Остерман вышел из кухни.
— Иисусе! Ну и быстро вы примчались.
— Мы патрулируем от двенадцати до восьми, сэр, — сказал Дженкинс. — Увидели, что тут повсюду вспыхнул свет и началась суматоха. Обычно в этот час все спокойно.
— Вы вовремя оказались тут, и мы вам очень благодарны...
— Да, сэр, — прервал его Дженкинс, заходя в гостиную. — Так в чем дело, мистер Таннер? Можете ли вы рассказать нам или же предпочитаете поговорить с глазу на глаз?
— Здесь нет никаких личных дел, офицер, — прежде, чем Таннер успел ответить, сказал Остерман, стоявший у него за спиной. — Там, наверху, в первой спальне справа, есть собака. Она мертва.
— Ну? — смутился Дженкинс. Он повернулся к Таннеру.
— У нее отрезана голова. Полностью. И мы не знаем, кто это сделал.
— Понимаю... — спокойно сказал Дженкинс. — Мы этим займемся. — Он посмотрел на своего напарника в холле. — Принеси-ка мешок...
— Хорошо. — Макдермотт вышел наружу.
— Могу ли я воспользоваться вашим телефоном?
— Конечно.
— Надо сообщить капитану Маккалифу. Я должен позвонить ему домой.
Таннер ничего не понимал. Все происшедшее не имело отношения к полиции. Это была «Омега»! Что Дженкинс делает? Почему он звонит Маккалифу? Он должен связаться с Фассетом! Маккалиф — офицер местной полиции; дело, может быть, он и знает, но его назначили явно из политических соображений. Маккалиф нес ответственность перед советом Сэддл-Уолли, а не перед правительством Соединенных Штатов. — Вы считаете, что это необходимо? В такое время? Я имею в виду, что капитан...
— Капитан Маккалиф — шеф полиции, — Дженкинс резко прервал Таннера. Он сочтет весьма странным, если я тут же не свяжусь с ним.
Через секунду Таннер все понял. Дженкинс дал ему ключ.
Что бы ни случилось, когда бы ни случилось, как бы ни случилось — ни в чем не должно быть отклонений от нормы.
И больше всего Таннера поразило, что Дженкинс звонил по телефону, словно выполняя желание Лейлы и Берни Остерманов.
Капитан Альберт Маккалиф, едва появившись в доме Таннеров, сразу дал понять, кто тут главный. Таннер наблюдал, как он спокойным решительным голосом давал инструкции полицейским. Он был высоким тучным человеком с толстой шеей, которая складками свисала ему на воротник. Руки у него тоже были толстыми, но он почти не шевелил ими, что выдавало в нем человека, который годами патрулировал на улицах, перекидывая увесистую дубинку из руки в руку.
Маккалиф был приглашен из нью-йоркской полиции и являл собой прекрасный пример человека на своем месте. Несколько лет назад городской совет пришел к выводу, что им нужен решительный человек без предрассудков, который сможет очистить Сэддл-Уолли от нежелательных элементов. А в те дни лучшей защитой от вседозволенности была решительность.
Сэддл-Уолли нуждался в наемнике.
И они наняли фанатика.
— Очень хорошо, мистер Таннер. Я хотел бы выслушать ваш рассказ. Итак, что произошло сегодня вечером?
— Мы., мы устроили маленькую вечеринку для друзей.
— Сколько вас было?
— Четыре пары. Восемь человек.
— Нанимали ли кого-нибудь в помощь?
— Нет... Никого не было.
Маккалиф внимательно посмотрел на Таннера, отодвинув свой блокнот в сторону.
— Никакой прислуги?
— Нет.
— Заходил ли кто-нибудь к миссис Таннер в течение дня? Чтобы помочь?
— Нет.
— Вы уверены?
— Спросите ее сами. — Элис была в кабинете, где на скорую руку сооружала постель дочке.
— Это может иметь значение. Пока вы были на работе, может быть, она пригласила помочь какого-нибудь цветного.
Таннер видел, как Берни поморщился.
— Я был дома весь день.
— О’кей.
— Капитан. — Остерман, обойдя Лейлу, сделал шаг вперед. — Кто-то вломился в этот дом и перерезал горло собаке. Почему бы не предположить, что был вор? Мистер и миссис Теннер были ограблены в прошлую среду. Так не предположить ли...
Больше сказать ему ничего не удалось. Маккалиф посмотрел на писателя, с трудом скрывая свое отвращение.
— Я учту это, мистер... — Шеф полиции заглянул в свой блокнот, — мистер Остерман. А сейчас мне бы хотелось, чтобы мистер Таннер рассказал о событиях сегодняшнего вечера. Я был бы признателен, если бы вы дали ему возможность ответить. Вами мы займемся в свое время.
Таннер пытался обратить на себя внимание Дженкинса, но полицейский явно избегал его взгляда. Журналист не знал, что он должен говорить — или, точнее, чего он не должен говорить.
— Итак, мистер Таннер. — Маккалиф сел поудобнее и придвинул к себе блокнот, держа ручку наготове. — Давайте вернемся к самому началу. И учтите, что вам могли, скажем, привезти на дом покупки из магазина.
Таннер собрался было начать свой рассказ, как со второго этажа донесся голос Макдермотта.
— Капитан! Могу ли я на минутку увидеть вас? В комнате для гостей.
Не проронив ни слова, Берни кинулся по лестнице, опередив Маккалифа. Лейла последовала за ним.
В ту же секунду Дженкинс оказался рядом с Таннером и наклонился к нему.
— Больше у меня не будет возможности переговорить с вами. Слушайте и усваивайте! Никаких упоминаний об «Омеге». Ни слова! Ничего! Я не мог сказать вам раньше, Остерманы не спускают с вас глаз.
— Но почему? Ради Бога, но ведь это дело «Омеги»!.. Что я должен говорить? Почему я не могу?..
— Маккалиф — не из наших. Он ни о чем не осведомлен... Просто расскажите правду о вашей вечеринке. И все!
— Вы хотите сказать, что он ничего не знает?
— Ничего. Я же говорю вам, он не в курсе дела.
— А как же люди снаружи, засады в лесу?
— Они не из числа его людей... Если вы заведете об этом разговор, он решит, что вы рехнулись. И Остерманам все станет ясно. Если вы укажете на меня, я буду начисто все отрицать. И вас сочтут просто психом.
— То есть ваши люди считают, что Маккалиф...
— Нет. Он хороший коп. Порой на него нападает наполеоновский комплекс, так что мы не могли использовать его. Во всяком случае, открыто. Но он толковый мужик и может помочь нам. Попросите его выяснить, куда направились Тремьяны и Кардоне.
— Кардоне был пьян. И Тремьян развез всех по домам.
— Выясните, направились ли они прямо домой. Маккалиф обожает допрашивать, и если они врут, он поймает их на слове.
— Но как я могу...
— Вы беспокоитесь о них. Этого достаточно для объяснений. И помните, скоро все завершится.
Маккалиф вернулся. Макдермотт «ошибочно» принял открытое окно в гостевой, за попытку вломиться в дом.
— Итак, мистер Таннер. Давайте начнем с момента появления ваших гостей.
И Джон Таннер, чувствуя постоянную раздвоенность, принялся излагать бурные события вечера. Берни и Лейла Остерманы, спустившись вниз, почти ничего не смогли добавить к его рассказу. Элис вышла из кабинета, но сказать она ничего не могла.
— Очень хорошо, леди и джентльмены. — Маккалиф встал.
— Вы не собираетесь опрашивать всех остальных? — Тоже встав, Таннер повернулся к капитану полиции.
— Я как раз собирался воспользоваться вашим телефоном. Мы должны соблюдать определенный порядок.
— Конечно.
— Дженкинс, свяжитесь с Кардоне. С ними мы увидимся в первую очередь.
— Да, сэр.
— А что относительно Тремьянов?
— Все по порядку, мистер Таннер. После того как мы поговорим с Кардоне, свяжемся с Тремьянами и лишь затем увидимся с ними.
— Таким образом, они не успеют переговорить друг с другом, верно?
— Совершенно правильно, мистер Остерман. Вы знакомы с работой полиции?
— Я каждую неделю пишу о ней.
— Мой муж — телевизионный сценарист, — сказала Лейла.
— Капитан, — обратился сидящий у телефона Дженкинс. — Никого из Кардоне нет дома. Я переговорил с горничной.
— Звоните Тремьянам.
Все присутствующие молчали, пока Дженкинс набирал номер. После коротких переговоров Дженкинс положил трубку.
— Та же самая история, капитан. Дочка сказала, что они не возвращались.
