Гарута поднялась и, взмахивая тяжелыми крыльями, зависла возле машины. Я внимательно оглядел окрестности и передал в коммуникатор Шивы:

— В окрестностях все чисто. Старт разрешен.

Виман опустился обратно в «кратер». В его корпусе открылся люк. Прямо с мостика, будто с пристани, биокуклы, пригнув головы, шагнули в полость аппарата. Я с облегчением вздохнул. Теперь можно немного расслабиться, основная работа перелегла на плечи Танцоров.

— Неплохо, — высказался в привате Варуна. — Но есть недочет: пока марионетки просыпались, ты должен был связаться с медиком и узнать о состоянии ребят.

— Вот порази меня гром! — прошептал я с ужасной досадой: мне-то, гордому вызовом первого в жизни суры, мнилось, что я учел все и сработал идеально!

— Для первого раза это мелочи, — великодушно утешил меня мой инструктор. — В этой миссии все обкатано так, что разбуди ты их среди ночи, они все сделают как нужно. Но иногда нам поручают и «левые» циклы. Там уже не марионетки, а живые, реальные люди. И к их сознанию Танцору нужно прирасти, а чтобы он смог прирасти, вайшва и док обязаны его как следует к этому подготовить и держать под неусыпным контролем.

— У нашей звезды идиосинкразия к некоторым политическим деятелям прошлого, — вдруг вмешался в разговор знакомый голос, от которого по всему телу помчались неуместно эротические мурашки; Савитри, оказывается, нас подслушивала! — Его приходится вгонять в транс, чтобы прилепить к такому типу.

— Значит, я не один в своей беде, — усмехнулся я, догадавшись, что речь о Шиве.

— Ну, как сказать… — загадочно протянул Варуна. — Хватит болтать, следи за показаниями.

Мохенджо-Даро, несмотря на невероятную древность даже для изучаемой нами эпохи, не говоря уж о нашем времени, оказался очень красивым, а самое главное — не так давно выстроенным — городом. Его создавали в едином архитектурном стиле, из мелкого кирпича. Улицы были вымощены плитами из обожженной глины, под ними, закованная в кирпичные же сточные трубы, пряталась городская канализация, благодаря которой нечистоты из каждого дома удалялись за пределы Мохенджо-Даро. Варуна рассказывал, что ездил туда в наше время и ему любопытно было сравнить настоящее и прошлое.

И тут я услышал деликатное обращение ко мне суры, который оставался в цикле и также наблюдал за Шивой и Умой.

— Вайшва, небольшое упущение. Возможно, придется вернуться к маяку.

Голос прошелестел подобно летнему ветерку, но сердце ёкнуло.

— В чем дело?

— Похоже, в расчеты закралась ошибка. Оказывается, вирус был занесен в город не торговцами из Хараппы. Его привез один из строителей Мохенджо, возвратившийся из Киша.

Я в растерянности оглянулся на Варуну. Неужели в «Альфе» могут так ошибиться во время планирования цикла?!

— Бывает, — учитель кашлянул в кулак и, шагнув вперед, коснулся моих плеч, чтобы я уступил ему место за пультом. — Пусти-ка. Тут дело серьезное. Шива! Получи инструкцию у суры.

Уставившись на голограмму, я заметил, как вначале замер, потом помрачнел и раздраженно топнул ногой Шива. Потом появилась Ума, он коротко что-то сказал ей, и она с невозмутимостью кивнула. Их окружало несколько очень смуглых людей, которые с удивлением взирали на негодующего исполнителя.

— Начинаю перенос к исходной, — негромко оповестил Варуна.

— А этот наш… как его там?.. где? — буркнул Танцор. — Бесит!

— Спокойнее. Он сейчас присоединится к вам.

Я чуть не подпрыгнул:

— Кто? Я?!

— Да, кстати, Агни, ты еще не в «Тандаве»?! Бегом!

Пока я упаковывался в стационарную центрифугу, Варуна дал мне указания:

— Ты вольешься в сознание незаконнорожденного брата правителя Киша. Отправишься в плен вместо него. Потом тебе отрубят голову, и ты быстренько вернешься сюда, а после этого мы продол…

— Чего?!!

— Давай-давай, танцуй! Нет у нас времени на болтовню. На месте сориентируешься, и сура подскажет, что надо делать и говорить. Там недолго!

И не успел я возмутиться тем фактом, что мне должны будут оттяпать, пусть не мою, но с моим сознанием внутри, голову какого-то брата чьего-то там правителя, как «Тандава» поплыла в своем завораживающем беге.

Как обычно в таких случаях, яркий свет солнца на пару мгновений ослепил меня. Потом мир прояснился. Я сидел на земле, у стены какой-то постройки, испытывая тошноту из-за омерзительного запаха, доносившегося отовсюду. Руки и ноги у меня были связаны — и в точности так же выглядели еще с десяток черноволосых бородачей, что сидели или лежали вокруг меня вперемежку с похрюкивающими бурыми свиньями. Вот откуда это невообразимое зловоние!

Присутствие суры я почувствовал: несмотря на жутко неудобную позу, миазмы и палящие лучи солнца, мне вдруг стало уютно и благостно. И в следующий миг меня озарило ниспосланной Варуной инструкцией. Именно озарило: я получил весь алгоритм будущих своих действий сразу, без лишних вербальных рассусоливаний.

С огромным трудом поднявшись на опухших ногах, я чужим голосом окликнул охранника — такого же дочерна загорелого и бородатого мужика, как те, что были моими соседями в свином загоне. Он подремывал на большой куче соломы у загона.

— Чего тебе? — сипловато спросил он.

Язык, на котором он изъяснялся, был понятен не мне, а сознанию того, в чьем теле я сейчас находился и чья память понемножку просачивалась в мою. И это, признаюсь, не слишком приятный процесс — ассимиляция с чужими воспоминаниями.

— Мне надо увидеть вашего лугаля, — отозвался я. — Это важные военные сведения.

Мужик дернул бровями и оглянулся на старшего охраны…

— Трудную задачу ты мне задал, — Бильга-мес[15] искоса взглянул на своего высокородного пленника и подумал о том, что вряд ли удастся избежать неминуемого, а ведь Ага и армия Киша еще нужны Уруку как защита от Месанепады, алчного и претендующего на северные земли правителя с юга. Не станет Аги — Урук будет как нагая девица пред толпой.

Лугаль Киша молчал. Будь боги на его стороне, сегодня он праздновал бы победу над непокорным владыкой Урука, посмевшим пойти против совета старейшин. И сомнений у Аги, как поступить с Бильга-месом, не появилось бы ни на шеум[16]. Бильга-мес попросту читал мысли, что предательски проступали на хмуром лице позавчерашнего союзника, вчерашнего врага и сегодняшнего военнопленного.

— Мой народ хочет, чтобы я поступил с тобой так, как ты хотел поступить со мной. Но я по-прежнему испытываю к тебе почтение, Ага, хотя сейчас ты мой пленник. Определи сам меру своего наказания. Как ты поступил бы со мной, лугаль Киша, в случае моего поражения?

Тот вздернул бровь и, оттопырив нижнюю губу, исподлобья сверкнул глазом на правителя Урука:

— Я сжег бы тебя на главной площади твоего же города, Бильга-мес.

И это было правдой. Бильга-мес нарушил закон, ослушался совета, призывавшего отрядить в помощь Кишу работников-строителей Урука. Ага никогда не простил бы неповиновения подчиненному лугалю.

— Пусть будет по-твоему, Ага, клянусь прелестями Шахмат! — воскликнул Бильга-мес, который ждал именно этого ответа, памятуя, как Ага не погнушался выпороть урукского посла прямо на глазах воинов, стоявших на стенах города. — Но пока ты можешь быть просто моим гостем, и все твои желания будут исполнены. Что ты хочешь напоследок, Ага?..

— Мой лугаль! — в комнату ступил солдат из охранной дружины дворца и склонил голову в ожидании.

— Говори! — велел Бильга-мес, отвлекаясь от беседы.

— Воин из Киша просит выслушать его, мой лугаль! Он клянется богами, что от этого зависит жизнь всего Урука, но наотрез отказывается говорить с кем-то другим, кроме тебя.

Бильга-мес кожей ощутил, как заволновался Ага. Не иначе как кто-то решил продать военные секреты Киша в обмен на жизнь и волю?