И я ее позвал.

Потом появился кофе, приготовленный ею весьма искусно, и венские булочки в плетеной корзинке. Дожевывая третью булочку, я дозвонился до кафе «Труха», узнал номер телефона, который для меня оставил Арт, и позвонил по нему.

Это был не домашний телефон.

Пока пошли за Артом, я прислушался и живо вообразил себе задний план, на фоне которого будет происходить наш разговор. Набор утренних жующих физиономий, громкие незнакомые звуки иноземных наречий, музыка автоматического проигрывателя, чьи-то возгласы, и вот идет пьяный Арт. Он, полагаю, пил всю ночь, но пил специально, а это совсем не то, что пить просто так. Я представил, как он гримасничает, продираясь через заграждения слов, которые ему необходимо произносить.

— Райан... Я сделал, что ты просил.

— Хорошо, Арт. Хвалю.

— А ты читал газеты?

— Нет еще. А что там?

— Твои панки... Ну те, о которых я споткнулся... Которых ты... ты... Ну, эти, понял?

— Да уж.

— Так вот, это Гулайн... и второй... как его?.. А-а! Стейнович. Они из Элизабет, Джерси, ты знаешь? Мускулистые мальчики... Докеры, одним словом. И здесь еще про твоего Пирсона Пуд Сала... Его... Не поймешь... Вроде он на машине Турнера Скейдо отправился вместе с Турнером в этот, в... ну, черт их знает, куда они там отправились, а только попали в большую канаву возле Хобокена. Ты слышишь, Райан? Они там мертвые. Выглядят совсем как твои мальчики... Какая-то дурацкая смерть.

Картинка представилась мне достаточно отчетливо. Смерть всякого человека делает крупнее, а что уж говорить про такого, кого при жизни звали Пуд Сала. Мне теперь, после сообщения о его гибели, он представился целой горой свинины.

— Арт, Арт, послушай, кто у них на связи?

Он снова принялся сбивчиво мямлить в трубку:

— Топсайд... Большой... Это весьма вероятно, Райан. Ходили воевать... Ходили в Европу...

— Их имена, парень! Назови имена!

Я слышал даже позвякивание льда в его стакане. Видимо, у Арта происходила пауза для очередной выпивки. Наконец он заговорил:

— Слушай, Ирландец, эти джойсы из Джерси... мафия мускулистых, они привыкли бь1ть частью... Экипажа Удачи. Ты догадываешься, что это значит?

— Я это чувствую. Что еще? Назови имена!

Он кисло засмеялся:

— Ты где, Ирландец? Я бы сейчас помчался туда и дал тебе в морду, панк!.. Слушай, у меня есть друг в Риме... Хороший друг. В их организации заправляют наши, здешние... Ну, американские деньги и все такое, ты же понимаешь... Так он мне что-то бормотал о твоих таинственных парнях...

— О каких еще там парнях, Арт?

— Лоудо... — Я слышал, как Арт посмеивается себе под нос. — Лоудо... это хорошая такая, крепкая затычка на все случающиеся пробоины. Лоудо — это кличка кого-то из мафии Восточного побережья. Так его там кличут, кто бы он ни был. Райан, это большой убийца, убийца убийц. Дай срок, я разнюхаю, что он и кто он...

— О’кей, — сказал я. — Иди домой, Арт, и оставайся там, ты меня понял?

—- Скоро пойду... — Он помолчал, кашлянул и добавил: — А все-таки ты везунчик, Ирландец.

— С чего ты взял?

— Ты как будто на войну идешь... на настоящую...

Я взял кэб до Тридцать четвертой улицы, получил в почтовом отделении возле генерала Дилавари конверт и вышел на улицу.

Мальчуганы с 16-го этажа сработали действительно толково. Обычно разрешение на ношение оружия приходилось оформлять чуть не целый месяц. На этот раз все было сделано быстро. Я положил разрешение в карман и заглянул в конверт, где были и другие бумажки. Например, карточки с телефонными номерами, и один номер был даже с оплаченным вызовом. Вот по нему-то я и позвонил. Ответил мужской голос:

— Да?

— Начальник?

— Это ты, Райан?

— Да, я. И не вздумай проследить вызов.

— Что тебе, Ирландец?

— Сведения о двух парнях. Они работают на судне, которое было поблизости в ту неделю, когда угрохали Джуана Гонсалеса. Знаю только их клички. Испанец Том, другой Фредо, скорее всего, Альфредо. Хочу узнать, господин большой начальник, достаточно ли ты большой, чтобы разузнать все, что можно, о них.

— Достаточно большой, не сомневайся.

— О’кей, скоро я перезвоню.

Оставив будку, я дошел до угла и постоял там минут пять, перед тем как пропасть из поля зрения двух пареньков. Еще один, мотавшийся на другой стороне улицы, тоже вдруг перестал меня видеть и так заполошно завертел глазами, а потом и всей головой, что я даже рассмеялся. Потом пошел себе прочь,

А начальник-то, я смотрю, играет от середины в два борта!

Я дал ему час. Пускай! Час это очень много. У них множество людей, подвижной состав, миллионы и все такое прочее, чтобы они при необходимости могли вытворять почти сатанински невозможные вещи. Они и вытворяют их, когда захотят.

Через час я позвонил вторично:

— Хэй, начальник!

— Запоминай. Два твоих человек с «Гейстри». Приличная грузовая посуда. Сейчас в порту. Испанец Том — это Томас Эскаланти. Другой — Альфредо Лайес. Оба из Лиссабона. Раньше ходили на другом судне, примерно с сорок шестого года. Оба много раз подвергались аресту по пьяному делу в разных портах, но ничего серьезнее за ними нет. Линия ручается за их честность.

— Спасибо. Ты не подсуетишься, чтобы за ними слегка присмотрели, а?

Он уловил сарказм моей просьбы.

— Уже, уже, Райан. Они присмотрены. Но только знай, что слишком уж суетиться вокруг них мы не будем. О’кей?

— О’кей, начальник. Только интересно, какие вопросы ты станешь задавать их трупам?

— Вопросы, думаю, всегда найдутся, а нет, так по ходу дела придумаем, трупам-то спешить некуда.

— Хорошо тебе, — сказал я. — Ну, ладно, начальник, тут есть кое-что еще. Я вот тоже никогда раньше времени не суюсь с вопросами, но по крайней мере пытаюсь хотя бы сделать собственные предположения. А вот твои парни — ту четверку я имею в виду — действовали напролом, не имея определенных планов, похоже, вообще без каких-либо предположений, а в данном случае они не учитывали даже фактов, которые сами шли им в руки.

— Что ты имеешь в виду?

— У вас хоть кто-нибудь задумался о том, что именно было у Биллингса для продажи?

Он тихо ответил:

— Пару месяцев назад были убиты два диверсанта, погружавшиеся на место крушения «Андреа Дориа».

— Читал об этом.

— Так вот, там было трое в этой вонючей их экспедиции к затонувшему судну. Где третий, до сих пор никто не знает. А трупы молчат...

— Вот негодяи! Ну, дальше?

— Как ты думаешь, что это может быть? Я предполагаю, что на судне было нечто, какие-то сверхсекретные материалы или документы или еще что... Ну, в общем, то, что, если попадет в чужие руки, может представлять угрозу для безопасности всей страны. Ты слышишь? Безопасность страны! — Помолчав немного, он спросил: — Ну как, достаточно тебе этой информации?

— Достаточно, — сказал я. — Особенно, начальник, если учесть, что твоя информация из какой-то совсем другой истории.

И я положил трубку.

Снаружи никого не было, и я вышел из телефонной будки, размышляя об услышанном. Ну, это последнее его предположение курам на смех. Стали бы шебуршиться крупные мафиози из-за безопасности страны! Но вот что касается остального... Вариантов и предположений у меня возникало множество. Кое-какие догадки вполне могли оправдаться. Я шел, никуда не торопясь, давая полученной информации перевариться и разложиться по полочкам в моем мозгу. Из всего этого уже проглядывал определенный узор.

Пройдя пару кварталов, я попытался дозвониться до Арта, но он или спал, или куда-нибудь вышел. Телефон не отвечал.

В киоске я купил газету, и мне попался удачный выпуск, с множеством фотографий и всем таким...

Мнение городской полиции склонялось к тому, что это в некотором роде уголовное убийство, что я, мол, браконьерствовал в иностранных водах, еще какая-то чушь... Была здесь, среди прочего, и такая версия, что будто я укокошил их вследствие какой-то нашей гангстерской разборки, но сделал это чересчур эффектно, совсем как в боевике прошлых лет. Таковы их вшивые горячие новости. Такова их вшивая логика.