На князя смотрели с городниц стражи. Подняв голову, он увидел их любопытные лица, а один из них, рыжий, с выпученными глазами, оскалив зубы, смеялся.

Наконец воевода, встретивший их на мосту, возвратился. Дружине он разрешил ехать на Подол, а страже приказал впустить на Гору Ярополка.

— Иди за мной, княже! — сказал воевода.

Ярополк с опаской прошел через ворота, где шаги гулко отдавались под сводом. Сразу же за воротами стоял Блюд.

— Иди прямо в терем, — обратился воевода к Блюду, а сам остался у ворот.

Так они и пошли — немного впереди Блюд, вслед за ним князь Ярополк.

— Странно! — произнес князь. — Идем без гридней и без Дружины.

— А на что они нам? — тихо засмеялся Блюд. — Хорошо, что и так принимают.

И Ярополк подумал, что так, видать, лучше: все прошлое теперь напоминало сон, он жив, он будет жить, вот она — Гора, вокруг все еще спит; вон прошли и скрылись за углом терема два боярина в темных платнах, с черными шапками на головах, с длинными посохами в руках; вот женщина с ведром молока переходит двор, поскользнулась на мокром камне и разлила все молоко.

— Ты видел Владимира?

— Нет, я был с воеводой только в сенях.

— И что же?

— Князь не спит, он, должно быть, уже ждет тебя. Идем вот сюда. Смелее, князь, ступай первым!

Ярополк, миновав несколько каменных, до блеска вытертых тысячами ног ступенек, остановился в сенях. Вслед за ним медленно вошел Блюд и встал у дверей, плотно закрыв их за собой.

Ярополк обернулся и удивленно посмотрел на него. В сенях не было ни воевод, ни князя, только два воина стояли у стены. Воины пристально смотрели на князя Ярополка, взглянули на Блюда и внезапно, выхватив из ножен мечи, бросились вперед.

В сенях прозвучал встревоженный голос Ярополка:

— Что это? Что это?

Он хотел бежать по лестнице наверх. Но воины уже встали на его пути, подняли мечи, пронзили ему грудь… Воевода Блюд открыл двери, еще мгновение — и два воина, бросив мечи, выскочили из сеней… Ярополк некоторое время держался на ногах, потом пошатнулся, начал падать и неистово закричал.

Князь Владимир знал, когда приедет Ярополк, — несколько воинов из его охраны сразу после Триполья помчались в Киев, ночью побывали на Горе.

Еще до рассвета Владимир встал, послал к воротам воеводу, велел, как только прибудет Ярополк, пропустить на Гору его самого и воеводу Блюда.

Владимир всей душой стремился теперь к миру с братом. Довольно крови напилась Русская земля, Ярополка покарала сама судьба. Ежели он согласился заключить мир — быть по сему, Русь велика, обоим братьям-князьям найдется в ней место.

Но он хотел поговорить обо всем только с Ярополком, разве еще при воеводе Блюде, поскольку тот приезжал посланцем брата. Пускай Блюд, который был свидетелем их вражды, станет свидетелем мира.

Поэтому когда на рассвете послышались голоса в сенях, а воевода, войдя в светлицу, сказал, что у ворот Горы стоят князь Ярополк, воевода Блюд и дружина, Владимир велел пропустить в терем только Ярополка и Блюда, а дружину отослать.

После этого князь Владимир быстро оделся, вышел в Золотую палату, пересек ее и остановился у лестницы, чтобы здесь встретить брата.

Он слышал, как отворились двери в сенях, слышал шаги двух человек, как видно, Ярополка и Блюда, слышал, как внезапно в сенях стало тихо, потом послышался шум, кто-то закричал.

Это был страшный, неистовый крик. Владимир узнал — кричал брат его Ярополк, крик зародился внизу, в сенях, но эхо вырвалось наверх, заполнило весь терем.

Князь Владимир побежал. Позднее он не мог припомнить, как все случилось. В одно мгновение он очутился в сенях, остановился, увидел распахнутые двери, испуганное лицо Блюда, стоявшего в углу, два меча на каменном полу, а у подножия лестницы князя Ярополка.

Тот лежал, закрыв глаза, на камне, с необычайно бледным, словно меловым, лицом, хотел что-то сказать и не мог — из его груди хлестала и растекалась по камням кровь.

— Что с князем? — крикнул Владимир, обращаясь к Блюду. Выбросив вперед руки, дрожащие от волнения, Блюд упал перед Владимиром на колени и прохрипел:

— Я все сделал, как ты велел… Мы с князем приехали, пришли сюда… А два гридня накинулись на князя, убили…

Он пополз на коленях к князю Ярополку, принялся причитать:

— Княже Ярополк! Скажи хоть одно слово… О, горе мне, горе мне, как страшен свет, какие страшные люди!

— Встань! — крикнул Владимир Блюду. — Вставай же! Скорее! Скорее! Где убийцы? Где гридни? Ловите головников!

Со двора вбежало несколько воевод, бояр, проснулись, забегали в тереме дворяне.

— Гридни! — прозвучали уже на дворе голоса. — Гей, стража, сюда! Головники убили князя Ярополка! Ищите их! Ловите их, ловите!

И, возможно, Ярополк услыхал этот шум, а может, чувствуя смерть, захотел еще раз взглянуть на свет, попрощаться с ним.

Он открыл глаза, мутным, угасающим взором посмотрел на стены, Владимира, воевод, словно все они были где-то далеко от него.

— Где я? — спросил он, но и голос у него был какой-то чужой, далекий.

— Ты в Киеве, на Горе, это я, брат твой Владимир, стою возле тебя. Я ждал тебя, брат, хотел принять с миром и любовью… Почему ты молчишь? Брат Ярополк, открой глаза, отверзь уста свои!

Но Ярополк уже не говорил, закрыл глаза. Лицо его совсем побелело, еще раз поднялась грудь — и дыхание стихло, замерло навек. Смерть переступила порог княжеского терема.

Княжьи емцы и гридни ходили от двора ко двору на Подоле, по всем концам Киева, собирали людей и объявляли, что князь Владимир ищет гридней-головников, которые убили Ярополка, обещает награду тому, кто их найдет.

К вечеру головников нашли на Оболони, в хижине смерда Ражбы. Увидев издалека через отдушину княжьих емцов, идущих вслед за княжескими гриднями, убийцы бросились бежать в леса на склонах Щекавицы, надеясь, что, когда стемнеет, их никто там не найдет.

Но гридни знали, что их ждет награда, не щадили ног, продирались через заросли, настигли беглецов у самого леса, привели их в хижину Ражбы, велели вздуть огонь.

Тем временем пришли и свидетели, которые дали присягу, что эти гридни именно те, что убили князя Ярополка и убежали с Горы. Однако головники, хотя их били дубинами и кулаками, не признавались, заявив, что могут поведать правду только князю.

Так их и повели, уже в темноте, через Подол, мимо Воздыхальницы, через мост и ворота на Горе, а там бросили в темницу, поставили стражу, емцы побежали к тиунам, те разыскали воевод, а уж воеводы двинулись к князю.

Поздней ночью несколько человек сразу застучали в оконницы и двери терема Блюда. Он проснулся, вскочил с ложа, разбудил жену, велел зажечь огонь.

«Не иначе как из-за Ярополка», — роились мысли в его голове. Но он сразу же успокоил себя — мертвые голоса не имут, головников-гридней до самого вечера не разыскали, теперь они уже далеко от Киева.

«А может, — промелькнула мысль, — совсем и не в Ярополке дело, может, князю Владимиру что-нибудь понадобилось».

Жена зажгла огонь. Блюд бросился в сени.

— Кто там?

— По слову князя Владимира…

— Сейчас… Сейчас…

Он отодвинул два тяжких железных засова, открыл дверь. Снаружи в теплый терем пахнуло ночной прохладой. На крыльце стояли воеводы Владимира, а среди них сосед-купец и боярин Воротислав.

«Что случилось? Почему Воротислав уже тут? Почему он стоит рядом с воеводами?» — думал Блюд.

— Одевайся, Блюд! Князь Владимир зовет!

— Послушай, Воротислав! — попытался отвести его в сторону Блюд. — Что случилось? Почему князь не спит?

— Одевайся и пойдем! Князь ждет тебя… — уклонился от ответа Воротислав.

Это окончательно ошеломило Блюда. Почему Воротислав, который был его ближайшим другом, не хочет с ним разговаривать? Изменил, предал, выдал? Впрочем, Воротислав ничего не знает.

— Сейчас, сейчас, — только и нашел что ответить Блюд. Он бросился в терем, оделся, подпоясался, но меча не пристегнул, вышел.