Я познакомился со старцем Паисием в начале 1992 года на Афоне. Как только я увидел его в келлии, которая была заполнена паломниками, во мне началась сильная борьба: подходить к нему или нет? Меня атаковали десятки помыслов. Я не мог более этого терпеть и направился к выходу. В этот самый момент ко мне подошел старец, погладил меня по голове, и тут же что-то изменилось. Я пошел в Карею, а вечером возвратился к старцу. Я стал ждать, пока все уйдут, а всего ожидающих было около восьмидесяти человек. Наконец подошла моя очередь. Как только старец ко мне приблизился и дотронулся до меня, я почувствовал умиление, хотя перед этим у меня было нервное, напряженное состояние. Он завел меня к себе в комнату, помолился, перекрестил меня, и тогда я расслабился. Моя душа была настолько легкой, будто она парила по воздуху. Атака помыслов, душевный груз от тысячи грехов, страстей и заблуждений — все это исчезло, и не осталось ничего. Было такое ощущение, будто ко мне приблизился огромный магнит и с силой оттянул от меня все, что обременяло мою душу в тот день. Довольно долго я видел необыкновенное свечение в комнате. Как было бы хорошо, если бы я мог всегда видеть этот свет, и не только я, но и все люди.

Поехав к старцу в следующий раз, я познакомился с шурином одного профессора по медицине, гинеколога. У этого врача в течение пятнадцати лет не было детей. Шурин предложил ему поехать познакомиться со старцем и взять у него благословение, — после долгих уговоров он его убедил. Когда профессор увидел людей, собравшихся в келлии у старца (более шестидесяти человек), то засмеялся и сказал шурину: «Что здесь делают все эти люди? Даже в больнице не бывает столько больных. Все они ждут старца?» Однако они сели и стали ждать вместе с остальными. Известно, что со старцем говорили по очереди, за исключением случаев, когда он сам подзывал к себе кого‑то, зная, что ему это более необходимо.

В какой‑то момент старец во время беседы начал делать что‑то с землей. Когда его собеседник отошел, к нему подошел модно одетый молодой человек с развязными манерами, но прежде чем он успел что‑либо произнести, старец сказал ему: «Возьми это» — и дал комок, который он только что слепил из грязи. «Что это такое?» — грубо спросил молодой человек. «Это, дорогой мой, лучше, чем то, что делаешь ты», — ответил старец. Молодой человек ушел в раздражении, отошел на десять метров, но потом вернулся, безудержно рыдая. Тогда старец дал ему необходимые советы. Потом мы узнали, что этот несчастный человек работал охранником в непристойных заведениях и вел дурную жизнь.

Затем подошла очередь гинеколога. Он еще не успел ничего сказать, как старец позвал его: «Доктор, иди сюда!» Тот вздрогнул. Потом старец назвал его по имени и продолжил: «Знаю, зачем ты пришел сюда». — «Геронда, если вы знаете, то скажите, почему у меня не рождаются дети?» — «Ни у тебя, ни у твоей жены проблем нет». — «Тогда почему же?» — «Во–первых, потому, что у тебя большое я и ты слишком веришь в силу науки. Во–вторых, потому, что ты совершал преступления». — «Каким образом, Геронда, я совершал преступления?» — «Дорогой мой, делая аборты, ты отнимаешь жизни. В–третьих, тебе, как человеку, важно и необходимо быть смиренным и простым перед Богом и по отношению к людям». Старец посоветовал ему попросить у Бога, чтобы Он даровал ему покаяние, исповедоваться, молиться, и в скором времени будут результаты. Действительно, спустя некоторое время, в течение которого он исполнял то, что сказал ему старец, у него родились дети. Он перестал делать аборты и стал советовать людям сохранять детей.

Как‑то раз, когда я ждал, чтобы взять у старца благословение, произошел следующий эпизод. Стоявший передо мной молодой человек написал свое имя на бумажке и положил ее в банку (когда хотели, чтобы старец помолился о ком‑то, то записки с именами клали в банку, которая стояла в десяти метрах от его келлии). Выйдя в сад, старец говорит ему: «Дорогой мой, что ты там делаешь?» Он испугался, и, конечно, все мы, находившиеся там, услышав этот вопрос, удивились. Тогда старец подошел к нему и говорит: «Как тебя зовут, дорогой мой?» — «Хрисовалантис». — «Почему же ты, дорогой мой, написалВалантис в записке?» Он сказал это, желая показать, что нехорошо сокращать свои имена, надо произносить их полностью, как произнес их священник при нашем крещении. Потом сказал: «Когда тебя крестят, дорогой мой, тебя записывают в специальную книгу здесь, на земле. Однако автоматически тебя записывают и на небе, в книге Божией. Как же тебя позовет Господь? Если Он позовет Хрисовалантиса а ты не отзовешься, то останешься ни с чем. Позаботься о том, чтобы к тебе все обращались по имени, которое дал тебе священник при крещении».

Спустя несколько дней после кончины старца Паисия супружеская пара, которая имела духовную связь с монастырем в Суроти, приехала туда. Им сказали, что старец почил. Уже месяц как супруга страдала от ужасного зуда и сыпи с ранами на голове. Они посетили многих врачей, и все им говорили, что эффективного лечения нет и болезнь пройдет нескоро. Когда они узнали о кончине старца, то взяли благословение и поклонились его могиле. Вечером дома супруг напомнил своей жене, чтобы она помазала голову мазью, накапала капли и приняла таблетки. Тогда она осознала, что у нее больше не было зуда и боли. Они увидели, что раны исчезли, и вспомнили, что она поправляла свои волосы руками, на которых осталось немного земли с могилы старца.

Однажды к старцу пришли несколько богословов и начали вести свой ученый разговор. Во время беседы старец сказал им, что богословие надо не преподавать, а воплощать в жизнь. В то время показались две змеи (говорят, это были гадюки). Не видя их (они были сзади), старец сказал: «Оставайтесь там, чтобы не разогнать посетителей». А потом — богословам: «Подождите немного», — и пошел кормить гадюк. Одна с жадностью набросилась на еду. Но старец сказал: «Я еще не благословил есть!» Змея тотчас же замерла. Затем он благословил есть и не велел уходить, пока он не позволит. Все, что ни говорил старец, змеи исполняли.

Один человек пошел к старцу Паисию. Он звонил в колокольчик, но старец не открывал. Тогда он перепрыгнул через проволочную ограду, оказался на территории его келлии и увидел, что старец молится, окруженный пламенем (нетварным светом). Старец прервался и сказал ему: «Брат, что ты со мной сделал? Я помогал кому‑то, а ты меня прервал. Я сейчас начну снова, а тебе дам небольшую епитимью. Не приходи ко мне в келлию в течение трех лет». Так и получилось. Этот человек приехал на Афон через три года, однако не застал старца у себя в келлии. Тогда он пошел в монастырь (Кутлумуш), по дороге встретил старца и получил от него благословение. Так закончилась и его епитимья.

Исцеление эпилептика. Весной 1991 года не молодой уже человек привез к старцу своего сына двадцати лет, который страдал от эпилепсии. Старец зашел в алтарь церкви, прилегавшей к его келлии, вынес оттуда мощи святого Арсения и приложил их к голове молодого человека. Тот начал биться, порвал свой костюм и потом успокоился. Отец же его выразил недовольство по поводу порванного костюма. Старец сказал ему: «Твой сын выздоровел, а ты, мой хороший, думаешь о костюме».

Я побывал у старца Паисия вместе с болгарином лет двадцати пяти в августе 1993 года. Молодой болгарин хотел стать монахом, а я переводил сказанное им на английский. Но старец дал ответ еще до того, как я успел перевести. Молодой человек сказал, что родители ему чинили препятствия. Отец утверждал, что, став монахом, он разрушит семью. Старец ему посоветовал преодолеть препятствия и заботиться о том, чтобы нравиться Богу, а не людям. Молодой болгарин спросил его, в какой монастырь ему пойти, и старец ответил: «Поезди по монастырям, посмотри. Где получишь духовное утешение, там и оставайся».