— Ах! — всполошилась Тамара. — Забыла! Вот собиралась же купить — и все-таки забегалась и забыла!

Помешались они все на этом чесноке, что ли?

— Это от меня, — признался я, снимая благоухающую куртку. — У меня дома бабушка после инсульта уже в маразм впадает. Сегодня у себя из внутренних карманов целую жмень выгреб. Никак не мог понять, откуда эта вонь… Так до сих пор и не выдохлось, да?

— Не хочу тебя огорчать… — политкорректно начала Тамара, но ее громкоголосо перебил неотесанный сынулька:

— Какой там выдохлось — глаз выпадает! Давай, проходи бегом вон в ту комнату, только куртку тут где-нибудь кинь, а то сдохнем к чертям. Ма, придумай чё-нить, чтоб в желудок забросить, ладно?

— Очнулся, не прошло и полдня!

— Да я недавно проснулся…

— Да уж знаю! Где холодильник хоть — помнишь?

— Ну, ма, не придирайся, разогрей, а? Там у нас разговор важный, короче…

Она что-то проворчала, но Володя прикрыл дверь и махнул мне рукой на стул возле его кожаного кресла, возвышавшегося, естественно, напротив монитора. Я выставил перед ним бутылку дорогущего коньяка. Надеюсь, в их местном супермаркете не имеют привычки разливать всякую бурду в бутылки из-под крутых марок алкоголя…

После этого Володя снизошел пожать мне руку:

— Ты откуда маму знаешь?

— Тамара Святославовна учила нас русскому и литре.

— Мега! Ну что, сочувствую. Сколько раз пересдавать бегал? — он подмигнул. — Ну ладно, ты тут размещайся, чувствуй себя это… ну, как дома, короче! Я посуду притащу.

Он выскочил, а я огляделся. Нормальная комната программиста: всюду раскуроченные корпуса системников, начинка, провода… Кактус вот на подоконнике. Несколько дочерна загорелых чашек на столе возле «клавы». В общем, по всем приметам, вход сюда Тамаре Святославовне строго воспрещен…

…Ох, помню, и гоняла она нас по своим предметам! Руська, естественно, ходил у нее в любимчиках, хоть за глаза и называл бабой Лерой в честь Валерии Новодворской, с которой у Тамары Святославовны действительно было что-то общее. Все остальные ученики у Рудановой числились либо олухами царя небесного, либо кандидатами во второгодники. Особо выдающиеся личности — кандидатами в мастера-второгодники. К счастью, я для нее был просто олухом, и как-то особенно Тамара Святославовна меня не выделяла: серый середнячок.

Однажды — классе, кажется, в шестом, или когда там проходят «Дубровского»? — она решила провести тотальный опрос по теме и вызывала к доске одного олуха за другим кандидатом. Вопрос был несложным: достаточно было подробно охарактеризовать одного из персонажей повести. Но весь класс с перепугу переклинило на одном и том же эпитете — «добродушный — и мы лепили его, повторяя друг за другом, ко всем без разбора героям книги, включая самодура-Троекурова. Выглядело это примерно так:

— Троекуров… э-э-э… ну, он… э-э-э… доброду-у-ушный, он был помещиком, у него была дочь Маша… э-э-э… а еще он любил животных!

— Особенно собачек, — едко так вклинивалась закипающая Тамара Святославовна.

— И кошек, наверное, тоже любил, — не чуя подвоха, радостно подхватывал отвечающий.

— …с медведЯми! — остервенело хлопала по столу журналом учительница. — Садись, Коробейник, два!

— За что-о-о?!

— За издевательство над классикой! Садись, говорю, кандидат в мастера! Так, дЕвицы красные и вьюноши бледные с взором горящим, значит, так. Еще хоть кто-нибудь к кому-нибудь — тем более, к Кириле Петровичу! — применит это дурацкое словечко, пеняйте на себя: душевной беседы с Таисией Марковной вам не избежать! Парамонов, к доске!

Таисия Марковна была нашей грозной директрисой, и в ее кабинет за душевными беседами как-то никто из нас не стремился…

…Володя протолкнулся в помещение, держа две тарелки и спиною отворив дверь. Я поспешил отказаться от трапезы, потому что успел перекусить дома.

— Поздно, карапузики! — выставляя снедь на стол с бутылкою во главе, отозвался он. — Уплочено! Ну, давай дернем за встречу! — и, распробовав коньяк, одобрительно кивнул: — А неплохо так! Видно, что толк знаешь!

Не скажу, что я в самом деле разбирался в спиртном, как ас. Просто взял наугад по принципу — раз дерут втридорога, значит, есть за что. Но признаваться в своем невежестве я Тамариному сынульке не стал. В отличие от Володи, который, судя по всему, ни в чем не мелочился, я свою порцию потягивал медленно. Напиваться мне совсем не хотелось.

— Ты жуй и рассказывай, что там у тебя снова? Всё с этим своим задротом с блогов задуряешься, что ли?

Настроение у него было просто радужным. Не то что в нашу прошлую встречу.

— А ты смог бы незаметно взломать моего камрада? — огорошил я Вольдемара.

— На хрена?! — забыв жевать, отчего изо рта у него вывалилась на колени долька жареной картошки, спросил он. — Больной, что ли?!

— С утра был здоровый, разве что солнце по дороге напекло. Володя, мне очень нужно узнать конфиденциальную информацию об этом пользователе. В том числе айпишник, с которого он регистрировался. Это можно сделать? Ну — в принципе?

— Сделать, конечно, можно всё-нах. В принципе-то. Вон, как в амеровских фильмах показывают — даже базу данных Пентагона ломануть, и ништяк. Вопрос: стоит ли овчинка выделки?

— Стоит.

— Ну… вообще-то это противозаконно, — сощурил он отечные, как у матери, глазки-буравчики. Очки надеть — будет вылитая Тамара Святославовна. Только почему-то небритая. — Взлом — это статья…

Это он так набивает себе цену, понял я.

— Да ладно, Володь, кто бы говорил! Уверен, с твоими мозгами ты и не таких юзеров ломал.

— Ну, ломал, — скромно согласился Вольдемар, махнув вторую рюмку и качая головой в знак недовольства моей, недопитой. — По приколу ломал. Не гадил. Просто на форуме с друганами лингамами мерились — кто кого вскрыл и как.

— Тут тоже гадить не нужно! Даже наоборот: чем незаметнее, тем лучше.

— Ладно, показывай, кто там тебе не дает сна-покоя, — и он уступил мне место за своим святая святых.

Я вошел на ресурс и быстро отыскал ему блог «Детектора троллей». Прочитав название, Вольдемар только фыркнул, однако комментировать не стал. Никаких обновлений в дневнике varuna не значилось.

— Вот, — сказал я и пересел обратно на свой стул.

— Угу, — он отставил опустошенную тарелку. — Ну, поиграться можно, чего ж…

Не откладывая в долгий ящик, Вольдемар полез в какие-то свои программы, а я почувствовал вибрацию в чехле на поясе. Вибрация тут же перешла в мелодию, которую я со вторника определил на Ленкин номер. Мгновение замешкавшись, я ответил:

— Привет, Лен.

— Денис, привет, извини, могу я тебя немножечко поэксплуатировать? Очень-очень-очень надо!

— Да не вопрос, что нужно делать?

Она вздохнула, засмеялась:

— Приехать для начала. Я не смогу рассказывать это по телефону. Сможешь минут через сорок добраться в аэропорт?

Я посмотрел на часы: почти четверть третьего. Она меня заинтриговала, и голос вполне себе жизнерадостный. Аэропорт…

— Давай, Аленосик, к трем я буду как штык. Где там тебя искать?

— Я сама тебя найду. Спасибо тебе большущее! — обрадовалась Ленка и дала отбой.

— Володя, мне нужно ехать.

— Валяй, — отозвался он, уже с головой погрузившись в цифровой мир.

— До свидания, Тамара Святославовна! — крикнул я с порога, открывая дверь в подъезд.

— Всего доброго, Денис! Заглядывай еще, буду тебе рада!

Дожидаться лифт я не стал, почти вприпрыжку сбежал по ступенькам и, полной грудью вдохнув теплый весенний ветерок, вышел во двор.

Казалось бы — прошла всего какая-то неделя с тех пор, когда ночами еще морозило, а под ногами хрустело ледяное крошево. И вот, едва припекло солнце, стал подсыхать асфальт, на клумбах выстрелили нежно-зеленые ростки, а в воздухе головокружительно запахло каплями весны. И хотелось, как Маугли из мультика, то ли куда-то бежать, то ли вопить от необузданного беспричинного восторга.