Я отец троих мальчиков, близнецам сейчас по девятнадцать лет, а младшему — шестнадцать. Один из близнецов, Янис, слепой от рождения.

В июне 1992 года, ничего не зная о старце Паисии, мы приехали на Афон. В Карее мы разговорились с группой людей из Кавалы, которые все время говорили о старце. Мне сказали, что он выдающийся человек, известный на всей Святой Горе, и что его посещает множество паломников. Мы решили пойти с этими людьми к старцу.

Спускаясь вниз, мы остановились ненадолго у монастыря Кутлумуш. Мой младший сын Антонис, тогда ему было одиннадцать лет, взял с собой альбом, карандаши и начал рисовать Карею. Через полчаса все решили идти, потому что старец должен был уехать с Афона и можно было не успеть с ним увидеться. Я сказал, что не могу прервать работу Антониса, и попросил показать, по какой дороге идти. Когда они ушли, я был абсолютно уверен, что, в какое бы время ни закончил Антонис и в какое бы время мы ни пришли к келлии, старец будет там и нас дождется.

Примерно через час мы пошли по направлению к каливе старца. Придя, обнаружили, что там собралось великое множество паломников: они сидели у ограды и ждали старца. Как только я взялся за калитку, старец открыл дверь каливы. Маленький ребенок, который был среди тех, с кем мы шли, подбежал к Антонису, взял у него рисунок и отнес его старцу. Старец позвал Антониса и с радостной улыбкой обнял его. Поскольку Антонис сделал подпись «Монаху Паисию», старец сказал ему: « Дорогой Антонис, что же мне тебе подарить?» Пошел и принес ему икону. Потом, повернувшись, увидел слепого Яниса, ласково посмотрел на нас, обнял и сказал: «Идите сюда, сядем». Мы сели на улице. Там он задавал нам разные вопросы относительно успеваемости детей и о моей деятельности. Потом сказал: «Давай, Янис, пойдем помолимся внутри». Старец повел нас, меня и Яниса, к себе в каливу и держал нас там примерно полчаса. Старец молился и неоднократно крестил глаза Яниса. Закончив, он подарил Янису четки, а мне сказал: «Твой Янис — первый ангел в раю». Потом он благословил нас, и мы ушли.

Время от времени я беседовал с Янисом о его слепоте, и он мне говорил: «Для меня, папа, это совершенно ничего. Для меня было бы очень болезненно, если бы я не слышал, а не то, что я не вижу. И я не хочу менять образ жизни». Так я черпал у Яниса силу и утешение.

В следующем году, снова приехав на Афон, я беседовал с одним монахом о нашей встрече со старцем Паисием. Монах сказал мне: «Знаешь, старец Паисий мог исцелить Яниса». — «Янис, — ответил я, — не хочет менять образ жизни». «Поэтому старец и не вмешался. Он знал желание Яниса и отнесся к нему с уважением». Должно быть, на то была воля Божия.

Господь удостоил меня познакомиться со старцем Паисием, и я увидел множество чудесных вещей, укрепивших мою веру.

Я много раз встречался со старцем. Когда он заболел и переехал в монастырь в Суроти, я не раз виделся с ним там, и мы обсуждали разные вопросы.

Тогда я уже был священником и спрашивал его о конкретных ситуациях, связанных с моим пастырским служением. В последнее время, когда старец ослаб, я несколько раз ездил, чтобы с ним увидеться, но у меня не получалось, и я огорчался. То же самое произошло, когда он был в больнице Теагенио. Когда он преставился, я находился в Южной Греции. Там в монастыре мы отслужили панихиду по старцу.

В первое Рождество после его кончины со мной произошло нечто, что я считаю особым благословением старца Паисия. После Божественной литургии, которую совершал в нашем храме, я чрезвычайно устал, как и все священники в тот день, потому что была ночная служба, и пошел домой отдохнуть. Войдя в дом, я упал на кресло и радовался Рождеству, как маленький ребенок. Мной овладел сладостный сон, и в то же время радость во мне возрастала. Внезапно я увидел старца Паисия, его лицо было просветленным и сияющим, он подошел, сел напротив меня и наполнил меня внутренней радостью и ликованием. К сожалению, это продолжалось недолго — кто‑то из моих детей разбудил меня. Тогда я осознал, что старец посетил меня, и сказал про себя: « Геронда, дважды я приходил в больницу Теагенио и не смог тебя увидеть. А сейчас ты пришел ко мне. Я буду ждать, когда ты придешь снова».

Прошло время, и наступила Пасха 1995 года. После пасхальной Божественной литургии, которая наполнила меня удивительным, необычайным ликованием, я пошел домой. Это было на рассвете пасхального дня. Когда я сел, чтобы немного отдохнуть, повторилось то же самое, что произошло на Рождество. Опять старец Паисий, во второй раз, постучался в дверь моего сердца, вошел и подарил мне радость. Мне было достаточно того, что я его увидел. Эта радость продолжалась много дней. Тогда я сказал: «Больше я не увижу старца». Действительно, с тех пор я его не видел.

Теперь у меня есть утешение: я знал святого человека. Старец был бездонным источником чистой воды. Его присутствие в моей жизни, думаю, было решающим. Он помог мне окрепнуть в вере. Эти два случая, которые я описал, оставили огромный след в моей жизни.

Каждый раз, когда я посещал отца Паисия, летом или осенью, меня интересовала не внешняя сторона, которую я видел, то есть не аскетическая среда и прочее. Мне хотелось чувствовать его великую любовь и простоту. В том, как он, например, очищал тебе апельсин, уже было что‑то необычное. Его реакция на мои уговоры сесть и съесть его вместе свидетельствовала о том, что это был человек, живший в постоянной и непрестанной молитве. Когда я его спрашивал: «На что должен обращать внимание священник в своем служении?» — он мне постоянно говорил: «Будь смиренным, дорогой.

Не стесняйся своей бороды. Только через смирение ее возможно не стесняться. — И продолжал: — Всегда, когда я буду нужен тебе, окажусь рядом».

Он рассказывал мне простые истории из своего опыта на Афоне, опыта общения с людьми. Когдая его спрашивал: «Геронда, как это случилось?» — имея в виду конкретные чудесные случаи, о которых слышал от других, он отвечал: «Не придавай этому значения. То, о чем ты слышишь, не спасает. Следи за тем, чтобы жить со смирением, не стесняться своего иерейского сана, раз уж Господь призвал тебя на этот путь».

Я радовался отцу Паисию, не столько тому, что говорили о нем люди, сколько тому, что он умел быть рядом со мной, пусть даже и недолго, и говорил мне два–три простых слова. Для меня это было самым великим, самым чудесным и самым прекрасным его даром.

Много раз случалось, еще при жизни старца, что, когда у меня была какая‑то проблема, я видел его во сне. Я шел к нему и спрашивал: « Случилось так и так, Геронда. Это было настоящее, от Бога?» Однако он всегда мне говорил: «Не придавай этому значения. Но придавай значение тому, что говорит Христос в Евангелии, и тому, что говорят святые. Конечно, иногда, когда нам тяжело, Христос нас извещает и утешает и таким образом. Как‑то у тебя такое было, и ты меня увидел, потому что в то время ты болел и страдал».

Я имел радость познакомиться со старцем Паисием в 1985 году, перед моей свадьбой. Тогда же с ним познакомилась и моя будущая супруга. Он дал нам советы относительно брака и напоследок сказал: «Совершенствуйтесь в любви».

Моя супруга рожала дважды, и оба раза ей делали кесарево сечение. Врач нас предупредил, чтобы мы не смели рожать третьего ребенка: была опасность, что моя жена не выживет. Для нас это было как гром среди ясного неба. Тогда я много молился, обращал свой ум к Богу и часто ходил к духовнику. Духовник благословил меня поехать к отцу Паисию. Когда я приехал на Афон и рассказал обо всем старцу, он сказал, чтобы мы не переживали, а доверяли Промыслу Божию, что мы можем рожать третьего ребенка. «Просите, чтобы совершилась воля Божия, — сказал он, — и все будет хорошо». Его слова были для меня светлее солнца. Это означало, что старец не только ободрил наш дух, но и взялся сам лично помочь нам. И, конечно, он нам помог, как оказалось впоследствии. Когда моя жена забеременела третьим ребенком, ей снова сделали кесарево сечение, но все прошло так хорошо, что даже сам врач этому удивился. Потом у нас родился и четвертый ребенок, и опять ей делали кесарево сечение без всяких осложнений. Врач не имел никакого отношения к Церкви, однако сказал: «Я не знаю, что случилось. Все прошло так хорошо, будто случилось чудо…»