– За дары благодарим и подносим свои.

Гридни принесли и подали кагану сработанные роднянскими мастерами позолоченные меч, щит и кольчугу.

– Щедры дары твои, – говорил каган, и лицо его так и сияло от удовольствия. – Лучше серебро, чем медь, лучше золото, чем серебро, лучше мир и любовь, чем война. С этим меня и прислали каганы, велели сказать: наши печенежские орды много воевали с твоими предками и проливали русскую и свою кровь. Мои орды не хотят больше воевать с русскими князьями, мы хотим держать мир и любовь с Киевом. Хотим верно тебе служить.

Если бы князь Ярополк был дальновидным и следил бы за границами Руси, он знал бы и понимал, что печенежский каган прибыл в Киев из-за того, что с востока на просторы между Итиль-рекой и низовьем Днепра, где печенеги до того чувствовали себя полными хозяевами, надвигаются половецкие орды, следом за ними идут кимаки, огузы. О, если бы Ярополк это знал, он разговаривал бы с Илдеей иначе, заставил бы ударить на половцев, предупредил бы потоки крови, которая позднее была пролита на Руси.

Не знал, конечно, князь Ярополк и того, что каган Илдея совсем недавно встретился на порогах с василиками императоров Василия и Константина, которые дали ему золота, чтобы он заключил мир с Ярополком и чтобы орды его шли на запад к Днестру, чтобы, когда понадобится, соединиться с легионами ромеев и бить болгар. Князь Ярополк об этом не знал, он слушал льстивые слова Илдеи:

– Весь мир славит тебя, князь Ярополк, печенежские каганы предлагают тебе мир и любовь, они не будут больше становиться помехой русским купцам в поле, уйдут к Днестру, хотят осесть на земле.

И князь Ярополк отвечал:

– Я согласен на мир и любовь с вашими племенами, и в знак нашей дружбы дам города и волости у Днестра, где живут тиверцы и уличи.

Так князь Ярополк ради славы своей заключил мир с врагами Руси, так он за клок гнилой фофудии, ржавую байдану и отравленную саблю отдавал врагам-печенегам земли тиверцев и уличей. Сам он впоследствии в тяжкую годину слишком поздно узнал, какова цена печенежской любви и измены людям своим.

Само небо, казалось, вопило против мира русских людей с печенегами: еще каган Илдея не покинул Киева, как среди бела дня на солнце наползла тень, землю объяла тьма, поднялись вихри и загремел гром, заревел скот и завыли звери в лесу.

Но князь Ярополк не обратил на это внимания. Он праздновал победу в Киеве, каган Илдея мчался со своей дружиной в Диком поле, а к Киеву приближались еще более страшные и коварные враги.

Когда в Днепре отшумели мутные весенние воды и над голубой гладью выступили темные, изрезанные желтыми, красными и зелеными прожилками кручи, когда в безграничных лугах зацвело множество пахучих цветов, как раз в разгаре мая с низовьев приплыли и остановились на Почайне бесчисленные греческие хеландии. Это были настоящие чудища с диковинными резными носами, тупой кормой, с высокими бортами, облепленными зелеными морскими водорослями.

На хеландиях прибыли, как и всегда, константинопольские купцы во главе с Феодором, вместе с ними приехали и послы императоров ромеев Василия и Константина, которые хотели говорить с киевским князем.

О, если бы живы были княгиня Ольга и сын ее Святослав! Они знали, что греки льстивые, хитрые люди, они сразу задумались бы и поняли, зачем послы императоров Византии появились в Киеве.

Послы императоров: славный полководец патрикий Роман, один из папиев Большого дворца Лев, епископ из Солуни Никодим и купец Феодор – как только их ввели в Золотую палату, начали:

– Божьей милостью, от василевсов Римской империи Василия и Константина мы, василики, бьем тебе челом, князь Ярополк, и просим принять дары.

После таких слов василики ударили челом князю Ярополку, поклонились воеводам и боярам, столпившимся в Золотой палате, а слуги их поднесли поближе дары императоров.

Это были поистине достойные дары. Слуги клали на ковры перед князем алые, тканные золотой нитью гексамиты, штуки тончайшего венецианского альтабаса, бархат из Флоренции, половинчатый и остроугольный бурмицкий жемчуг, красные, как кровь, винисы, желтые яхонты, голубую, как небо, бирюзу, разнообразное узорочье.

– За дары благодарим, – отвечал князь Ярополк, – а императорам ромеев желаем здоровья, долгих лет жизни, счастья.

А потом василики повели беседу – тонкую, хитрую, но лестную для князя Ярополка:

– Императоры ромеев подтверждают мир и любовь между Византией и Русью, установленные императорами нашими Львом и Александром, Романом, Константином и Стефаном, а позже Константином Порфирородным и Иоанном Цимисхием.

– Мы, русские люди, – отвечал на это Ярополк, – такожде блюдем и будем блюсти уговор, который заключили с императорами ромеев князья наши, вечная им память, Игорь, Ольга и отец мой, великий князь киевский Святослав.

– Императоры ромеев не только хранят мир и любовь с Русью, – продолжали василики, – но хотят их укрепить, умножить.

В Золотой палате послышался шепот воевод и бояр – уж кто-кто, а они знали, как берегли мир и любовь с Русью императоры, – вот на стене палаты висят порубленные саблями ромеев доспехи князя Игоря, щит и меч князя Святослава, сколько крови пролито в сечах с ромеями, сколько костей тлеет в песках у Русского моря, у берегов Дуная, в Болгарии! О, русские люди, родная земля, слышите ли вы ныне ромеев?!

Князь Ярополк смотрел на богатые дары, лежавшие перед ним, гордо сидел на сто́ле отца своего, – это с ним говорят василики императоров…

И утверждается, множится мир с Византией – купцам греческим дозволяется торговать не только в Киеве, но и во всех городах Руси, киевский князь предоставит императорам военную помощь, если возникнет в этом необходимость…

В этом месте князь Ярополк останавливает василиков, которые старательно записывают ряд на харатиях.

– А если понадобится, – говорит он, – императоры ромеев должны помочь и Киеву, дать воинов с хеландиями, греческий огонь.

Василики оторопели: Византия уже не раз заключала ряд с Русью, это императоры хотели, чтобы Русь помогала Византии оружием, но киевские князья никогда еще не просили помощи у ромеев.

Однако василики усмехаются и записывают на харатии то, о чем просит князь Ярополк.

А потом говорит василик епископ Никодим, он просит князя Ярополка утвердить христианскую епархию на Руси, установленную еще патриархом Фотием.

Ярополк колеблется – христианин, окруженный боярами, воеводами, купцами, большинство которых тоже, еще со времен Ольги, христиане, он охотно утвердил бы учрежденную Фотием киевскую епархию.

Но он знает, что патриарх Фотий действовал самочинно, не спрашивая согласия киевских князей, из-за чего Игорь, Ольга, Святослав возмущались и проклинали Византию.

Знает Ярополк и то, что Гора молится Христу, но во всех остальных землях Руси люди молятся богам старым, деревянным и не примут христианства.

– Я не знаю об епархии Фотия, – хитро отвечает Ярополк, но тут же добавляет, что на Руси много христиан и что сам он христианин, а потому разрешает греческим священникам распространять свою веру по Днепру, – а это уже измена Руси, князь Ярополк нарушает слово предков, открывает дверь в Русь злейшему врагу.

Так беседует князь Ярополк с василиками ромеев в Золотой палате, после чего приглашает их на обед в трапезную.

И тогда василики говорят князю Ярополку, что императоры ромеев хотели бы закрепить мир и дружбу с киевским князем его браком с невестой царской крови, что царевна эта ныне гостит в Херсонесе и может скоро прибыть в Киев.

Князь Ярополк, опьяневший от медов, на какое-то мгновение задумывается, вспоминает рассказы старых людей о том, как княгиня Ольга ездила в Константинополь сватать его отцу византийскую царевну и как ей была нанесена из-за этого великая обида.

Неужели же он лучше, сильнее, нужнее ромеям, чем его отец?

– Я встречу и с честью приму в Киеве царевну, – говорит василикам князь Ярополк.