Маршанцева только что прилетела из штаба армии. Она рассказала, как был подписан акт капитуляции.
Летчицы слушали, не скрывая слез. Хотелось высказать то, чем было переполнено сердце. И когда дошла очередь до Кати, она указала на самолет, стоявший на линейке, на фюзеляже которого было написано:
«Мстим за боевую подругу Женю Курганову».
— Этот самолет, — сказала Катя, — долетел до Берлина. Мы клятву выполнили. Мы дошли до Берлина и отомстили за подруг, которые прокладывали путь к Берлину, но сами не дошли до него. Будем вечно помнить о наших подругах.
Летчицы стояли опустив головы, вспоминая тех, имена которых будут жить в их сердцах и в списках их гвардейского полка.
Глава сорок девятая
Раннее майское утро. Солнце только что взошло. На горизонте густая дымка. Гриша сидит на старте и ждет разведчика.
Конец войны! Получилось как-то проще, чем все ожидали. Гриша изучает карту. Он обещал прилететь к Кате, как только она окажется в радиусе пятидесяти километров. Сейчас до Кати было всего сорок!
Грише пришла совсем простая мысль: написать письмо Маршанцевой. Объяснить, что он давно любит Катю Румянцеву, что проверил свое чувство, что дружба их скреплена длительными испытаниями и потому он просит разрешить жениться на Кате Румянцевой.
Ночью Гриша написал письмо Маршанцевой, а утром в третий раз переписал набело и послал со знакомым летчиком в Берлин.
Письмо это Маршанцева получила утром одиннадцатого мая. Несколько минут она сидела, обдумывая «послание». Потом вызвала Речкину.
— Хочу с тобой посоветоваться, — сказала Маршанцева, держа в руках письмо Гриши. — На мое имя поступило официальное письмо от летчика Рудакова из двадцатого гвардейского штурмового Севастопольского Краснознаменного ордена Кутузова полка с просьбой разрешить ему жениться на…
— Что-о?! — воскликнула Речкина, от удивления округляя глаза.
— Почитай.
Речкина вздохнула, словно только сейчас разрешила себе поверить — война в самом деле кончилась.
Она вспомнила, сколько раз появлялся этот настойчивый штурмовик на их аэродроме. И вот он добился своего.
— Что же, победа за ним.
— Я тоже так думаю, — сказала Маршанцева. И они вызвали штурмана.
Катя прибежала, уверенная, что сейчас получит срочное задание.
— Садись, Катя. Мы решили выдать тебя замуж.
Маршанцева сделала паузу и лукаво переглянулась с Речкиной. Катя изумленно заморгала.
— Дело в том, — продолжала Маршанцева, — что я получила письмо от старшего лейтенанта Рудакова. Он просит разрешить жениться на тебе.
— Ах! — произнесла Катя, качнувшись на стуле, но в следующее мгновение она уже повисла на груди Маршанцевой. Все было ясно.
Старший лейтенант Черненко была откомандирована за женихом. И началась подготовка к свадьбе.
В пять часов того же дня самолет По-2 прибыл на аэродром, где базировался штурмовой полк. В одно мгновение он был окружен летчиками. Они помогли Марине выйти из кабины, несколько минут несли ее по аэродрому и кричали: «Ура!»
Марина не смеялась. Она была серьезна, как посол дружественной державы, прибывший с почетным поручением.
Поздоровавшись с Веселовым, она потребовала проводить ее к командиру. Но как раз в этот момент командир сам подошел к ней, и Марина официально вручила ему пакет.
Командир прочел письмо, удивленно посмотрел на Марину, потом еще раз прочел и рассмеялся:
— Рудакова ко мне!
Гриша уже был наготове: он кое-что подозревал.
— Читай! — сказал сквозь смех командир и передал ему письмо. — Вслух читай!
Гриша мгновенно пробежал письмо и уставился на командира.
Не переставая смеяться, тот махнул рукой.
— Согласен!
Письмо пошло по рукам.
Старший лейтенант Черненко стояла навытяжку, ждала.
К ней подошел Веселов:
— Ты будто меня не замечаешь?
— Я при исполнении служебных обязанностей, — важно ответила Марина.
Подбежал Гриша и уже готовился залезть в кабину, но Веселов вдруг сказал:
— Я лечу с вами.
— Самолет не возьмет троих, — начал было Гриша, но Веселов перебил:
— Ты за руль, я в кабину, Марина ко мне на колени.
Все присутствующие согласились, что это весьма дельное предложение. Какая же свадьба, если на ней не будет представителя штурмового полка?!
Вечером самолет с женихом прибыл на аэродром, где дислоцировался полк Маршанцевой.
Жениха встретила Герой Советского Союза Нечаева и преподнесла букет цветов. Потом Гришу повели к Маршанцевой, которая ждала его в парадной форме и при всех орденах. Да и жених был ослепителен: вся грудь увешана орденами.
Рудаков всем понравился.
— Рада видеть вас. Помню вас еще с Кубани.
Гриша сказал:
— Поздравляю вас с победой.
— Спасибо, — ответила Маршанцева, — поздравляю и вас.
На этом официальный прием был закончен.
Гришу повели к Кате.
Вокруг него мелькало множество летчиц, он оглядывался на каждую, опасаясь не узнать Катю. Все они очень переменились за то время, что он не видел их. Это были уже не те хохотушки, которых он помнил, а солидные товарищи, в больших чинах и при орденах. Гриша даже не знал, как разговаривать с ними.
Они подошли к большому дому, окруженному парком. Высокая дверь медленно приоткрылась, и Гриша увидел, как на широкий балкон вышла девушка. Он бросился к ней, думая, что это Катя, но девушка сделала два шага, остановилась, с усмешкой сказала:
— Катя-то вон где!
Гриша обернулся. Из других дверей вышла Катя и, улыбаясь, приближалась к нему.
Он хотел броситься к ней, обнять, прижать ее к груди, целовать долго-долго, но шедшая рядом Марина будто плеснула в него холодной водой. Она сделала два шага навстречу Кате, вытянулась, отрапортовала:
— По приказанию командира полка старший лейтенант Рудаков доставлен!
Гриша улыбнулся так приветливо, что Катя не могла рассердиться на него за эту шумную затею.
— Удивлена?
— Нет. Рада! — Возражать было нечего, да и не хотелось. — Здравствуй, Гриша, здравствуй!
Он смотрел на нее в упор. Наконец-то он вздохнет свободно, наконец освободится от тоски, от вечного страха и сомнений: она любит, любит его.
Но мучения Гриши еще не кончились, их окружили девушки всего полка, повели в клуб.
Там уже Веселов играл на трофейном аккордеоне. Гриша должен был улыбаться и отвечать на шутки, в то время как ему хотелось остаться с Катей, глядеть ей в глаза и говорить без конца: «Люблю тебя, очень, очень! Люблю, как уже говорил тебе раньше, на всю жизнь!»
В двадцать один час вступительная часть была закончена и всех позвали к столу. Стол был уставлен всевозможными закусками и винами, но Гриша уже не различал деталей: бокалы, тарелки, блюда, вазы с фруктами — все смешалось.
По правую руку от него сидела Катя, по левую — Варвара Федоровна Маршанцева. Катя была очень красивой. Он боялся даже смотреть на нее, но знал, что она красивее всех. Глаза ее тихо улыбались, и, когда их взгляды встречались, она отвечала: «Я счастлива!»
Маршанцева подняла бокал:
— Предлагаю выпить за счастье нашей Кати и ее мужа.
Бокалы зазвенели, летчицы согласно договоренности с Речкиной пригубили вино и поставили бокалы. Заметив это, Гриша сделал то же самое.
Но летчики, приглашенные из соседних полков, выпили бокалы до дна и, как это у них заведено, налили по второму. А когда выпили, то под шумок вдруг опустели и бокалы девушек.
— За здоровье Кати! — кричали одни.
— Горько! — кричали другие.
Марина нагнулась через стол, шепнула:
— Целуйтесь, сейчас можно!
Гриша взглянул на Катю, она, улыбаясь, смотрела на него. Он нагнулся и поцеловал ее. Поцеловал, что называется, «официально», разве так надо целовать любимую, которую ждал всю жизнь!
Но и тут майор Речкина внесла свои коррективы:
— По русскому обычаю полагается трижды.
