– Скажи, если тебе понадобиться помощь, – сказал один из охранников, закрывая дверь. Он обращался к чешуйчатому, не к ней.

Человекоящер стянул с себя кожаную одежду. Нира не могла спрятаться от него. Его сотрясла дрожь омерзения, когда он увидел ее нагое тело. Ящер откинул одежду в сторону и грубым жестом указал на кровать.

Кричать было бесполезно. Вместо этого Нира полностью отдалась мыслям о Джора’хе, пытаясь удержать в сознании его образ. Но это было очень, очень трудно.

Осира’х сидела на полу маленькой комнаты в совершенном одиночестве. Ночники – по преимуществу белого цвета – освещали стены и потолок. Девочка не могла ни слышать, ни созерцать, что происходит снаружи. Она усмехнулась, принимая вызов.

Осира’х тренировали так каждый день, сколько она себя помнила. Остальные дети-полукровки жили и обучались в разных местах города. Их собирали в группы по способностям, контролировали и периодически проверяли.

Но эта девочка была особенная. Ее обучали медики, ученые, философы, священники и лично Наместник Добро. Осира’х знала, чего от нее ждут, и с радостью готовилась это исполнить.

Эксперты совместно разработали для нее курс тренировок; в ее успехи и даже ошибки на этом пути вкладывались надежды всего илдиранского народа. Осира’х пыталась научиться вещам, которых никто не касался прежде. Этого не знали даже священники. У нее были ментальные способности, высокий уровень эмпатии и другие, до сих пор не раскрыты возможности, которые необходимо было развить.

Никто не знал точно, как научить чудо-ребенка использовать ее собственные силы – сплав телепатии зеленых священников и владения илдиранским тизмом. Как бы ни было тяжело ее учителям, девочке приходилось еще труднее. Ей нужно было найти ключ к своему предназначению.

Сейчас она сидела в изолированной комнате, неотрывно глядя на преграду, мелькающую перед глазами. Осира’х открыла свое сознание и позволила впечатлениям войти в него. Когда объект появился в дверях, ожидая пока девочка почувствует его или ее на расстоянии, Осира’х легко определила кто это.

– Первый здесь, – громко сказала девочка, зная, что за ней наблюдают. – Он сильный… и преданный своему долгу, – она сделала глубокий вдох, позволила ощущениям затопить ее и образовать в уме единую картину. – Он действует по приказу, не задавая вопросов. Он знает свое место и не желает для себя лучшего… ибо уверен, что исполнение его обязанностей – и есть самое лучшее, – Осира’х улыбнулась. Она вычислила ответ почти сразу. – Это охранник.

Дверь плавно открылась – на пороге стоял стражник, которому дали указание оставаться на месте. Дверь вновь закрылась – это значило, что охраннику приказали уйти.

Осира’х взглянула на потолок.

– Это было совсем несложно. Представители рода солдат примитивны, это было очевидно.

Никто не ответил, но она знала, что ее слышат. Ее всегда слушали. И девочка всегда старалась поразить своих наблюдателей.

Осира’х снова сфокусировала внимание на двери и почувствовала еще одно присутствие, затем отдаление, затем снова приближение, подобно волнам… и объектов было больше одного. Мысли их казались рассеянными, сумбурными.

Она ощущала и скрытую глубоко, но необоримую потребность помогать, и радость от тяжелого физического труда, и стремление ухаживать за хозяином… Разумеется! Девочка хихикнула. Прислуга всегда действует группой, как рой пчел-рабочих, летящий на задание. Активная деятельность необходима для них, а награда в виде шутливого подзатыльника приводит в экстаз.

– Дайте-ка взглянуть! – произнесла Осира’х. – Слуги, это очевидно, но сколько их? Мало чем отличаются друг от друга. У всех одинаковые мелкие мысли, но я могу слышать… да, три, четыре различных эха. Четверо из рода слуг!

Дверь снова открылась, и она увидела четверых низкорослых илдиран. Глаза у них азартно блестели, как будто слуги страстно желали броситься вперед и чем-нибудь ей помочь. Но дверь так же быстро захлопнулась.

Осира’х прислонилась к стене. Она удивлялась, почему ее наставники не догадываются, как просты для нее такие задания. Девочке достаточно было почувствовать устремления объекта, чтобы понять его цели, установить наилучшую связь и достигнуть подлинного понимания.

Гидроги – непостижимые чужаки – должны были быть гораздо, гораздо труднее в восприятии, чем представители любых илдиранских родов, и наверняка сопротивлялись бы соединению.

Иногда Наместник Добро пытался обмануть ее, добавляя к обычному испытанию людей из селекционного лагеря, но их раскусить было также просто. Из-за того, что они почти не имели знаний, человеческие умы оставались полными вопросов без ответа. Пленники не разделялись на четкие категории, как рода илдиран. Каждый человек был индивидуален.

Осира’х почувствовала, что к двери приближается новый объект. Она быстро повернулась, предвкушая победу.

Но на этот раз девочка ощутила полное противоречие эмоций и мыслей, словно разум оппонента был таким мощным, чтобы ввести ее в заблуждение, отклонить ее ясный запрос.

– А, последний вызов, – сказала Осира’х. – Сила и решимость, а также… нечто тайное. Этот субъект хорошо умеет держать свои мысли в узде и никогда не сомневается. Он знает истину, чувствует, что должен делать, даже если другие не согласны с его решением. Он сердцем чувствует, что прав.

Девочка довольно улыбнулась, ощущая силу и непреклонное сознание долга субъекта. Он был так уверен в себе, как чистокровный непрошибаемый солдат. В глубине души он хотел спасти Илдиранскую Империю.

Осира’х рассмеялась, наслаждаясь таким неожиданным поворотом дела.

– Наместник, ты хотел одурачить меня!

Дверь еще раз открылась, за ней стоял Удру’х, скрестив руки на груди, и с гордостью смотрел на воспитанницу.

– Ты растешь с каждым днем, Осира’х. Я был уверен, что могу утаить от тебя свои мысли.

– Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не сможешь от меня ничего спрятать! – Осира’х подошла и встала рядом с ним.

Наместник опустил руки ей на плечи.

– Так и должно быть. Я лишь надеюсь, что гидроги так же прозрачны для тебя.

Джора’х оставался наедине со своими мыслями в комнате, полной черепов. Он отослал, охрану и слуг, так что теперь мог быть самим собой, ни от кого не скрываясь. Мерцающие стены молочного цвета казались вырезанными из прозрачной кости.

Усыпальница Дворца Призмы была местом размышления, медитации и поклонения для сыновей Мудреца-Императора. Здесь, во множестве богато украшенных ниш, подобных ячейкам улья, отдыхали черепа древних Мудрецов-Императоров, великих правителей Илдиранской Империи за добрый миллион лет.

Руки Джора’ха безвольно повисли, пышные одежды тянули к земле, но во сто крат тяжелее были мучавшие его вопросы и груз предстоящей ответственности. Первый Наследник оглядел ряды пустых глазниц, мелкие ровные зубы, ровные желтоватые надбровные дуги черепов. Приходил ли сюда каждый их них, подгоняемый своими вопросами, в такой же ситуации, как Джора’х сейчас? Стояли ли они все, даже его отец Цирок’х, в усыпальнице, удивленные, утверждая, что они не готовы?

Пройдет время, и череп его отца займет свое место среди молчаливых царственных останков.

Все илдиране верили в сияющую реальность, что находится в Светлом Источнике, плане, сочетавшем в себе весь свет мира. Капли этого священного света падали в материальную вселенную, и Мудрец-Император был точкой сосредоточения для нитей душ, тизма. Каждый род илдиран ощущал это, кто сильнее, кто слабее. У них не было религиозных разногласий, секты священников не соперничали между собой – как, например, у людей. Священники фокусировали нити света, прочитывали их значение и толковали для низших родов илдиран.

Однако Первый Наследник Джора’х должен был сам разобраться во всем.

Каждый илдиранский род хранил черепа своих умерших. Из-за странного фосфоресцирующего включения в структуру кости черепа какое-то время светились, но постепенно гасли. Останки Мудрецов-Императоров продолжали сиять более тысячи лет, так как они были ближе других к Светлому Источнику.