Он говорил, что воспитывая детей, нужно ставить рамки. Конечно, им надо давать свободу, но не абсолютную, как поступили однажды некие дипломаты в Афинах, оставив своих детей в отдельной квартире одних: они всё переломали и разнесли. Он говорил шутя, что, если в этом возрасте дети разбивают стулья, то позже они будут разбивать головы.
Весной 1985 года мы с другом подошли к келлии старца. Позвонили в колокольчик, постояли, но ответа не было. Мы продолжили звонить, но ничего не произошло. Начался дождь, однако мы не уходили. Когда дождь прошел, мы снова принялись звонить, но старец не отвечал. Внезапно мы услышали голос со стороны леса: «Старца нет. Его нет дома с утра, он в лесу». Мы не испугались, продолжили звонить с небольшими перерывами, во время которых произносили Иисусову молитву и кричали: «Молитвами святых отец наших…» Однако снова послышался голос: «Не настаивайте, старца нет дома». Этот голос показался мне очень знакомым. Мы побежали к месту, откуда слышался голос, и в изумлении увидели старца, сидящего и творящего Иисусову молитву с четками в руках. Он подозвал нас к себе, обсудил с нами все вопросы, которые у нас были. Мы ушли полностью утешенными.
В тот период, когда я занимался биологией, у меня был многочасовой разговор со старцем о сотворении мира. Старец говорил, что все было создано Духом Святым. Он дал мне понять, что эволюционная теория Дарвина абсолютно ошибочна, так же как и последующие теории. Он объяснял мне очень простыми словами, что Бог сотворил мир.
Когда я ему сказал, что существуют профессии, занимаясь которыми трудно молиться и работать одновременно, старец был категоричен: «Нужно стараться освящать свою профессию».
В другой раз он сказал: «Если у тебя есть усопший, который имеет дерзновение перед Богом, и ты поставишь за него свечку, то он обязан помолиться за тебя Богу. Если же у тебя усопший, который, как тебе кажется, не имеет дерзновения перед Богом, то, когда ты ставишь за него свечу, это как если бы ты дал прохладительный напиток человеку, который сгорает от жары. Преставившиеся святые обязаны помолиться за того, кто ставит свечу. Бог с радостью принимает это».
Как‑то в августе 1996 года я потерял портфель, в котором были ноутбук и деревянный крест, сделанный старцем и подаренный мне. На жестком диске компьютера была научная работа, которой я занимался в течение пяти лет во время моего пребывания за границей (к сожалению, я не сохранил копию). Поскольку в портфеле был подарок старца — крест, я надеялся, что Господь мне поможет. И стал молиться святому Арсению. Через два дня почувствовал присутствие старца. На третий день днем мне позвонила какая‑то женщина и сказала, что нашла портфель!
Когда мы говорили о терпении, которое проявляет к нам Господь, то старец говорил: «Я скотина! Как Господь меня терпит?» И он не говорил это с притворным самоуничижением, он так считал, так чувствовал.
Когда произошел взрыв в Чернобыле — событие, о котором мы узнали позднее, — он говорил в связи с распространившейся повсюду радиацией, что ему нечего бояться: перед тем как что-то съесть, он совершает крестное знамение и потом это ест.
Если человек не знает, что выбрать — брак или безбрачие, он должен много молиться и поступить так, как скажет его сердце, а не логика или обстоятельства. Сделать не так, как, с его точки зрения, лучше, а так, как он чувствует глубоко внутри, что он этого хочет, что это приносит ему радость. Однажды пришел к нему некто и сказал, что думает стать монахом. Старец сказал ему: «Если ты просто думаешь об этом, тогда тебе лучше найти девушку и жениться». Он был заинтересован не в том, чтобы привести человека к тому или иному образу жизни, а в том, чтобы помочь ему сделать правильный выбор.
Он отговаривал монахов от желания жить с самого начала отшельниками, говорил, что безопаснее всего для монаха жить в общежительном монастыре, где он упражняется в послушании. Позже, после нескольких лет добросовестного подвига в общежительном монастыре и с благословения своего духовного отца, он может продолжать свой подвиг один, в пустыне, под руководством опытного духовника. После посещения одного монаха я услышал, как старец говорил сам с собой: «Эти сегодняшние послушники совсем не послушники, они не слушаются. Слушаются сегодня духовники своих послушников, а не послушники своих духовников!»
На меня произвело большое впечатление терпение старца, когда у него была грыжа. Дошло до того, что он не мог стоять прямо и ложился на землю И так терпеливо разговаривал с паломниками. Как-то шутя он сказал мне: «В прошлый раз, когда ты приходил, грыжа была как апельсин. Теперь, когда ты опять пришел, она стала как дыня». Я спросил, будет ли он делать операцию, на что старец ответил: «Дай я немного потерплю, чтобы и мне простился какой‑нибудь грех. Дай мне немного пострадать». Когда старец хотел нести что‑то тяжелое и кто‑то пытался ему помочь, он не давал, а только говорил: «Дай, чтобы мне простился какой‑нибудь грех!»
Стаматиу Иоанна, Каламарья, Салоники
Мы уехали из Афин и поселились в Салониках в 1991 году. Немного позднее я услышала, что отец Паисий болен и находится в монастыре в Суроти, но не решалась беспокоить его своим приездом. У меня всегда было горячее желание с ним познакомиться, однако я так и не успела — отец Паисий преставился.
В конце апреля 1996 года, возвращаясь из какой-то поездки на машине, я увидела на дороге указатель «Кмонастырю Святого Иоанна Богослова». Повернувшись к мужу, сказала: «Вот монастырь, где похоронен старец. Заедем!» И мы свернули. Было четыре часа пополудни. Монахини открывали монастырские ворота, я вошла внутрь и, как будто бы знала, пошла прямо к могиле старца. Там я ощутила великую радость. Я наклонилась и сказала: «Отец Паисий, я не знала тебя при жизни, но это теперь не важно. Я знаю, что ты меня слышишь». В те дни у моего сына начались серьезные экзамены в магистратуре в Лондоне. Он сильно волновался, несмотря на то что был отличником, и говорил: «Мама, я чувствую себя в замешательстве. Боюсь, что не справлюсь». Я склонилась над могилой старца и попросила за сына с огромным рвением. Я знала, что старец меня слышит. После этой молитвы я ушла с чувством спокойствия и облегчения.
Вернувшись домой, я зажгла лампаду, помолилась перед иконами и пошла в спальню гладить. Дверь спальни была открыта, и я видела напротив себя иконы. Я молилась непрестанно, потому что мои мысли были все время заняты сыном и тем испытанием, которое должно было начаться у него на следующий день. В то время как я молилась, вижу, в дверях спальни стоит старец — такой, как я его видела в книге, которую купила в тот же день! Но я не почувствовала волнения, и это было удивительно! У меня тут же потекли слезы радости и благодарности. Я увидела его во весь рост, в его монашеской жилетке без рукавов, в подряснике, с поясом, со скуфьей на голове, со скрещенными руками и с опущенными глазами, с его бородой, с его исхудавшим лицом. Маленького роста, смиренный. Он как бы говорил мне: «Я пришел, чтобы ты со мной познакомилась!» Он не спешил уходить, так что я успела как следует разглядеть его. Я его ясно видела. Я его ощущала. Он стоял прямо при входе в спальню, а сзади над ним висели иконы. Вглядываясь в его образ, я полюбила его как своего покровителя, и мне на ум непроизвольно пришли слова: « Отец Паисий, ты пришел ко мне, недостойной. Ты оказал мне честь, придя ко мне в дом! Знаю, чего бы я у тебя ни попросила, исполнится».
Я позвонила сыну и сказала: «Вангелис, ты завтра очень хорошо сдашь экзамен. Я ходила в одно место, молилась и уверена в тебе».
На следующий день я снова помчалась в монастырь, чтобы помолиться и поблагодарить старца. В тот же день, после полудня, как только я вернулась домой, раздался телефонный звонок. «Мама, — говорил мне Вангелис, — я сдал экзамен. Даже не просто сдал, а хорошо! Два экзамена, устный и письменный. — И продолжил: — «Мама, завтра снова иди туда, где ты была сегодня!» — «Я буду ходить туда, дорогой мой, каждый день» Единственные дни, когда я не ездила в монастырь, среда и пятница — монастырь был закрыт. В субботу у сына закончились экзамены. С нашим сыном произошло чудо. Он не просто получил диплом, но получил и высокую оценку. Потом я ему сказала: « Дорогой мой, я хочу, чтобы ты помнил только одно имя и молился ему. Говори: “Отец Паисий, помоги мне”, и он будет за тебя ходатайствовать. Когда ты приедешь в Грецию, я расскажу тебе больше».
