Повернувшись к Менделу в непроглядной тьме, Скарр стал хлопать по карманам в поисках ключей. Вытащив связку из трех или четырех, он нашел нужный и наконец открыл дверцу машины. Нырнув в нее, Мендел нащупал выключатель под крышей и врубил свет в салоне. Скарр в ожидании стоял снаружи.

Мендел обыскивал машину быстро, но тщательно. Отделение для перчаток, сиденья, пол, пространство под задним стеклом — ничего. Засунув руку в карман на дверце рядом с сиденьем пассажира, он вытащил оттуда карту и конверт. Конверт был серовато-голубого цвета, длинный и плоский. С континента, подумал Мендел. На нем ничего не было написано. Он разорвал его. Вместе с простой открыткой в нем было несколько потертых фунтовых банкнотов. Мендел поднес открытку к свету и прочел на ней несколько слов, начертанных шариковой ручкой: «все кончено, продавай».

Подписи не было.

Он вылез из машины и схватил Скарра за локоть. Тот быстро сделал шаг назад.

— Что за дела, приятель? — спросил он.

— Это не мои дела, Скарр, — медленно заговорил Мендел.— Это твои дела. И самые паршивые из всех, что у тебя были. Заговор с целью убийства, покушение на убийство, нарушение закона об охране безопасности. Можешь к этому добавить нарушение правил дорожного движения, заговор с целью обмана Управления налоговых сборов и еще пятнадцать других обвинений, которые придут мне на ум, пока ты будешь обдумывать свои дела на тюремной койке.

— Минутку, полицейский, давайте не будем гавкать на луну. В чем тут дело? О каком, черт возьми, убийстве идет речь?

— Слушай, Скарр, ты маленький человечек, но полез в большую игру, ясно? И я прикидываю, что она тебе обойдется лет в пятнадцать.

— Да я и говорить на эту тему не хочу.

— А я хочу, маленький человечек. Ты попал между двумя жерновами, которые в порошок тебя сотрут. Так что я собираюсь делать? Да просто помирать со смеху, когда ты попадешь в Скрабз[10] и твой толстый живот заметно осядет. Видишь вон ту больницу? Там отдает концы человек, которого убил твой высокий шотландец. Полчаса тому назад его нашли истекающего кровью у тебя во дворе. Еще один труп в Сюррее, и, насколько я разбираюсь, появится еще один. Так что это твои проблемы, педераст, а не мои И вот что — ты вроде единственный, кто знает, как выглядит убийца, не так ли? И скорее всего, он решит убрать тебя.

Скарр медленно обошел машину с другой стороны.

— Пусти меня, коп, — сказал он.

Мендел сел на место водителя и открыл дверь изнутри. Скарр сел рядом с ним. Света они не зажигали.

— У меня тут отлично идут дела, — тихо сказал Скарр, — и капает, хоть и помалу, но регулярно. Во всяком случае, капало до появления этого типа.

— Какого типа?

— Все в свое время, коп, не гони меня. Это было четыре года назад. И я не верил в Деда Мороза, пока не встретился с ним. Он сказал, что родом из Голландии и занимается алмазным бизнесом. Не собираюсь уверять тебя, что я ему поверил, потому что я в здравом уме, да и ты тоже. Я никогда не спрашивал его, чем он на самом деле занимается, и он мне никогда не говорил, но думаю, что его интересовала контрабанда. Монет у него было до черта, и они сыпались из него, как осенние листья. «Скарр, — как-то сказал он мне, — вы деловой человек. Известность мне не нужна, и я вижу, что мы с вами птицы одного полета. Мне нужна машина. Не во владение, а чтобы брать ее напрокат». Он нес еще какую-то тарабарщину, но смысл я понял. «Ваши условия, — сказал я. — Давайте обговорим их».

«Ладно, — сказал он. — Я человек скромный. Мне нужна машина, но чтобы никто не догадался, что она моя, даже если я попаду в аварию. «Купите мне машину, Скарр, симпатичную старую машину, чтобы у нее было что-нибудь под капотом. Запишите ее на свое имя, — сказал он. — но пусть она будет в постоянной готовности для меня. Вот вам для начала пятьсот фунтов, и двадцать фунтов вы будете получать каждый месяц за стоянку. За каждый день, что я буду ею пользоваться, Скарр, вы будете получать отдельное вознаграждение. Но, повторяю, человек я скромный, и вы меня вообще не знаете. За это вам и будут платить, — сказал он. — За то, что вы меня не знаете».

Тот день я никогда не забуду. Лило как из ведра, а я возился со старым такси, которое купил в Уондсуорте. Я выложил за него сорок фунтов.

Мистер Скарр выпустил воздух и снова набрал его в грудь с выражением невыразимого облегчения.

— Он стоял у меня над душой, давая понять, что обратного пути нет.

— Как он выглядел? — спросил Мендел.

— В общем-то довольно молодой. Высокий симпатичный парень. Но спокоен — спокоен и холоден, как церковная милостыня. После тою дня я его никогда больше не видел. Он слал мне из Лондона письма, напечатанные на простой бумаге. Там было просто несколько слов: «Быть в готовности в понедельник вечером», «В среду вечером» и так далее. У нас было все обговорено. Я оставлял машину во дворе с полными баками и с ключом. Он никогда не говорил, когда вернется. Просто подруливал ко времени закрытия, выключал свет и запирал дверцу. За каждый день отлучки он оставлял пару фунтов в боковом кармане.

— А если что-нибудь случилось бы, например, украли машину?

— Был номер телефона. Он сказал мне, чтобы я позвонил и назвал какое-нибудь имя.

— Какое именно?

— Он сказал мне, что я могу выбрать. Я выбрал Блон-ди. Он решил, что это не очень смешно, но мы сошлись на нем. Номер — Примроуз 0098.

— Ты им пользовался?

— Да, пару лет назад я повез свою подружку в Маргейт на десять дней. И подумал, что лучше дать ему знать. По телефону ответила девушка — судя по акценту, тоже голландка. Она сказала, что Блонди в Голландии и она передаст ему мое сообщение. Но после этого я больше не пользовался этим номером.

— Почему?

— Понимаешь, я стал кое-чего соображать. Он являлся каждые две недели, в первый и третий вторник, кроме января и февраля. Это первый январь, когда он появился. Машину он возвращал обычно по четвергам. Как правило, под вечер. Но сейчас с ним покончено, верно? — Скарр держал в своей огромной лапище открытку, которую получил от Мендела.

— Он вообще пропал? Его давно не было?

— Зимой он обычно не показывается. Не является ни в январе, ни в феврале. Как я и говорил.

Мендел продолжал держать в руке пятьдесят фунтов. Он кинул их Скарру на колени.

— Не рассчитывай, что тебе повезло. Я бы ни за какие деньги не захотел оказаться на твоем месте. Я еще вернусь.

Мистер Скарр встревожился.

— Доносить я не собираюсь, — сказал он, — но мне не хотелось бы ни во что впутываться. Во всяком случае, чтобы страдала моя добрая старая родина, понимаете, сквайр?

— Ох, да заткнись, — сказал Мендел. Он жутко устал. Он выдернул открытку из рук Скарра, вылез наружу и направился к больнице.

В больнице новостей не было. Смайли по-прежнему был без сознания. Отдел уголовного розыска был проинформирован. Менделу осталось только дать свой адрес и отправляться домой. Из больницы ему тут же позвонят, как только будут какие-то новости. Уговорив медсестру, Менделу удалось наконец получить ключи от машины Смайли.

До чего паршиво, подумал он, жить в Митчеме. 

Он ненавидел кровать, как утопающий человек ненавидит море. Он ненавидел простыни, которые спеленывали его так, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

И он ненавидел палату, потому что она пугала его. У двери стояла тележка с инструментами, ножницами, бинтами, бутылочками, странными предметами, покрытыми белым, как перед последним причастием, которые вызывали ужас перед неизвестностью. Там же стояла высокая банка с салфетками, концы которых напоминали крылья белого орла, только и ждущего, чтобы вцепиться ему в кишки; и маленькая баночка с резиновыми черными колечками, свернувшимися за стеклом, как змейки. Он ненавидел все, что его окружало, ненавидел и боялся. Когда ему было жарко, он обливался потом, а потом его бросало в холод, и пот высыхал на теле, а холодные струйки, текущие по ребрам, напоминали кровь. Ночи и дни смешались для Смайли. Он неустанно боролся со сном, потому что когда закрывал глаза, ему казалось, что они тут же поворачиваются зрачками вовнутрь его взбудораженного мозга, а когда порой ресницы смыкались под собственным весом, он прилагал все силы, чтобы разлепить их и снова смотреть на бледное пятно света где-то у него над головой.