Элис постаралась выкинуть из головы все эти мысли и огляделась в поисках своего бокала с напитком. Склонившись над раковиной, она ополоснула лицо холодной водой. В дверях кухни показался Джой Кардоне.

— Босс сказал мне, что если я хочу выпить, то могу сам себе налить. Не говори мне, где что стоит. Я бывал тут и раньше.

— Тогда берись за дело, Джой. Ты нашел все, что тебе нужно?

— Еще бы. Прекрасный джин, великолепный тоник... Эй, в чем дело? Ты что, плакала?

— С чего бы мне плакать? Я просто помыла лицо.

— У тебя щеки еще мокрые.

— Так всегда бывает от воды.

Джой поставил бутылку с тоником и присмотрелся к ней.

— У вас с Джонни какие-то неприятности?.. Эта история в среду... О’кей, Джонни рассказывал, что это было какое-то дикое, несообразное ограбление... но если тут есть что-то еще, дай мне знать, идет? Я хочу сказать, что, если он затеял опасные игры с крупной рыбой, ты не держи это в тайне от меня, ладно?

— С крупной рыбой?

— Ростовщики. У меня есть клиенты в его телекомпании. Даже держатели акций... Вы с Джонни живете совсем неплохо, но шестьдесят тысяч долларов, которые остаются после уплаты налогов — это ведь не так много.

У Элис Таннер перехватило дыхание.

— Джон отлично справляется!

— Все относительно. Мне кажется, что Джон попал в какую-то заваруху. Он не может сам с ней справиться и не хочет нарушать покой своего маленького королевства в поисках чего-то лучшего. Но это ваши с ним дела. Просто я хочу, чтобы ты передала ему от меня... я его друг. Его хороший друг. И я чист. Абсолютно чист. И если что-то понадобится, скажи ему, чтобы он позвонил мне, хорошо?

— Джой, я тронута. В самом деле. Но я не думаю, что в этом есть необходимость. Ей-Богу, не думаю.

— Но ты скажешь ему?

— Скажи ему сам. У нас с Джоном есть неписаное соглашение. Мы больше не обсуждаем его заработную плату. Но, откровенно говоря, я согласна с тобой.

— Значит, у вас возникли проблемы.

— Ты не совсем точен. То, что может быть проблемой для тебя, не является таковой для нас.

— Надеюсь, что ты права. И все же скажи ему. — Кардоне торопливо подошел к бару и взял свой стакан. Прежде чем Элис успела что-то сказать, он вернулся обратно в гостиную.

Джой что-то говорил ей, но она ничего не поняла.

— Никто не давал права ни тебе, ни любому другому работнику средств массовой информации считать себя непогрешимым хранителем истины! Меня мутит, я устал от всего этого! Я живу с этим каждый день. — Не скрывая своего гнева, Тремьян стоял перед камином.

— Конечно, о непогрешимости не может быть и речи, — ответил Таннер. — Но никто не давал судам право мешать нам искать информацию и предельно объективно подавать ее.

— Если эта информация построена на предубеждении к какому-то лицу или к его противнику, вы не имеете права выносить ее на всеобщее обозрение. Если она носит фактический характер, она должна быть представлена суду. Остается только дождаться его решения.

— Эго невозможно, и ты это знаешь.

Помолчав, Тремьян слегка улыбнулся и вздохнул.

— Конечно, знаю. Если быть реалистом, то объективного решения тут нет.

— А ты уверен, что вообще хочешь найти его? — спросил Таннер.

— Конечно.

— Почему? Сегодня у тебя все преимущества. Если решение в твою пользу, ты победил. Если ты проиграл, то можешь объявить, что суд подкуплен продажной прессой и подать апелляцию.

— Апелляция в редких случаях приносит успех, — сказа Бернард Остерман, сидящий на ковре рядом с диваном. — Даже мне это известно. Да, она привлекает внимание, но редко увенчивается успехом.

— Апелляция стоит денег, — добавил Тремьян, пожимая плечами. — И можно впустую потерять массу времени.

— Вот и заставь прессу сдерживаться, когда вокруг все пахнет жареным. Ничего нет проще. — Джой допил свой бокал и подчеркнуто значительно посмотрел на Таннера.

— Это далеко не так просто, — сказала Лейла, сидящая в кресле напротив дивана. — Таким образом выносится какое-то решение. Кто определит пределы этой сдержанности? Вот что Дик имеет в виду. Тут невозможно подобрать четких определений.

— Бог простит меня, если я рискну возразить своему мужу. — При этих словах Вирджиния засмеялась. — Я думаю, иметь информированное общество столь же важно, как и неподкупный суд. Может, они тесно связаны между собой. Так что я на твоей стороне, Джон.

— И снова возникает необходимость в решениях, — сказал ее муж. — Пока это только мнение. Кто поставляет информацию и кто ее истолковывает?

— Это верно, — рассеянно сказала Бетти. Она наблюдала за своим мужем. Он слишком много пил.

— Что значит верно? Почему верно?.. Давайте представим себе гипотетическую ситуацию. Между Джоном и мною. Скажем, я полгода работал над деталями сложной сделки. Как юрист, соблюдающий этические правила, я имею дело с клиентами, которым доверяю; приходится сводить воедино множество различных компаний, чтобы сохранить рабочие места, а фирмы, которые стоят на краю банкротства, получают новую жизнь. И вдруг появляются несколько человек, которые считают себя обиженными — хотя, может быть, дело в их собственной некомпетентности, — и начинают кричать о нарушениях. Допустим, они встречаются с Джоном и начинают вопить: «Подлость!» И лишь потому, что они выглядят — подчеркиваю, всего лишь выглядят — загнанными и затравленными, Джон уделяет их делу одну минуту, всего лишь одну минуту эфирного времени по всей стране. И тут же к моему делу начинают относиться с предубеждением. И не пытайтесь уверять меня, что суд не поддастся мнению масс-медиа. Одна минута может перевесить шесть месяцев.

— И ты думаешь, что я могу пойти на такое? Ты считаешь, что любой из нас сможет?

— Вам нужны только материалы. Вам вечно нужны материалы! И наступает время, когда вы перестаете что-либо понимать! — Тремьян все повышал голос, и теперь почти кричал. Вирджиния встала.

— Наш Джон не имеет к этому отношения, дорогой... Я пойду сделаю себе еще чашку кофе.

— Я сама сварю, — сказала Элис, вскакивая с дивана. Она смотрела на Тремьяна, удивляясь его внезапной горячности.

— Не будь идиотом, — бросила Джинни, выходя в холл.

— Я бы выпил. — Кардоне протянул стакан, ожидая, что кто-то возьмет его.

— О, конечно, Джой. — Таннер взял стакан. — Джин с тоником?

— Это я пил.

— И слишком много, — добавила его жена.

Таннер прошел на кухню и стал готовить напиток Кардоне. Джинни стояла у плиты.

— Я разогрела микроволновую, а то газовые горелки вышли из строя.

— Спасибо.

— У меня вечно те же самые проблемы. Проклятые горелки отключаются, и кофе остается холодным.

Хмыкнув, Таннер налил тоника. Затем, вспомнив, что Джинни ждет его реакции, он неохотно пробурчал:

— Я говорил Элис купить электрическую плиту, а она все отказывается.

— Джон?

— Да.

— Прекрасная ночь. Почему бы нам не искупаться?

— Конечно. Прекрасная идея. Я сейчас пущу в бассейн проточную воду. Вот только отнесу это Джою. — Таннер вернулся в гостиную как раз, чтобы услышать увертюру к «Тангейзеру». Элис рассматривала альбом «Вчерашние хиты».

Его, как обычно, встретили дружным смехом.

— Вот тебе, Джой. Кто-нибудь хочет еще что-нибудь?

Раздался хор голосов — «нет, спасибо». Встав, Бетти оказалась лицом к Дику, расположившемуся около вешалки. Таннер подумал, что они смотрят друг на друга, словно продолжают спор. Элис у стереопроигрывателя показывала Берни оборотную сторону альбома хитов; Лейла Остерман сидела напротив Кардоне, глядя, как он тянет свой джин с тоником, и не скрывая раздражения оттого, что он слишком быстро напивается.

— Мы с Джинни пойдем прогоним воду в бассейне. А потом поплаваем, хорошо? Надеюсь, все вы захватили купальные принадлежности, но на всякий случай их целая куча в гараже.

Дик посмотрел на Таннера. Странный взгляд у него, подумал журналист.

— Не забивай Джинни голову своим чертовым бассейном. Я стою на своем. Никаких бассейнов.