Когда я был солдатом, в начале моей службы в армии, то пошел к старцу. Я немного боялся: что меня ожидает во время службы? Он сказал мне: «Не бойся. Я вижу твоего Ангела рядом с тобой, готового охранять тебя. Все будет хорошо». Уходя из его келлии, я испытывал чувство освобождения и облегчения, я славил Бога и летел от счастья.

После того, как мой отец погиб в автомобильной катострофе, я снова побывал у старца. Я спросил, как теперь моему отцу, после смерти, и он ответил: «С папой все в порядке. Теперь заботьтесь о своей маме, и он там, наверху, будет очень радоваться».

Еще многое мог бы я рассказать о старце. Для меня лично, а также и для одного моего близкого друга он был как отец и руководитель. Он нас утешал, укреплял и обнимал своей нежностью и любовью. После его кончины у меня появилось ощущение, что он молится за нас там, высоко, с горячей любовью. И что настанет час, когда он возьмет в свои горячил объятия всех паломников, которые побывали в его каливе, угостит в своей небесной обители водой и лукумом и свежесть их и сладость будут вечными.

Было 19 декабря, и мы вчетвером поехали на Святую Гору на три дня. Это был день памяти святителя Николая. Мы посетили одного батюшку, у которого были именины, и решили пойти к отцу Паисию. До того дважды я пытался встретиться с ним, но, к сожалению, не привелось: один раз у него было много народа, а в другой нам сказали, что его нет. Теперь вот в третий раз Господь благословил нас пойти к нему.

Когда мы пришли к келлии, там не было ни души, и мы решили, что старец ушел. Мы присели и угостились тем, что было на цинковом подносе, — там, кажется, лежали апельсины и мандарины; — попили воды из его источника и собрались уходить. В это время открылась дверь, и, несмотря на то что все вчетвером были в гражданской одежде, мы услышали, как старец говорит: «Эй, добро пожаловать, ребята, добро пожаловать, работники авиации!» Мы были ошеломлены, посмотрели друг на друга и не могли поверить своим ушам: как это было возможно вычислить нас без формы. Мы с радостью вошли в его простую комнату, сели на скамейку и беседовали примерно полтора часа. Начали с военных тем. Обсудили нашу авиацию, самолеты, которые летают и мешают ему во время молитвы.

Говорили о политике, о Боге, об очень многих вещах. Дошли и до македонского вопроса, темы, которая нас жгла, и он сказал, что его разрешение не будет в ущерб нам, но не будет и в пользу.

Я был чрезвычайно поражен, когда он рассказал нам, что кто‑то подговорил людей его убить. Действия отца Паисия нарушали планы каких‑то сил, и вот они захотели избавиться от старца, заплатив трем убийцам. Старец это понял. В день, когда убийцы должны были приехать, он помолился, надел схиму и параман и стал их ждать. Когда они пришли, сказал им: «Добро пожаловать, молодцы. Могила у меня готова. Это вам будет не трудно. Только прошу вас, когда меня убьете, бросьте несколько лопат земли, чтобы мне не оставаться так, в могиле, без земли». Они тут же побледнели, побросали оружие и кинулись в бегство. Старец возблагодарил Бога за то, что Он даровал ему продление жизни.

Отец X. рассказал нам об одном мирянине. Тот не верил, что в наше время совершаются чудеса, и решил побывать у старца Паисия. Старец выявил его болезнь и тут же назначил ему лечение, сказав: «Возьми эту коробку и угости посетителей». Посетителей было двенадцать человек, а в коробке всего три конфеты. Он повернулся к старцу в нерешительности: «Но, Геронда…» — «Делай, как я тебе говорю, и сам тоже угостись». И на самом деле, когда он всех угостил, то взял и себе. При этом заметил, что в коробке осталось еще три конфеты. Тогда старец сказал ему со значением: «Нет ничего невозможного для Бога».

Со старцем Паисием, с нашим пастырем, я познакомился через год после военной мобилизации 1974 года. Тогда я впервые поехал на Святую Гору. Мы взяли у него благословение и пошли в монастырь Ставроникита. Через несколько дней я услышал, как другие рассказывают о старце, и я спросил: «Это кто, тот, к которому мы ходили?» Я еще не знал, что старец был носителем даров благодати. Однако на меня произвел глубокое впечатление его пронизывающий взгляд.

С тех пор каждые два месяца я ездил на Афон. Я чувствовал потребность просто посидеть немного рядом с ним, даже если мы бы ничего не говорили. Он конечно же всегда что‑то говорил, касался больных вопросов без какой‑либо просьбы.

В то время, когда я и моя жена познакомились со старцем, у нас было двое детей. Теперь у нас четверо детей, и четыре кесарева… Когда у нас было двое детей он говорил нам, чтобы мы родили еще одного. Я сказал: «Геронда, как мы можем еще родить ребенка? У нас проблема со здоровьем». — «Пусть врачи говорят. А вы родите. Господь хочет, чобы вы родили, и вы родите». Моя жена, услышав об этом, набралась такой храбрости… Родила третьего, а потом и четвертого ребенка. Врачи говорили: «Безумные, вы сошли с ума! Об этом и речи быть не может! Мы за это не возьмемся, уходите». Мы же смеялись. «Ребенок умрет, но умрешь и ты», — говорили они моей жене. Но, как старец и сказал, все прошло хорошо. Нас покрыли его любовь и его благословение. Когда он пришел к нам в дом, моя жена спросила: «Как мне спастись?» — «Держись за юбку Богородицы», — ответил он ей. То есть с абсолютным доверием, которое имеет ребенок к своей матери.

Однажды некий господин из Патр спросил старца: «Геронда, что мне сказать брату Панайотису?» — «Каку него дела?» — «Всехорошо, слава Богу». — «У него не все хорошо», — сказал старец. «Как же, — возразил тот, —у него все хорошо. Он получил повышение…» — « Эх, хороший мой, никакое это не повышение. У него “квадратные колеса”…» Когда ушел этот человек, я спросил: «Что значит "квадратные колеса”?» — «Бог дал нам мозги “круглые”, а мы, умники, делаем их “квадратными”. Мы знаем всё и вся! Нашей “квадратной” логикой мы хотим решать всё» (другими словами, логикой, которая не оставляет места действию Божию).

Как‑то я поехал к отцу Паисию со своим сыном, который был в предпоследнем классе школы. Сын собирался работать в сфере обслуживания, хотел заняться туризмом и т. д. Он был и ростом меньше своих сверстников. Заметив нас, старец издали закричал: «Милости просим, инженер и архитектор! Вот это да, вижу архитектора, такого высокого, который достает до второго этажа без лестницы !» Мы взяли у него благословение, и я рассказал о намерениях сына работать в области туризма. Старец не сказал ни да, ни нет. Позднее желание сына поменялось, он стал архитектором и даже достиг известных высот.

Однажды за полчаса до полуночи мне вдруг захотелось увидеть старца. Я позвонил трем своим друзьям, и мы решили на следующее утро поехать на Святую Гору. Увидевшись со старцем, вечером мы спустились вниз, к келлии Святого Иоанна Богослова, к отцу Григорию, чтобы присутствовать на ночной службе, которая должна была там совершаться. Ночная служба началась, как и полагалось, и я встал в стасидию в задней части храма. Вскоре вижу, заходит отец Паисий и встает в стасидию слева, на два ряда впереди от меня. Я смотрел на него все время в течение ночной службы. Однако ближе к концу он встал и ушел. На следующий день на корабле я говорю остальным: «Слушайте, а почему же старец не остался до конца, а ушел рано утром?» — «Какой старец?» — «Старец Паисий, — говорю им, — был на ночной службе». — «Его не было на ночной службе», — отвечают они. — Он не приходил!» — «Дорогие, да приходилже!» — настаиваю я. «Нет, не приходил», — упорствуют они. Позднее, когда я рассказал об этом своему духовному отцу, он мне сказал: «Отец Паисий приходил, он был там из‑за твоей жажды его увидеть. Он пришел для тебя, и видел его только ты. Для других он не приходил. Они его не видели».

В отношении детей старец говорил: «Без давления; не сжимайте их чересчур». И приводил пример с деревьями: «Маленькое деревце мы осторожно привязываем к колышку тряпкой или хлопчатобумажным шнуром, чтобы оно не повредилось. И сильно не затягиваем, чтобы оно могло легко расти. Так же и с детьми, их надо брать мягкостью, лаской, пока они маленькие». Он говорил, чтобы они были рядом с нами в любви, чтобы мы учили их участвовать в Таинствах, объясняли, что означает духовный отец, что означает исповедь. «Послезавтра, когда они вырастут, то, что они впитали с детства, не пропадет». Он приводил также пример с ключом для завода часов. «Не поворачивайте его до конца, чтобы вдруг не сломалась пружина. Так же и с детьми: как только вы видите, что им трудно, ослабьте зажим». Когда ему говорили, что старшие дети сбились с пути и творили всякое, он успокаивал: «Не переживайте. Это грязь. Это не причиняет вред глубоко, потому что внутри имеется киноварь. Это не вызывает ржавчины. Когда‑нибудь грязь отмоется, отпадет и ржавчины не будет».