— Это не показалось вам странным?

— С чего бы? Ради Бога, у него отец умирает! И он сгорал от нетерпения скорее отправиться в Филадельфию. Я все это проверю.

Таннер повесил трубку.

Маккалифу не удалось увидеть ни одну из этих пар в нормальных условиях. Никто из них не стоял, никто не сделал ни шагу. У обоих были веские причины не оставаться дома в воскресенье.

Тремьян, сидящий за столом, испуганный и неподвижный.

Кардоне в машине, думающий только о том, чтобы скорее уехать.

Один из них или оба ранены.

Один или, может быть, оба — «Омега».

Время шло. Дождь кончился, и это упрощало дело, хотя все деревья были мокрые.

На кухне Таннер переоделся в одежду, которую притащил из спальни: черные брюки, черный свитер с длинными рукавами; убедился, что у него с собой не меньше шести монеток, чтобы звонить. Наконец он прицепил к воротнику свитера тоненький, как карандаш, фонарик.

Выглянув в дверь, он позвал Элис на кухню. Этого разговора он боялся куда больше того, что ему предстояло. Тем не менее выхода не было. Он понимал, что должен ей все рассказать.

— Что ты собираешься делать? Почему?..

Таннер прижал палец к губам и притянул жену к себе. Они отошли в дальний конец кухни, поближе к дверям гаража, в самый дальний угол от холла. Он тихонько шепнул:

— Ты помнишь, я просил доверять мне?

Элис медленно наклонила голову.

— Мне надо выйти пройтись, просто пройтись. Я встречаюсь с парой людей, которые помогут мне. Маккалиф был с ними в контакте.

— Почему они не могут прийти прямо сюда? Я не хочу, чтобы ты уходил. Ты не можешь уйти!

— Практически, у меня нет выхода. Все было заранее обговорено, — соврал он ей, догадываясь, что она подозревает его во лжи. — Чуть погодя я позвоню тебе. И ты поймешь, что все в порядке. Но до этого я хотел, чтобы ты сказала Остерманам, что я пошел пройтись... что я устал, вымотался — все что хочешь. Очень важно, чтобы они думали, будто ты веришь, что я пошел прогуляться. И что с минуты на минуты я буду обратно. Может быть, я только переговорю с людьми, которые ждут меня.

— С кем ты собираешься встречаться? Ты должен мне сказать.

— С людьми Фассета.

Она в упор смотрела на него. Теперь между ними возникла ложь, и она пыталась поймать его взгляд.

— Ты обязан это делать? — тихо спросила она.

— Да. — Он с трудом обнял ее, борясь с желанием остаться, и быстро вышел через дверь кухни.

Снаружи Джон неторопливо миновал свои владения, стараясь, чтобы полицейские по обе стороны дома не заметили его, пока он не окажется там, откуда его уже не будет видно. И тут, убедившись, что никто не смотрит ему вслед, он исчез в лесу.

Он описал широкий круг к западу от дома, пустив в ход узкий лучик фонарика, чтобы не наткнуться на препятствие. Влажная липкая земля цепляла его за ноги, но наконец он увидел огни на заднем дворе дома своего соседа Скенлана, который располагался в трехстах футах от границы его владений. Таннер промок до нитки, когда, поднявшись на заднее крыльцо его дома, позвонил в дверь.

Минут через пятнадцать — прошло времени больше, чем он предполагал, — он уже сидел в салоне «мерседеса» Скенлана и включал двигатель. На поясе у него был скен-лановский «Смит-и-Вессон» со вставленной обоймой, и три запасные обоймы он распихал по карманам.

Таннер повернул налево по Орчард-драйв, направляясь к центру городка. Уже было за полночь, и он несколько выбивался из намеченного расписания.

Он еще раз быстро перебрал в памяти все свои действия и прислушался к своему самочувствию. Он никогда не считал себя уж очень смелым человеком. Все его поступки были продиктованы мгновенным импульсом. И теперь он явно не чувствовал прилива храбрости. Им владело одно лишь отчаяние.

Страх, глубоко укоренившийся ужас, в котором он жил последние несколько дней, как-то уравновесился родившимся в нем гневом. Гневом из-за того, что кто-то манипулировал им. Больше он этого никому не позволит.

В Сэддл-Уолли было пустынно, главную улицу слабо освещали отблески люминесцентных ламп, и витрины магазина представляли собой образ изобилия, свойственного этому месту. Не было ни неоновых реклам, ни бегущих огней, все было выключено.

Таннер проехал мимо «Виллидж-паб» и стоянки такси, сделал крутой поворот и припарковался. Общественный телефон оказался как раз рядом с «мерседесом». Он поставил машину так, чтобы иметь возможность осмотреть весь прилегающий район. Перейдя через улицу, он сделал первый звонок.

— Тремьян, это Таннер. Молчи и слушай меня... С «Омегой» все кончено. Она разогнана. Мне об этом сообщили. Сообщили и Цюриху. Мы устроили тебе последнее испытание, и ты провалился. Трудно было себе представить большую глупость! Сегодня я сообщаю тебе завершающий приказ. В два тридцать быть у вокзала на Ласситер-роуд. И не пытайся звонить мне домой. Я связываюсь с тобой из города. Возьму такси, чтобы добраться туда. Благодаря вам за моим домом наблюдают! Будь у старого вокзала в два тридцать и возьми с собой Вирджинию. «Омега» рухнула! Если хочешь остаться в живых, будь на месте... В два тридцать!

Таннер повесил трубку. Следующий — Кардоне.

— Бетти? Это Таннер. Слушай внимательно. Свяжись с Джоем и скажи ему, что с «Омегой» покончено. Меня не волнует, как ты найдешь его, но он должен быть здесь. Это приказ из Цюриха. Скажи это ему!.. «Омега» разгромлена. Вы все вели себя как полные идиоты. Вывести из строя мои машины было сущей глупостью. Сегодня вечером я отдаю завершающий приказ у старого вокзала на Ласситер-роуд. Чтобы вы с Джоем были там! Вас ждет Цюрих. И не пытайтесь перезванивать мне! Я говорю не из дома. Мой дом под наблюдением. Я воспользуюсь такси. Помни: на Ласситер-роуд, и скажи Джою.

Таннер снова повесил трубку. Третий его звонок был к себе домой.

— Элис? Все отлично, дорогая. Беспокоиться не о чем. Стоп, помолчи! Позови Берни к телефону... Элис, никаких вопросов! Позови Берни к телефону!.. Берни, это Джон. Прости, что беспокою тебя, но приходится. Я знаю, кто входит в «Омегу», но мне нужна твоя помощь. Я звоню из Виллиджа. Потом мне потребуется машина... не сейчас, а позже. Я не хочу, чтобы меня тут видели. Я возьму такси. Встреть меня у вокзала на Ласситер-роуд в два тридцать. Сверни вправо от шоссе и двигайся к востоку по Орчард — она поворачивает к северу — примерно с милю. Ты увидишь большой пруд, отгороженный белой изгородью. На другой стороне — Ласситер-роуд. Проедешь по ней пару миль и увидишь старый вокзал... Все кончено. Я возьму там «Омегу» в половине третьего. И, ради Бога, не ругай меня! Верь мне! Никому не звони и ничего не делай. Только будь там!

Таннер повесил трубку, открыл дверцу и направился к «мерседесу». 

Он стоял в темном подъезде магазина игрушек. Ему пришло в голову, что «мерседес» Скенлана знают в Виллидже, и Тремьянам, Кардоне и, может быть, даже Остерманам известно, что Скенлан — его ближайший сосед. Хотя это может и пойти ему на пользу. Если кто-то предположит, что он одолжил машину, то сделает вывод, что он где-то поблизости от нее. И, следовательно, остается лишь ждать неподалеку. Теперь ему ничего не остается делать, а только ждать, пока не пробьет два, после чего двигаться к Ласситер-роуд.

Ждать в центре поселка, чтобы увидеть, кто явится искать его; кто попытается остановить его перед этой встречей. Какая из пар? Или появятся все трое? Ибо«Омега» теперь перепугана: произошло то, чего она и не могла себе представить — тайна вышла наружу.

«Омега» может попытаться остановить его. Если все, что говорил Фассет, является правдой, то ей ничего другого не остается. Перехватить его прежде, чем он окажется у старого вокзала.

Он посмотрел в оба конца улицы. В поле зрения были, только четверо: пара, прогуливавшая далматинского пса, человек, вышедший из заведения, и водитель, спящий на переднем сиденье своего такси.

С восточной стороны Таннер увидел фары медленно приближающего автомобиля. Скоро он убедился, что это его собственный фургон. Он вжался в проем темнот подъезда.