— С тобой не пропадешь, тетушка Забира. Вот сейчас обряжусь и приду на кухню помогать тебе.

Гаухар явилась на кухню в фартуке. С шутками да прибаутками замесили тесто, слепили беляши. К тому времени у тетушки Забиры подоспела печь. Беляши уложены на глубокую сковороду и поставлены на горячие угли.

Накрывая стол, Гаухар невольно подумала о Миляуше. Что-то непонятное творится с вей — стала рассеянной, вид озабоченный. Сперва Гаухар объясняла это тем, что у подружки голова закружилась от любви. Но, присмотревшись, поняла: тут замешалось нечто другое. Навык учительницы кое-что подсказал Гаухар: раньше Миляуша захлебываясь рассказывала о своих «технариках» — двух учениках, очень увлеченных математикой, физикой, техникой; в последнее время она почему-то помалкивает о своих любимчиках. Если спросишь: «Как твои «технарики?»— она меняется в лице. Несколько раз Миляуша появлялась в школе с покрасневшими глазами. «Ты не поссорилась с Вилем?»— однажды напрямик спросила Гаухар. «Нет, нет!» — торопливо ответила Миляуша. А на следующий день спросила: «Можно я приведу к тебе Вильдана?» Гаухар с готовностью ответила: «Пожалуйста, буду рада». И сейчас же подумала: «Хочет показать, что у них с Вильданом все обстоит хорошо».

Только тётушка Забира начала печь блины, как во дворе скрипнула калитка. Гаухар увидела в окно гостей. Чуть впереди шла Миляуша в голубом пальто и белой шапочке. На Вильдане весеннее пальто и серая шляпа.

— Тетушка Забира, гости.

— Добро пожаловать, мы готовы, — отозвалась Забира.

Она встретила молодых людей традиционными приветствиями:

— Вон как долго заставили ждать себя дорогие гости — знают, что цена им тысяча золотых рублей. Ну, как живы-здоровы? Как ваша матушка, Миляуша? Слава богу, бегает?

— Спасибо, тетушка Забира, мы с Вильданом крепки, как сталь. И мама моя неплохо чувствует себя.

— Вот и замечательно! Усаживайтесь-ка поудобней, я всего на минутку отлучусь в кухню.

Гаухар с Миляушей скрылись за ситцевой занавеской, отделяющей уголок Гаухар от большей половины горницы, принялись там шептаться о чем-то. Вильдан в это время разглядывал рисунки, развешанные на стенах. Он уже слышал, что Гаухар любит рисовать, но работ ее до нынешнего дня не видел. Правда, Вильдан не считал себя знатоком и его мнение скорее всего было очень субъективным, но ему казалось, что каждый рисунок излучает солнечный свет, хотя солнце-то нигде не было изображено. Внимательней всего Вильдан рассматривал берега Камы. Вот на первом плане огромный старый дуб на крутом откосе, осень ярко окрасила крупные листья могучего дерева. На рисунке по всему чувствуется, что день подходит к концу. Всюду торжественная тишина. На берегу нет людей, на реке не видно судов, и все же краски дышат жизнью.

Вильдан покачал головой:

— Да, тут есть что посмотреть, есть над чем задуматься.

— А я что говорила тебе! — воскликнула Миляуша. — Гаухар будет настоящей художницей! — Глаза девушки сияли счастьем. Она радовалась за подругу свою, гордилась Вильданом, сумевшим оценить рисунок Гаухар.

— Поговорим лучше о чем-нибудь другом, — улыбнулась Гаухар. Про себя она тут же решила: «В день свадьбы Вильдана и Миляуши обязательно подарю им этот этюд. Ведь Миляуша неоднократно признавалась, что под этим дубом она часто встречалась с Виль-даном.

— Ну, прошу садиться за стол, — пригласила тетушка Забира. — За столом разговаривать куда приятней.

Миляуша чаще, чем нужно, взглядывает на свои ручные золотые часики, — наверно, ей хочется, чтоб все видели, как замечательно поблескивают они. Вполне возможно, что это подарок Вильдана. В таком случае она вдвойне может радоваться. Пышные волосы девушки тоже словно отлиты из золота, а на слегка зарумянившемся лице ее отливают голубизной большие глаза. Сегодня Миляуша очень счастлива, — ей давно хотелось, чтобы Гаухар увидела Вильдана у себя дома. В школе, среди других учителей, он ведет себя сдержанно, старается выглядеть как можно серьезней, а в домашней обстановке все гораздо проще и уютнее, человек выглядит именно таким, каков он есть. Она надеется, что Гаухар понравится и новый черный костюм Вильдана, и узорчатый галстук, даже мелкие веснушки на липе молодого человека покажутся ей симпатичными.

Миляуша совершенно растаяла, убедившись, что не ошиблась в своих предположениях. Стараясь скрыть свою радость, она говорит тетушке Забире:

— У вас такие вкусные беляши, того и гляди язык проглотишь.

Тетушка Забира рассмеялась:

— Если проглотишь язык, душенька Миляуша, на меня не обижайся: беляши жарила Гаухар.

— О, Гаухар, кроме того, что учительница и художница, еще и замечательная кулинарка! А я вот никуда не гожусь. Однажды Вильдан даже не стал есть мои беляши.

— Неправда! — возразил Вильдан. — Просто не хватило у тебя беляшей, вот я и перестал есть.

— Ну, коль дело пошло на откровенность, — добавила со своей стороны Гаухар, — так должна признаться: тетушке Забире придется больше, чем мне, отвечать за проглоченный язык Миляуши, она больше моего трудилась над беляшами.

— Э-э, пошла писать губерния, — не осталась в долгу Забира. — Ведь Миляуша еще не проглотила свой острый язычок, значит, и отвечать еще рано. Вот мы и выясним сейчас, кому и за что отвечать. Ну-ка, Вильдан, давай свою тарелку. Коли Миляуша не хочет потчевать тебя, я сама положу тебе один-другой. И тебе, Миляушка, тоже добавлю. Право, это не повредит твоей тонкой талии. А то и женихи могут сказать: «Очень уж разборчива невеста — двух беляшей не может съесть».

— Ладно уж, тетушка Забира, не смущайте Вильдана. У теперешних-то женихов в кармане пусто, им только на руку, если невесты мало едят.

— Слышь. Вильдан, плохи твои дела, камушки в твой огород падают.

— Не беспокойся, тетушка Забира, я свою долю съем, а что говорите здесь, намотаю на ус: придет время — за все разочтусь.

Так, с шутками да со смешками, весело и задушевно, провели время. Такие встречи сближают людей. Не ошиблась Миляуша, позвав Вильдана в дом к тетушке Забире. А вечером молодые люди втроем пошли в кино. Этим и завершилась их встреча.

В здешних краях погода перед наступлением весны бывает очень обманчива. Вдруг начнутся метели, крутят несколько дней без передышки. Но вот выдалось какое-то особенное утро. И сразу все стихло, засияло солнце. Весь мир сверкает белизной, и на душе никакой тяжести. Все выглядит очень легким, мягким, теплым, хочется поваляться в пушистом снегу. В природе тишина и покой, воздух не шелохнется. На улицах городка только и слышен шорох лопат, расчищающих тротуары.

А ведь еще вчера невольно думалось: это низкое небо, вьюга, полумрак, заполонивший вольный свет, — все это установилось надолго. Сегодня, поглядите-ка, от мрачного наваждения не осталось и следа. Пройдут считанные дни — зажурчат ручьи, с шумом вскроются и помчатся реки. Взгляд невольно обращается к Каме: там еще сугробы снега, а под снегом толстый слой льда. Но именно этот лед и затрещит под напором весеннего половодья, необоримая сила весны разобьет лед в крошки, освободит от зимних оков Каму. Вздохнув всей грудью, река выйдет из берегов, устремится к своей старшей сестре — Волге. Свободно заплещут волны, величаво поплывут белые пароходы.

Из всего живущего на земле человечества с самым большим нетерпением ждут весну дети. Их взгляды устремлены в окно не только на переменах, но и во время уроков. Им дано слышать что-то волнующее и в шуме деревьев, и в крике воробьев. Едва возвестит звонок о большой перемене, ребята мчатся на улицу. Некоторые без шапок, без варежек, — начинается веселая игра в снежки, щеки у ребят розовеют, глаза горят.

Понятное дело, учительница живет интересами учеников, старается разгадать их маленькие тайны, их невысказанные желания. Открытые тайны иногда радуют учительницу, порой пугают.

Конечно, невозможно наблюдать с одинаковым вниманием за всем классом. Вот и сегодня Гаухар особо испытующе присматривается к Акназару, не забывает и о Зиле.