У Кати лицо загорело, глаза смотрят пристально и уверенно. Широкие брови сошлись на переносице, углубив появившуюся морщинку.

Каждое утро они встречают с тревогой. Что сегодня на фронте? Их уже раздражает повторение пройденного, хочется действовать. Кажется, учиться больше нечему. Они подготовлены, могут идти колошматить гитлеровцев.

На аэродром прилетают истребители, штурмовики, бомбардировщики, их ведут летчики с обветренными лицами, говорят о методах обучения, о героизме.

Катя уже слышала о летчиках, которые сбили по шести — десяти самолетов.

Едва Катя и Даша вошли в столовую, как Мельникова шепнула им по секрету:

— Есть важная новость!

Девушки, как пчелы, окружили ее. Давно в полку ждали самой главной новости.

Наташа обвела всех таинственным взглядом, оглянулась по сторонам, нет ли поблизости начальства, и зашептала:

— Завтра наш полк вылетает на фронт!

Все давно ждали вылета на фронт, но к этому сообщению отнеслись недоверчиво: «Так уж и завтра!»

Не успели девушки обменяться мнениями, как послышалась команда на построение.

Маршанцева была чем-то озабочена. Взглянув на ее лицо, Катя поняла: случилось что-то очень важное.

— Командование, — звучно заговорила Маршанцева, — отдало приказ о вылете нашего полка на фронт. Вы одержали большую победу, — с гордостью добавила она. — В мирное время на учебу ушло бы три года, а вы закончили за шесть месяцев. Радуюсь за вас.

До сознания Кати не сразу дошли эти слова, хотя она и ждала их. «Вылетаем!» Кончилась подготовка. Кончилось досадное волнение, что они все еще не у дел, тогда как другие бьют врага.

После сообщения Маршанцевой все сразу закипело. Техники побежали к машинам, чтобы проверить материальную часть. Штабные работники сели за оформление документов, которые потребуются для фронта. Штурманы склонились над картами, изучая предстоящий маршрут.

Катя работала и переглядывалась с Женей, ловила ее оживленный взгляд: «Наконец-то!»

Скоро готовые, заправленные самолеты выстроились на линейке. Штурманы подошли, положили в кабины свои вещи и в последний раз взглянули на Волгу:

— Прощай, школа! Прощай, Волга!

Летчики из соседних полков пришли проводить девушек.

— Желаем вам скорой победы! Желаем побольше наград! — говорили они на прощание.

Но по их взглядам Катя угадывала, что у них больше снисходительного доброжелательства, чем веры в их силу. И тут она снова вспомнила слова Расковой о «тысячелетней косности и вековой отсталости» и потому простилась с летчиками довольно гордо: «Вы о нас еще услышите!»

Надевая шлем, Катя следила за Расковой, подходившей к своему самолету. Лицо Марины Михайловны было спокойно, глаза искрились затаенной радостью. Исполнилось их желание: они вылетают навстречу врагу.

Самолет Расковой вылетел первым. Потом звено за звеном поднялись первая и вторая эскадрильи.

Двадцать самолетов сделали круг над Волгой, подстроились к ведущим и легли на курс.

Красная черта на штурманской карте вела от кружочка к кружочку, которыми обозначены ориентиры — города, а внизу величаво лежала земля. Зеленые квадраты нивы чередовались с черными полосами свежей пахоты. Серыми жучками расползались от полевых станов тракторы. Зеленели луга, и видны были коровы на пастбище. Повсюду пробуждалась земля.

На светлом небе, как на экране, видна была дружная стая, летевшая на юг.

Катя в воздухе. Наконец-то кончилась скучная учеба, теперь они покажут себя. Еще в пионерском отряде их учили: «Будь готов защищать Родину!»

Готовы! Идем!

К вечеру полк остановился на ночевку в небольшом населенном пункте. Аэродром, вернее, луг, на который опустились самолеты, пестрел от множества цветов.

— Хорошее предзнаменование, — сказала Катя своей летчице. — Судьба уже усыпает наш путь цветами.

Летчица строго остановила ее:

— Не до шуток сейчас. — В голосе ее прозвучал горький опыт человека, видавшего беду. Она хотела охладить восторженность своего штурмана.

— Будем серьезными! — согласилась Катя и побежала догонять подруг. — Женя, вот тебе букет, тебе идут цветы!

Евгения засунула цветы в карман гимнастерки и, помахивая планшетом, пошла рядом с Катей.

Девушки шли мимо летчиков, сбежавшихся со всего аэродрома и с удивлением смотревших на них.

— Маруся! — крикнул один Кате. — Ты кашу варить умеешь? Мне нужна жинка с такими глазами! Оставайся со мной!

Но насмешки уже не обижали девушек, защитой было собственное достоинство и уверенность в своей силе. Кате хотелось ответить им: «Погодите, вы еще узнаете, какую кашу мы заварим!»

Катя не спускала взгляда с карты, с конечного пункта маршрута — станицы Морозовской, и ей казалось, что они летят слишком медленно.

Но вот впереди показались две точки, которые стремительно приближались к ним. Это были истребители. Поравнявшись с ними, истребители начали кружиться, делать горки, перевороты, всевозможные фигуры, и Катя со страхом ждала, что вот-вот они в неуемной резвости сшибут какой-нибудь из их маленьких самолетов. У нее даже шея заболела: столько ей пришлось вертеть головой, наблюдая за летчиками, устроившими им такую торжественную встречу.

Нарезвившись вволю, летчики полетели вперед, указывая дорогу новому полку.

Огромный аэродром уходил в степь, и не видно было ему конца. И невозможно было сосчитать самолеты, базировавшиеся на нем. Девушки вылезли из кабин, и техники тотчас же замаскировали самолеты зелеными сетками с ветками деревьев. И впервые Катя ощутила, что враг близко. Он может налететь каждую минуту, может сбросить бомбы на это зеленое поле, на их самолеты, которые притихли под ветвями, отдыхают и ждут, что будет завтра.

Что будет завтра?

Девушки еще спали, а командир полка Маршанцева и Раскова уже были в штабе армии и докладывали генералу Высокову о прибытии в его распоряжение.

Молодой генерал-майор с приветливым и добродушным лицом еле удерживался от улыбки, когда слушал рапорт летчиц. Он смотрел на женщин, широко раскрыв глаза, и ждал, когда они заставят поверить, что его армии может быть полезен какой-то женский полк. Он старался уяснить, как использовать этот полк на связи, на переброске раненых, но Маршанцева и Раскова упорно доказывали, что их самолеты — ночные бомбардировщики.

Генерал пожимал плечами, недоумевал: «Еще и бомбардировщики? Неслыханно!»

Он перелистал личные дела. Биографии на пол-листа, очень похожие одна на другую: родилась тогда-то, пошла в школу, принята в комсомол. А дальше — кто поступил в университет, а кто работал и увлекался летным спортом в аэроклубах.

Все добровольцами пришли в ЦК комсомола, когда враг подошел к Москве. Недолгое обучение — и вот они на фронте.

Он осторожно расспрашивал командиров:

— Умеют ваши летчицы возить по два человека в кабине? Могут они вырваться из прожекторов? Произведут посадку при ограниченных огнях?

— Могут, могут, могут! — решительно отвечала Раскова. Командир полка молчаливым кивком подтверждала это.

— Мне поручили сформировать женские летные полки, — докладывала Раскова. — Я привела в ваше распоряжение первый полк, за ним приведу и второй.

В словах Расковой звучала такая решительность, что генерал с невольным уважением смотрел на нее. Так смело может говорить только человек, глубоко убежденный в своей правоте.

— Хорошо, — сказал командующий, выслушав летчиц, — ваш полк войдет в дивизию Лебедева.

Он позвонил в дивизию и вызвал штурмана для сопровождения полка.

— Теперь полным составом не летать, разделитесь на группы. И уж если вы называетесь ночными бомбардировщиками, то летайте только ночью.

— Какие еще полки в дивизии Лебедева? — поинтересовалась Раскова, словно уже прикидывала, с кем ее девушкам придется соревноваться.

Командующий улыбнулся:

— Этот атаман принимает всех, лишь бы было побольше. У него и Р-5, и СБ, и теперь будет По-2, единственный женский полк.