Взмахнул манипуляторами, развеивая оставшиеся (в огромном количестве) голограммы, а собственные руки сцепил на груди, в раздражении барабаня пальцами по локтям:

— Когда я должен все это станцевать, а главное — с кем? А отчет, если кто не в курсе, сдавать не позднее кануна Дня Солнца! И шкуру с меня будет драть Аури. С меня, а не с вайшвы, потому что наш папа Варуна уже практически ушел на заслуженный отдых!

После этого он добавил несколько выражений, мне не понятных, но очевидно крепких — просто на незнакомом языке.

Пожонглировав отверткой и пинцетом в одной руке, я старательно выказал спокойствие и холодность гранитного памятника:

— От меня что-то требуется?

Шива даже не заметил, что его так искусно пытаются поставить на место:

— Я уже не говорю о побочных сценах, накопившихся еще с осени! Когда все это делать? Он пропадает часами, натаскивая тебя в «Бете», а мы здесь перебиваемся ассистами профессора Аури. А они — дубы зеленые, слегка отесанные. Причем отесанные, как правило, со стороны кроны, то есть ее содержимого. Где они только вас, таких тупых, находят?!

Он говорил так быстро и вызывающе, что у меня появилось стойкое желание двинуть ему кулаком по морде. Но я все же сдержался и продолжил свой путь, более не останавливаясь, хотя он все высказывался и высказывался, адресуясь к моей спине.

— Ладно, Агни, до встречи на празднике. Приятно было познакомиться, — снизошел он под конец монолога.

— Не могу сказать, что взаимно, — отозвался я, выходя в коридор, а створки схлопнулись, отсекая меня от придурка-собеседника.

Неужели мне и в самом деле придется работать под его началом?! Тогда я тут долго не протяну…

Когда мы с двоюродной сестрой-одногодкой были детьми и подростками, то общались в одной компании — на праздники и по будням. Особенно на праздники. У нас была очень дружная команда.

Сначала День Солнца мы отмечали все вместе, со своими родителями, на одном из островов в море, а затем продолжали гулянку уже только с ровесниками — взрослые возвращались в город. Остров Солнца был оборудован именно для этого праздника. Каких только аттракционов там не было! И каждый год для нас выдумывали что-нибудь новенькое, обставляя подготовку необычайной таинственностью.

Теперь, страшно скучая по Земле, я часто видел во сне всех наших на этом острове. С ним были связаны самые яркие и хорошие воспоминания. А тут я был отрезан от всего мира. «Трийпура» походила на космическую тюрьму, а все мы — на ее добровольных затворников.

И все же в весенний День Солнца, знаменующий конец старого и начало нового года, меня ждал сюрприз. Проснувшись, я увидел в обзорнике что-то коричнево-серое, с ржавыми или, наоборот, темными пятнами, заслонившее собой весь космос и медленно плывущее. Я даже не сразу сообразил, что это изъязвленная кратерами поверхность Луны, ведь издалека она кажется аккуратной, серебристо-серой и светящейся, а вблизи в ней таится что-то жуткое.

Получается, во время условной ночи «Трийпура» вплотную подошла к естественному спутнику нашей планеты и зависла на его орбите, по-прежнему медленно вращаясь.

— Что все это значит, Сорбонна? — спросил я свою СБО.

Она выехала из ниши и объяснила:

— Здесь принято отмечать праздник на лунной станции в бассейне Эйткена.

— Что за бассейн такой?

Ответ последовал незамедлительно: после того, как я поработал с программным оснащением моего бытового помощника, Сорбонна раз и навсегда прекратила прикидываться неосведомленной:

— Кратер в южной части Луны с той стороны, которая никогда не бывает обращена в сторону Земли. Там, на самом его дне, размещается секретная станция, изначально выстроенная на случай аварийных ситуаций с «Трийпурой». Раз в год мы используем ее в качестве плацдарма для проведения праздника Солнца. Людям психологически необходимо иногда ощущать под ногами твердую землю…

— …по которой они смогут скакать, как кузнечики?

— Оборудование станции «Эйткен» увеличивает силу лунного притяжения почти в шесть раз.

— А, это в корне меняет ситуацию. Острые ощущения — это наше всё…

Признаться, ее объяснение было не самым понятным. Во всяком случае, для меня. На «Трийпуре» в точности такое же искусственное притяжение, а назвать поверхность Луны «твердой землей под ногами» можно разве что с большой натяжкой. Но я решил не занудствовать и не придираться. Не одному мне хочется побывать дома, но никто ведь не ноет. На Луне так на Луне. Праздник так праздник.

Бессчетное множество виманов было готово к отправке. Они доставили нас на дно кратера.

Вот только пусть никто не думает, как опрометчиво перед этим думал я, что опускаться на дно кратера — все равно, что погружаться в бездонную дыру, наблюдая ее отвесные стены и темень под ногами. Мы даже не заметили, как виманы, скользя над поверхностью планеты, легко перемахнули горную гряду — выброс породы после падения астероида — и снова заскользили параллельно почве на относительно небольшой высоте. Спуск был пологим, мы почти не замечали, что погружаемся в лунное море. И если мне сначала был интересен пейзаж снаружи, то очень быстро он приелся из-за своего однообразия и какой-то пугающей неопрятности. Мы летели экипажем с двумя другими техниками, но для них это было не впервые, и всю дорогу они проболтали, ни разу не взглянув на мелькающие за обзорными панелями ландшафты. А ведь когда смотришь на Луну с Земли, в душе рождаются столь романтические ощущения! Вот так я убедился в очередной раз: некоторые загадки должны оставаться загадками…

Да, из-за отсутствия воздуха тут все было неправдоподобно четким. Смотришь вдаль — все видится с той же резкостью, что и вблизи. Мозг воспринимал это с трудом, но тоже лишь поначалу. Потом привык.

Мы подлетели к огромному темному камню-монолиту высотой с дом в двести этажей, не ниже. По сравнению с нами это была ржаво-коричневая скала, криво нависавшая над белой равниной — дном Эйткена. Из-за белого цвета поверхности здесь было не так мрачно, как могло бы, ведь лучи солнца почти не проникают в кратеры близ полюсов. И все же тут присутствовала какая-то едва заметная подсветка, иначе было бы совсем темно. Высокие горы вдалеке, окружавшие эту равнину со всех сторон, являлись всего лишь краями исполинской воронки. Однако кое-где они исчезали: Луна настолько меньше Земли, что местами эти горные гряды уходят за горизонт.

— А что это белое? — полюбопытствовал я.

Один из моих коллег, человек бывалый и большой любитель пояснять, с удивлением посмотрел на меня: как это я могу такого не знать?

— Водяной лед в соединении с породой, конечно!

— Водяной?!

— Разумеется. Только в таком виде вода и есть на Луне!

— А что за скала?

— Укрытие. Сейчас сам увидишь, подлетим ближе.

В скале виднелся громадный светящийся провал — вход в пещеру. Масса скалы и эта ротообразная серебристая дыра угнетали. С непривычки было жутковато, но я заставлял себя наблюдать, не упуская ничего. Виманы, все как один, устремлялись туда, некоторое время полого спускались в просторный светлый лаз и вскоре оказывались на дне пещеры, возле прозрачного купола, скроенного на манер самой «Трийпуры». Несколько люков одновременно раскрывалось, пропуская очередную партию прилетевших, а затем закрывалась, а остальные виманы висели в ожидании, точно шмели над цветком. Когда нейтральная зона освобождалась, приглашали следующих. Поток не прерывался: нас на «Трийпуре» было очень много.

— Ну вот, ничего сверхъестественного! — прокомментировал все тот же техник, насмешливо поглядывая на меня: наверное, угадал мой страх перед гигантскими нагромождениями из камня. А может, просто вспомнил себя, когда тоже был новичком…

Скрытая станция и внутри мало чем отличалась от «Трийпуры». Было заметно, что проектировали ее одни и те же инженеры-архитекторы. Разве что уровней здесь было всего два и освещение в них было искусственным, а не прямо от Солнца, как у нас. Кроме этого, единственного, остальные дни в году здесь обитали роботы, а им живительный солнечный свет не нужен. Так, во всяком случае, пояснил тот самый мой сосед по экипажу.