Перекрестный огонь!

Вцепившись в лом, он кинулся вперед сквозь огонь, четко понимая, что любая пуля сейчас может покончить с ним. Но ни одна не попала, он добрался до своей цели! Ничто не могло остановить его!

Оказавшись рядом с боковым окном, он наискосок рубанул сквозь него. Донесся вскрик, и в отверстие брызнула кровь, залившая лицо и руки Таннера.

Ствол в переднем окне попытался нащупать Таннера, но это было невозможно. Пули попадали только в пол.

Вскинув вилы на плечо, Остерман подобрался и, выбрав секунду, метнул их сквозь проем выбитого окна, как копье. Раздался крик боли, и огонь прекратился. Таннер стоял, опираясь на стену под окном. При вспышках молнии он видел, как по бетону стены струится кровь.

Он остался жив, и это было самым главным.

Повернувшись, он шагнул к своей жене и ребенку. Элис держала на руках по-прежнему плакавшую Джаннет. Мальчик прижался лицом к стене, не в силах сдержать всхлипывания.

— Лейла! Господи Иисусе! Лейла! — Истерический вскрик Берни говорил, что могло случиться что-то ужасное. — Лейла где ты?

— Я здесь, — тихо сказала Лейла. — Со мной все в порядке, дорогой.

Таннер увидел, что Лейла стоит, прижавшись к передней стене. Она не подчинилась его команде сменить положение.

И тут Таннер увидел то, что, несмотря на все утомление, поразило его. На платье Лейлы была большая зеленоватая брошь — раньше он не обратил на нее внимания. Теперь он совершенно четко видел ее, потому что она светилась в темноте. Она люминесцировала — одна из тех новинок моды, которые продаются в фешенебельных магазинах. Ее невозможно было не разглядеть в темноте.

Очередная вспышка молнии бросила отблеск на стену рядом с ней. Таннер не был уверен, но, сделав шаг в ту сторону, убедился: на этой стене не было выщербин от пуль.

Обняв жену и девочку одной рукой, другой Таннер прижал к себе голову сына. Берни, кинувшись к Лейле, обнял ее. Сквозь звуки бушевавшего шторма до них донеслись завывания сирены, и сквозь порывы ветра, влетавшие в разбитые окна, они услышали звук подъезжающей машины.

Силы у них были на исходе, и они оставались недвижимы на своих местах. Через несколько минут они услышали голоса и стук сверху.

— Таннер! Таннер! Откройте двери!

Отпустив жену и сына, от подошел к выбитому переднему стеклу.

— Мы здесь. Мы здесь, проклятые подонки!

Этих патрульных Таннер видел бесчисленное количество раз на улицах Сэддл-Уолли, когда они управляли движением или разъезжали в радиофицированных машинах, но он не знал их по именам. Они служили здесь меньше года и были моложе Дженкинса и Макдермотта.

И теперь он обрушился на них. Он с силой толкнул одного из полицейских к стенке холла. Кровь на его руках запятнала плащ. Второй полицейский стремглав кинулся по лестнице на помощь первому.

— Ради Бога, что вы делаете!

— Вы грязные подонки! Вы паршивые сволочи! Нас могли тут... мы могли быть убиты! Все мы! Моя жена! Мои дети! Почему вы так поступили? Вы ответите мне, и ответите немедленно!

— Да отпустите же вы его, черт возьми! Что мы сделали? Какой ответ, ради Господа?

— Полчаса назад вы проехали мимо этого дома! Вы видели, черт побери, луч фонарика и не остановились! Вы умчались отсюда!

— Да вы с ума сошли! Мы с Ронни были на северном конце! Мы появились тут не больше пяти минут назад. Человек по имени Скенлан сообщил, что слышит выстрелы...

— Так кто же был в другой машине? Я хочу знать, кто был в другой машине?

— Если вы уберете свои проклятые руки и отпустите меня, я выйду и загляну в расписание смен. Я не помню, кто, но я знаю, где они. Они патрулируют на Эппл-драйв. Там было ограбление.

— На Эппл-драйв живут Кардоне.

— Не у них. Я знаю. Ограбление произошло у Нидхэмов. Пара стариков.

Элис поднялась в холл, держа на руках Джаннет. Девочку тошнило, и она судорожно дышала. Элис лишь тихо плакала, качая на руках ребенка.

Появился и их сын с грязным от пыли лицом, слой которой прорезали бороздки от слез. Затем появились Остерманы. Берни на лестнице поддерживал жену за талию, словно боялся отпустить ее от себя.

В дверях нерешительно появился второй патрульный. Выражение его лица привлекло внимание напарника.

— Святая матерь Божья, — тихо сказал он. — Да там могла быть настоящая бойня. Клянусь Богом, не понимаю, как они вообще остались в живых.

— Звони Маккалифу и тащи его сюда.

— Линия перерезана, — сказал Таннер, мягко усаживая Элис на диван в гостиной.

— Я свяжусь с ним по радио. — Патрульный по имени Ронни направился к передней двери. — Он глазам своим не поверит, — тихо сказал он.

Оставшийся полицейский пододвинул Лейле кресло. Рухнув в него, она наконец позволила себе заплакать. Берни склонился к жене, гладя ее по голове. Реймонд съежился около своего отца, рядом с матерью и сестрой.

Он был настолько перепуган, что, не в силах двинуться с места, лишь смотрел в лицо отцу.

Полицейский направился к лестнице в подвал. Видно было, что он хотел спуститься туда не только из-за любопытства, но и потому, что сцена в гостиной носила слишком личный характер.

Открылась дверь, и показался другой патрульный.

— Я сказал Маку. Поймал его в машине по рации. Иисусе, ну тебе надо было слышать его. Он направляется сюда.

— Как долго его ждать? — спросил Таннер с дивана.

— Недолго, сэр. Хотя дороги ужасные, он живет в восьми милях отсюда. Он, кстати, сказал, что доберется сюда быстрее, чем кто-либо.

— Я расставил дюжину людей вокруг дома, и двое будут внутри. Один останется внизу, а другой будет наверху. Не знаю, что еще я могу сделать. — Маккалиф стоял в подвале вместе с Таннером. Остальные были наверху. Таннер хотел поговорить с капитаном с глазу на глаз.

— Послушайте меня! Кто-то из ваших людей, не останавливаясь, проехал мимо дома. Отказавшись остановиться! И, черт побери, я-то знаю, что он видел луч фонарика! Он видел его и все же уехал!

— Не могу этому поверить. Я проверял. Ни одной машины здесь не было. Это просто кто-то ехал мимо. Всем нашим было дано указание обращать на это место особое внимание.

— Я сам видел, как патрульная машина уезжала!.. Где Дженкинс? Макдермотт?

— Сегодня у них отгул. Пожалуй, их стоит вызвать.

— Странно, что они отдыхают в уикенд, не так ли?

— Я стараюсь отпускать своих людей на уикенды. Но в эти дни мы особенно тщательно несем службу. Точно, как указал городской совет.

Таннер услышал нотки самодовольства в голосе Макка-лифа.

— Вам придется сделать еще кое-что.

Маккалиф не обратил внимания на его слова. Он исследовал стены подвала. Остановившись у выломанной рамы окна, он затем поднял несколько сплющенных кусочков свинца.

— Я хочу, чтобы были собраны все вещественные доказательства и тут же отосланы на экспертизу. Если в Ньюарке с этим не справятся, я обращусь в ФБР... Что вы сказали?

— Я сказал, что вам придется сделать еще одну вещь. Это совершенно необходимо, но мы с вами можем заняться этим на пару. И больше никто.

— Что именно?

— Мы с вами найдем телефон, по которому вы сделаете два звонка.

— Кому? — торопливо спросил Маккалиф, потому что Таннер сделал несколько шагов к лестнице, желая убедиться, что в подвале больше никого, кроме них, нет.

— Кардоне и Тремьянам. Я хочу знать, где они. И где они были.

— Что за черт...

— Сделайте, как я вам сказал!

— Вы думаете...

— Я ничего не думаю! Я просто хочу знать, где они были... Давайте предположим, что меня просто волнует их судьба. — Таннер направился к лестнице, а Маккалиф остался стоять в центре подвала.

— Минутку! Вы хотите, чтобы я позвонил им, а потом проверил их версии? О’кей, я это сделаю... А теперь моя очередь. Из-за вас я страдаю. Из-за вас у меня разыгралась язва. Что тут, черт возьми, происходит? Происходит черт-те что, в чем мне приходится разбираться! Если у вас и ваших друзей какие-то неприятности, приходите и прямо рассказывайте мне, в чем дело. Если я не знаю, что мне сейчас свалится на голову, я ничего не могу предпринимать. И вот что я вам скажу. — Маккалиф, понизив голос, ткнул пальцем в журналиста, прижимая другую руку к разыгравшейся язве. — Я не собираюсь портить свой послужной список лишь оттого, что вы играете в какие-то игры. И я не позволю, чтобы тут была массовая резня только потому, что вы не говорите мне то, что я должен знать, и поэтому я ничего не могу сделать.