Первая же пуля высадила все его мозги на стену, так что вряд ли он успел огорчиться. Омерзительный запах пороха и крови распространился по комнате, и я почувствовал себя очень скверно.

Выйдя на кухню, я открыл кран, долго сливал воду, пока она не стала холодной, потом долго пил се, вымывая изо рта скопившуюся там горечь.

Но надо было звонить. Я набрал номер Тощего и, когда он подошел к телефону, сказал:

— Это Райан. Я нашел Лайсса. Он мертв.

— Я слушаю, говори.

— Я застал его еще живым, начальник.

Он сопел в трубку с резким присвистом.

— Кто его?

— Начальник... Сколько, ну примерно, по последним данным может стоить восемь килограммов героина?

Он пытался не выдать голосом охватившего его волнения, но не мог.

— Миллионы... Здесь за двадцать лет не было такого количества! Я имею в виду за один раз.

— Вот что было в твоем багаже, мистер. И вот почему всех тут убивают.

— Ты узнал, где это находится? У кого?

— Еще нет. Но я узнаю. Скажи, вы ведь все время сидели на хвосте у Биллингса, где он околачивался?

— Не клади трубку...

Я слышал, как он выдвинул ящик картотеки, как шуршал бумагами, потом ящик задвинулся. Он взял трубку и заговорил:

— Его передвижения были достаточно однообразны и хорошо нами изучены. По утрам завтрак и бритье у Бакли, потом он заходил в «Грин Боу» или к Нельсону, обходил несколько баров в районе Сороковых улиц, а вообще обычно больше всего топтался в «Снайдер Хаусе». Как-то, незадолго до своей гибели, он предпринял пару прогулок в тот район, где городские власти планируют основать новый парк-заповедник.

— Так куда там заходить? Там, наверное, уже все здания взорваны?

— Не сразу. Снос рассчитан на несколько месяцев. А пока там еще живет несколько семейств.

— Я знаю эти места... Начальник, посмотри поточнее, может, у тебя там отмечено, на какой улице он был и заходил ли в какой-нибудь дом?

— Минутку, взгляну... — На этот раз он вернулся к трубке быстрее: — Да, Райан, здесь отмечено...

И он назвал мне улицу и номер дома.

— Спасибо, начальник.

— Помощь какая требуется? — спросил Тощий напоследок.

— Еще как! Очень даже. У меня в квартире опять лежит труп, можешь послать ребят, чтоб прибрали... Мне бы за ваш счет сделать ремонт после всей этой крови... Труп раньше звали Марио Сайном. Думаю, ему не понравится, если все его позабудут тут. Он был посажен здесь, чтобы достать меня, а твои ребята его проглядели. Пришлось мне самому позаботиться о нем. У меня все. Я позвоню тебе.

И положил трубку, хотя он все еще пытался продолжить разговор.

Я сел. Слишком много для одного дня. Узнать, что Биллингс шлялся в тот старый квартал, где я жил десять лет! Почему он возник там, что он выискивал на моей улице и в моем доме. Он и в моем доме решил загрязнить атмосферу и, перед тем как подохнуть, хотел распространять из моего дома эту смертоносную дрянь!

Только одного он не знал, что я оттуда съехал!

Я снова подошел к телефону, взялся было за трубку, но передумал, хотя все время хотел позвонить ей...

Нет, сначала необходимо осознать все до конца, все продумать. Загадки больше не было. Или она была? Фрагменты сошлись и стали целой картиной — все лица, моменты, все события и новости, — больше нечего искать, все было найдено... Кроме одного.

Недомогание и усталость оставили меня, я снова почувствовал себя в форме, совсем как в тот день, в самом начале. Простофиля выпрыгнул из западни. Я выпутался и после сегодняшней ночи вряд ли попаду в список убитых. Это не для меня. Для других, может быть, но не для меня.

Посидев еще немного, я набрал, наконец, номер Кармен, и она сразу взяла трубку. Голос ее звучал хрипло и тревожно:

— Райан! Райан! Где ты?

— Дома, детка, со мной все в порядке. Что у тебя?

— Мы ушли последними. Полиция появилась, когда я

выходила, но меня-то забирать не за что... Милый, когда мы услышали выстрелы, я подумала, что это ты.,. Тебя... Я совсем перестала соображать. И вообще, там... Ох, мы были будто козявки, захваченные отливом. Все кричали, рвались к выходу...

— Теперь все позади. Ты можешь это забыть.

— Что это было?

— Фредо. Они достали его. Не встреть я там знакомого и не задержись на полминуты, меня бы тоже достали.

— Ох, Райан!

— Я еще застал его живым. Он даже успел кое-что мне сказать, так что я теперь действительно иду, как говорил мой покойный друг Арт, на войну... На настоящую... Котенок, ты хочешь посмотреть, как это делается?

— Только... если нужна моя помощь.

— Нужна, Кармен, нужна. Так что хватай тачку и приезжай сюда. Жду тебя.

Я дал ей адрес, повесил трубку и пошел сменить рубашку. Пройдя мимо Марио Сайна, я вышел на улицу и стоял в тени, ожидая. Дождь, кажется начинал утихать.

Когда кэб прикатил, я плюхнулся в него и нашел здесь свою возлюбленную. Дышала она прерывисто, разрыдалась, все время называла мое имя, и я не знал, как се успокоить. Я назвал водителю мой старый адрес.

Улица, на которую мы приехали, умирала. Какая-то жизнь еще теплилась в нескольких окнах тусклой светящейся желтизной свеч или каких-то фонарей; свет уже был здесь повсюду отключен. Бедствие, настигшее эти старые края, подстегивало, казалось, уличное движение, заставляло его торопиться в страстном стремлении прочь, прочь от ветхости и разрушения.

Я остановился, Кармен насмешливо посмотрела на меня и коснулась рукой, будто напоминая о своем присутствии.

— Размышляешь?

— Кое-что вспомнилось...

— Ну!

— Раньше я здесь жил.

Я кивнул- на пустые дыры окон второго этажа в здании напротив.

Худой согбенный старик с изможденным лицом и седой тусклой бородой возник из темноты, подозрительно взглянул на нас, а потом его рот скривила ухмылка:

— Никак это мистер Райан? Вернулся взглянуть на прошлое?

— Хэй, Сэнди! Да, у меня тут одно на за конченное дельце... Ты-то почему все еще здесь?

— Этот Коупик Врискинг согнал нас всех, кто не хочет отсюда уезжать, он нас всех согнал в одну кучу, говорит, чтобы никого случайно не взорвать... Вот мы тут все. А ты помнишь, Райан, как они тут начинали ломать? Их тут столько, бездельников, все обшныряли... Стоило бы их за это.,. А если все вернутся?..

Я повернулся к знакомому подъезду, в который входил столько лет, и спросил старика:

— Послушай, Сэнди, здесь еще кто остался?

— Там Стив. Он собирался надраться,.. Хочешь взглянуть на него?

— Это не срочно.

Сэнди взмахнул рукой и на прощанье сказал:

— Хочешь, насмешу тебя? Не пойму, почему никто сюда не возвращается. Вот уже три недели, как все только выходят и уходят и никто не возвращается... Куда они все проваливаются?..

Мы смотрели, как он удаляется вдоль тротуара, шаркая подошвами и продолжая бормотать что-то себе под нос, и Кармен сказала:

— Грустный человечек.

Я взял ее за руку, и мы вошли в разверстую утробу парадного.

Шрамы и рубцы бурлившей здесь некогда жизни были все еще свежи, здесь все еще витало ощущение людского присутствия, даже будто слышались голоса, особенно детские. Бледный свет фонаря, забранного пыльным колпаком, создавал обманчивое ощущение тепла и навевал тоску; странные тени окружали нас, проползая по стенам. Где-то за стеной послышалось глухое нетрезвое бормотание и кашель.

Фонарь, очевидно» оставили рабочие Коупика Врискинга, он был переносной, и я решил взять его с собой. Его коробчатый каркас с пыльными стеклышками висел на шесте, укрепленном между перилами. Я снял его, приблизил к Кармен, будто извлек из сумрака на свет ее милую улыбку. Держась за руки, поднялись мы наверх.

Возле дверей мы остановились, я повернул ее голову к себе и сказал:

— Ты ничего не говоришь...

— Что я могу сказать? Все так странно! — Невольная дрожь пробежала по ее телу, и она договорила: — Все, что ты делаешь, все это... так необычно. Я никогда не знаю, чего ожидать от тебя в следующую минуту.