Вдруг Гаухар умолкла, спохватилась:

— Мне на почтамт надо зайти. У кого бы узнать, где находится…

— Чего ты позабыла там? — насмешливо осведомилась Миляуша.

Но Гаухар, словно не расслышав вопроса, взглядом искала прохожего.

Первый попавшийся местный житель указал ей на угловое здание:

— А вот он, почтамт, прямо на вас смотрит. Гаухар вернулась довольно скоро, в руках у нее конверт.

— Что это, Гаухар-апа? — заинтересовалась Миляуша.

— Как видишь, письмо.

— От кого?

— Еще не знаю, — спокойно сказала Гаухар. На конверте не указан обратный адрес.

Миляуша метнула красноречивый взгляд на своего Вильдана. Взгляд яснее ясного спрашивал: «Правду говорит Гаухар или хитрит?»

Но Вильдан сделал равнодушное лицо, — дескать, не все ли мне равно.

— О чем пишут? — не отставала Миляуша.

— Я же не читала письмо, иначе знала бы не только от кого письмо, но о чем пишут. — В голосе Гаухар слышалось легкое нетерпение. — На улице такая жарища, — добавила она, — пойду переоденусь в более легкое платье.

И Гаухар направилась в свою каюту, предоставив Миляуше терзаться неудовлетворенным любопытством.

Гаухар вскрыла конверт, пальцы ее заметно дрожали. Она действительно схитрила, когда отвечала Миляуше. На самом-то деле сразу догадалась, кто пишет — ведь только с Агзамом она условилась о дорожном своем адресе и просила писать в случае крайней необходимости. И теперь волновалась: что же заставило Агзама написать?

Разорвав конверт, прежде всего взглянула на подпись. Да, подписано «Агзам Ибрагимов». В какую-то долю секунды исчезла Астрахань с палящим солнцем, перед глазами открылся Зеленый Берег.

В дверь каюты нервно постучали, послышался голос Миляуши:

— Мы ждем, Гаухар. Ты скоро?

— Сейчас, Миляуша. — «Вот не терпится!» — с досадой подумала Гаухар.

Прежде чем положить, письмо в сумочку, она наскоро прочитала его.

Каюта у Миляуши и Вильдана значительно просторней, чем у Гаухар, и кажется более обжитой, — может быть потому, что здесь больше вещей.

— Добро пожаловать, Гаухар-апа, — радушно пригласил Вильдан. — Садитесь вот сюда, на диван.

А Миляуша уже радушно угощала ее черешнями:

— Попробуй, какие сладкие! — И тут же не забыла похвалить маркизетовое цветастое платье Гаухар — Посмотри, Вильдан, что за прелесть!..

Но все это для отвода глаз. Самое главное вырвалось у Миляуши из глубины души:

— Так от кого же письмо?

— От Агзама Ибрагимова.

— Вон как! Приятно получить в дороге письмо от хорошего знакомого, не правда ли, Гаухар? — не без лукавства сказала Миляуша.

— Я как-то не успела подумать об этом, — суховато ответила Гаухар. — Да и могу ли я заведующего районо Агзама Ибрагимова назвать своим хорошим знакомым? Если бы я сама не попросила его написать в случае какой-либо крайности и не сообщила адрес, думаю, ему и в голову не пришло бы…

— Вон как! — удивилась Миляуша. — О чем же он написал?

— Да все о том же Акназаре, — теперь уже более оживленно говорила Гаухар. — Слава богу, никакой беды не случилось. Оказывается, Ибрагимов был в пионерском лагере и встретил там Акназара. Представьте себе, мой Акназар совершил настоящий подвиг — спас тонувшего мальчика.

Миляуша не удержалась от возгласа удивления:

— Акназар спас?! Да его самого приходилось спасать от всяких неприятностей!

— И все-таки спас! — счастливо улыбнулась Гаухар. — Значит, не ошиблись мы в Акназаре, не пропали зря наши хлопоты.

— Приятно, приятно! — повторил Вильдан. — А все же угощайтесь-ка ягодами, Гаухар, а то под разговорчики я ничего не оставлю вам.

— Что ж, Агзам больше ничего не написал, только об Акназаре? — продолжала выпытывать Миляуша.

— Приветы, всем приветы… Завидует, что мы отдыхаем, — скороговоркой ответила Гаухар.

Остаток дня прошел незаметно. Большая группа пассажиров осматривала древний Астраханский кремль, его высокие каменные стены, вдоль которых посажены яркие цветы. В центре кремля, на самом видном месте, — памятник Ленину.

В городском кино они едва досмотрели довольно скучный фильм. Зато в фойе их обрадовали и удивили огромные, до потолка, пальмы. Они посажены под полом прямо в грунт, хорошо прижились в здешнем климате и создают впечатление уголка настоящих тропиков.

Последнее, что запечатлелось в памяти, — это мраморная фигура Сергея Мироновича Кирова в городском саду, утвержденная на высоком постаменте.

И снова Казань. Последняя пересадка на камский теплоход займет не так много времени. А дальше прямым путем в Зеленый Берег.

Все же Гаухар успела побывать в педагогическом институте. Когда она покидала Казань после разрыва с Джагфаром, второпях не успела зайти и оформить дальнейшее свое обучение на заочном отделении. Правда, программа была у нее раньше, и Гаухар высылала из Зеленого Берега все полагающиеся задания. Все же хотелось лично повидать декана или заместителя, чтобы окончательно договориться. Гаухар сообщили, что работы ее получены и рассмотрены, но все же пусть оставит заявление о перемене местожительства и места работы.

И, конечно, поддерживает регулярную связь с институт том.

У Гаухар еще оставалось время до отправки теплохода. Она решила навестить Галимджана-абы и Рахиму-апа. Но тут ее постигла неудача — дома никого не застала. Соседка по квартире сообщила, что старики на даче, а дочери-студентки уехали на практику. Гостинцы, привезенные из Астрахани для семьи Галимджана, пришлось оставить у той же соседки.

Жаль, конечно, что свидание не состоялось, но что поделать, — Гаухар понимала: если сама отправилась путешествовать, то и другие не видят дома в летнее время. Она побродила по набережной, напоследок зашла в застекленный речной вокзал. Это огромное красивое сооружение всегда нравилось ей. Она и сейчас любовалась его архитектурными деталями. Но вот странно — воспоминания, связанные с Казанью, не вызывали у нее тяжелой грусти. Она, признаться, побаивалась этого настроения. Должно быть, моральные страдания, пережитые здесь, были так остры и болезненны, что теперь, когда она избавилась от них, уже ничто ее не трогало. Ей хотелось думать о том, чем займется в Зеленом Береге в первые же дни по приезде.

В вокзале ей встретились Миляуша с Вильданом. У обоих свертки с покупками, молодожены с пользой провели время в Казани.

— Ты проиграл, Вильдан! — воскликнула Миляуша. — Я ведь говорила тебе, что Гаухар вернется раньше, чем мы. Ну как, Гаухар, удачно побывала в пединституте?

— Все удачи выпали на вашу долю, — шутила Гаухар, — мне ничего не досталось.

Уже началась посадка на теплоход. Нашим путешественникам оставалось только забрать чемоданы из камеры хранения. А дальше началось сплошное везение. Каюты ям достались замечательные, обе расположены рядом с салоном в носовой части теплохода. Обзор из огромных зеркальных окон салона превосходный.

Вечером, когда уже стемнело, пароход вошел в самое широкое русло Камы, где она впадает в Волгу. Осведомленные люди говорили, что в разлив ширина реки здесь достигает сорока километров. Было полное безветрие. На речной глади — ни морщинки. Широкая лунная дорожка серебрилась на стрежне Камы.

Путешествие вроде бы продолжалось, картин природы хватало и здесь, но настроение у пассажиров уже другое, у всех чувствуется некоторая озабоченность — каждый думает о доме, о близких, о делах. И, возможно, кто-то не особенно радовался приезду в Зеленый Берёг.

— Как быть с ужином? — осведомился Вильдан. — Пойдем в салон-ресторан или что-нибудь перекусим за столиком на палубе?

— На палубе, на свежем воздухе! — решили женщины.

За ужином разговор не вязался. Тишина и покой были на реке, и это настраивало на тихий лад. По каютам разошлись рано.

Как и предполагала Гаухар, заснуть не могла. Все же это не было изнурительной бессонницей Гаухар удобно устроилась в постели, и медленные думы о Зеленом Береге проплывали в незатуманенной голове. За время поездки она заметно успокоилась, набралась сил, повидала много интересного. Видимо, это и создавало ровную душевную настроенность.