы в этом плыть по воде. Предмет оказался много больше, чем он предполагал: в нем могло поместиться пять или шесть человек. Предмет этот, очевидно, был выдолблен из дерева: на нем еще видны были следы топора.

Глаза не обманули его.

В выдолбленном дереве лежал кто-то, накрытый белым меховым плащом, плащ закрывал все, даже голову. Из-под края плаща выбивалась коса, длинная, как болотные весенние цветы, выбивалась также и рука, держащая какой-то кусок дерева, который, судя по форме, служил для того, чтобы управлять большим выдолбленным стволом.

Ви долго и изумленно глядел, наконец, он заметил, что рука эта тонкая и маленькая, как у женщины. Рука эта принадлежала не мертвой женщине, правда, она посинела от холода, но вот пальчики шевельнулись.

Ви подумал мгновение.

Что ему делать?

Плыть к берегу, неся женщину без сознания, невозможно. К тому же, ледяная вода убьет ее. К берегу ее можно доставить только в том предмете, в котором она лежит. Но перетащить этот огромный ствол ему не под силу. Значит, есть только один выход. Ви заметил, что ствол находится почти рядом с западным притоком, по которому проходят приливы и отливы. Сейчас как раз прилив. Если толкнуть эту штуку в поток воды, прилив донесет ее до берега.

Он спрыгнул в воду и толкнул ствол. Легкое сооружение послушно поддалось толчку, правда, немножко зачерпнув воды, и пошло к волнам прилива.

Вот уже прилив.

Здесь Ви остановился на мгновение. Он решил было плыть позади ствола и подталкивать его, если нужно, и направлять рукой. Затем вспомнил, что вода чудовищно холодная, и путь далек, и что судорога может схватить его на полпути.

Понятно, если он утонет, беды особенной в том нет, но что будет с женщиной?

Ее, наверное, и так нелегко вернуть к жизни, а если его не будет, она наверняка умрет. Место было пустынное, сюда приходили только охотиться на тюленей. Но если даже охотник придет, то, увидев женщину в выдолбленном стволе дерева, либо убежит от страха, либо убьет ее. В племени ходили предания о колдуньях с моря, носительницах несчастья.

Тогда Ви пришло в голову, что он может сам вскочить в этот ствол и направлять его при помощи той вещи, которая была в руке у чужестранки. Не раз случалось ему при спокойном море и тихой погоде (да и не ему одному!) садиться на кусок дерева и, гребя суком, переплывать на отмель в заливе, где рыба кишмя кишела. Словом, с назначением весла, находившегося в руке у чужестранки, Ви был знаком.

Он взял весло у нее из рук, взобрался в лодку, уселся у ног лежавшей и несколькими толчками вогнал челнок в прилив. Течение воды подхватило лодку и понесло ее вперед, так что Ви только и оставалось, что удерживать правильный курс. Ви ловко погружал весло то с одной, то с другой стороны и искусно ускользал от плавающих льдин.

Так обнаженный дикарь и закрытая плащом женщина (он не решался еще открыть ее лицо отчасти потому, что был наг, а отчасти и потому, что боялся, как бы морская колдунья не утащила его на дно) благополучно добрались до берега.

Ви выскочил на берег, взялся за свисавшие с носа лодки канаты из шкуры и втащил челн на песок выше того места, куда достигал прилив. Затем побежал к скале, быстро оделся, взял секиру — кто может знать, что скрывается под этим меховым плащом? Но помимо секиры он захватил также и мешок, который брал с собой в путешествия. В мешке хранились продовольствие дня на два и приспособления для добывания огня. Затем он вернулся к лодке и с дрожью (подобно всем дикарям, он боялся неведомого) откинул покрывало с лица лежащей.

В то же мгновение он отшатнулся.

Он никогда не мечтал о женщине такой красоты. Она была молода, высока ростом и всю ее закрывал поток русых волос. Лицо ее посинело от холода и обветрилось и все же было белым, как снег, лицо было овальным, и черты его тонкими и правильными. Глаза были закрыты, чему он обрадовался: будь глаза открыты, он знал бы, что она мертва. Глаза были смежены, и на щеки опускались длинные, завивающиеся ресницы, но не русые, как волосы, а темные, почти черные.

Женщина была одета, но одета странно. На перевязях держалось длинное синее платье из чего-то ему неизвестного, перетянутое меховым поясом, на который были пришиты блестящие камушки и поблескивающие ракушки. На шее висело янтарное ожерелье. Ноги были обуты в вышитые сандалии. Поверх платья на женщине был темно-синий плащ, сделанный из того же неизвестного, что и платье, материала, к плащу был прикреплен расшитый мешок.