— Тебе правду, Стэн, про меня сказали, я крутой мэн.

— Райан... Райан...

Я завел автомобиль.

— Подыхай так, — сказал я ему. — Без врача.

Развернув машину, я проехал туннель и припарковался на большой улице, протер руль, ручки дверей и все, чего я касался, потом бросил машину и отправился на поиски телефона. Когда трубку взяли, я сказал:

— Начальник?

— Райан...

— О’кей, начальник. Теперь слушай сюда. Мы должны сейчас встретиться.

— Это нежелательно.

— Братец мой, я ведь подниму шум, так что ты давай не отказывайся.

Он помолчал. Он не тарахтел в трубку о том-то и о том-то. Он просто молчал минуту — целую минуту — и думал. Потом сказал:

— С тобой встретятся.

— Именно ты, дружище.

— Где?

— В кафе «Труха», это на...

— Знаю где.

— Тогда до скорого. Бригаду свою оставь дежурить у телефона, но сам приходи один. И быстро.

Он, ничего не ответив, положил трубку.

Придет, никуда не денется.

Я взял кэб, добрался до «Трухи», отпустил машину и стоял на противоположной стороне улицы, стараясь не бросаться в глаза. Минут через десять подкатил другой кэб, из него вышел Тощий и направился к кафе. Когда я удостоверился, что за ним никто не тащится, я тоже вошел внутрь.

Он сидел здесь, возле столика, с чашкой кофе перед собой, и ждал.

— Ну вот, начальник, — сказал я, подсаживаясь к нему.— Это ведь не так противно, как в прошлый раз, верно?

Лицо его было сурово.

— Давай говори, Райан, я слушаю.

По некоторым причинам я не был сейчас раздражителен, просто немного устал. Я крепко потер лицо руками, потом наклонился и пристально посмотрел ему в лицо.

— Арт Шейт убит.

— Мы знаем, — кивнул он. — Городская полиция дума-~ ет, что ты убил.

— Городская полиция думает то, что ей подсказывает продажная пресса. Кто его обнаружил?

— Молодой парень сверху обратил внимание, что Арт больше не стучит на машинке. Он ведь все стучал, пытался стать свободным художником...

— Итак, я убил его? Алиби нет. Доказательств нет. Есть только мое слово: Арт был моим другом.

Он смотрел на меня, будто размышляя о том, чего стоит мое слово. Потом сказал:

— Убит Испанец Том.

— Да уж, мертвец.

— Ты был рядом. Мои ребята тебя засекли. Мы замяли историю.

— Я пришел туда сразу после случившегося. Замяли они... Полюбуйтесь! Нечего вешать на меня всех мертвецов.

Его глаза сделались узкими щелочками.

— Ты что-нибудь разузнал о нем?

— Ничего. Но скоро, черт возьми, я все разузнаю.

— Как?

— Я почти уверен, что знаю, где будет его дружок сегодня вечером.

— Ты не хочешь сказать мне?

— Нет, начальник. Я сам должен все по этой части выяснить.

— Хорошо, Райан. Тогда скажи, зачем ты меня звал? Что ты хотел сказать мне?

Я сидел, откинувшись на спинку стула и сопел. Потом заговорил:

— Слушать я пришел, а не говорить. Есть несколько вопросов. И хочу получить честные ответы. Точка. У меня странное ощущение, что я приблизился к чему-то, даже прикоснулся к чему-то, что может стоить жизни не мне одному. Теперь сознаюсь, начальник, что я дурака валял тогда у тебя на шестнадцатом этаже. Я не из-за денег пошел на это, я ведь не то что эти вшивые бизнесмены... И объяснять почему — тоже не хочу, просто раз пошел, то буду идти до конца. И если ты по-прежнему рассчитываешь на меня, то давай отвечай на мои вопросы. Клещами надо тянуть из тебя информацию.

Он коротко махнул рукой:

— Спрашивай.

— Был ли я втянут в это дело по указанию свыше или просто потому, что попал под подозрение?

Он ответил не сразу:

— В общем, и то и другое. Ты был под подозрением, потому что ты был связан с Биллингсом. А мы хватаемся даже и за соломинку, какой бы маленькой она ни казалась.

— Почему?

— Ты знаешь, почему. Все, что делал Биллингс, было делом интернационалистов. Противостояние двух континентов разразилось войной торговых зазывал. Мы знаем, что где-то что-то постоянно развивается, но только не знаем где и что.

— И вас это все еще горячит?

Он улыбнулся мне весьма холодно:

— Мы же должны постоянно и сами развиваться, разве не так?

— Слушай, начальник, давай как-нибудь приблизимся, наконец, к нашему делу, а то что-то мы больно далеко уходим в сторону.

Я ждал, улыбаясь ему в ответ с такой же холодностью. Если ему от меня что-нибудь нужно, то пусть тоже идет до конца, а не играет в какие-то таинственные игры с непонятными намеками.

Наконец он снова заговорил:

— Случайное совпадение обстоятельств — убийца людей.

— Начальник, а не поздновато ли сейчас для философии?

—-Да, конечно... Мы тут узнали кое-что об Испанце и о Лайесе. Можем теперь примерно предположить, что случилось.

Я кивнул ему в радостном согласии:

— Вот именно! Они оказались возле чего-то, что взять им было не под силу, а очень хотелось.

Всем своим видом я продолжал изображать согласие, отчего начальник даже покосился на меня. Потом кивнул и продолжил:

— Мы запросили Лиссабон, тамошние ребята наведались в порт, и ночной сторож в доках вспомнил тех двоих, он как-то застал их пьяными на тюках с тряпьем. Там это не редкость, поэтому он решил, что лучше пусть выспятся и уйдут своим ходом, чем он будет сражаться с пьяными, пытаясь вытурить их с охраняемой территории. Он даже и забыл про них. А чуть позже там объявилась какая-то девица и с дикими криками порывалась броситься в воду. Он все оттаскивал ее, оттаскивал, но она упиралась, и так они проваландались что-то около часа. Он уже хотел плюнуть и уйти, но она сама начала вязаться к нему... Мы предполагаем, что это был спектакль, разыгранный, чтобы отвлечь внимание сторожа от каких-то делишек возле «Гейстри». И скорее всего, мы так думаем, во время всей этой заварушки Эскаланти или Лайес, а может и оба сразу, возьми да и проснись, и видели все, что происходило внизу, не только сторожа с девицей, но и тех, у судна. Они решили, что тут дело обычное, что оно пахнет контрабандой, ну и подумали, что хорошо бы войти в игру и сделать себе быстрые и легкие баксы.

— Эта версия чем-нибудь подтверждается? — спросил я,

— Нам стало известно, что испанские таможенники вместе с Интерполом провели тщательные поиски на всех судах. И ничего не нашли, даже в тех местах, где обычно что-нибудь протаскивалось. Четыре больших операции ничего не дали, С тех пор как существует морское пароходство, хорошо известно, что все контрабандные операции осуществляются по тщательно разработанным планам, где предусмотрены все непредвиденные помехи. В этом случае, думаю, сработал вариант действий, обговоренный заранее. Какая-то контрабанда не пошла в Лиссабон, раз о ней узнал кто-то из экипажа, ведь «Гейстри» только транспортер,

— А кто вовлечен в это на борту?

— Да никто! Я же и говорю, «Гейстри» перевозил контрабанду, но на его борту не было ни одного контрабандиста. Это дело — не одноразовое мероприятие, вся система поставлена на широкую ногу. Несомненно, «Гейстри» был весьма подходящей посудиной для транспортировки чего угодно. Им пользовались всякий раз, как возникала нужда, а ни один человек из экипажа даже не знал. Это дела портовиков. В одном порту докеры находят способ загрузить тайники, в другом порту другие докеры другой страны находят способ разгрузить эти тайники. Эти группы достаточно проворны, и, как ты понимаешь, ими верховодит некто, кто ведет дело вполне планетарно, имея информацию из всех портов мира. Они делают громадный бизнес. Думаю, их руководители представляют из себя нечто вроде правительства, только подпольного. На «Гейстри» мы проверили всех до одного человека, и все они оказались чистенькими. Лайес и Эскаланти по чистой случайности влезли в чужое дело, которое из-за этого дало сбой. Мы, конечно, обшарим все судно сверху донизу и обнаружим, как и где прятался груз. Но вот сам груз... Вряд ли мы теперь выясним, где он и что из себя представляет.

— Ищите, начальник, ищите. Это может привести вас к Биллингсу.  .