ИВА Пятая книга стихов Анатолию Константиновичу Лядову с любовью и восхищением РУСЬ Странники Давно обветренные лица О ветры всей родной земли, Глаза, летящие, как птицы, Из-под надвинутой скуфьи; Шаги, стремительно-прямые, И посох в каменной руке, — Так соглядатаи немые Всю Русь проходят налегке. Им внятен голос гор прибрежных, И тишина ржаных полей, И хохот молний зарубежных, И света лунного елей. Им слышен черный труд народа, И все паденья, взлеты все, И дружный стон людского рода По истой правде и красе. Они ушли, серпы и плуги Отвергнув — божьи плугари, — Без палиц острых, без кольчуги, Святой земли богатыри. И вот встают, встают пред ними Деревни, села, города, И даже главами златыми Не счесть их странствия года. То лесом темным, то оврагом, В снегу по пояс иль в траве, Они идут — и с каждым шагом Всё ближе к вечной синеве. На валунах вздыхая древних, На перекрестках всех молясь, Сказуя повести в деревнях, Плетут пути святого вязь. И где-нибудь в дороге долгой Услышат с выси голоса: Проститься с Русью, с тихой Волгой, Идти теперь на небеса. И вот когда пред вечным Богом Положат посохи свои, Какую правду о убогом, О нашем скажут бытии! <1911> Нищая
Нищая Тульской губернии Встретилась мне на пути. Инея белые тернии Тщились венок ей сплести. День был морозный и ветреный, Плакал ребенок навзрыд, В этой метелице мертвенной Старою свиткой укрыт. Молвил я: «Бедная, бедная! Что ж, приими мой пятак!» Даль расступилась бесследная, Канула нищая в мрак. Гнется дорога горбатая. В мире подветренном дрожь. Что же ты, Тула богатая, Зря самовары куешь? Что же ты, Русь нерадивая, Вьюгам бросаешь детей? Ласка твоя прозорливая Сгинула где без вестей? Или сама ты заброшена В тьму, маету, нищету? Горе, незвано, непрошено, Треплет твою красоту? Ну-ка, вздохни по-старинному, Злую помеху свали, Чтобы опять по-былинному Силы твои расцвели! 1910 Горшеня «Волка ведут? Иль поймали оленя?» Бабы в селе всполошились кругом. Нет, это с возом приехал горшеня, Стал в холодок и обтерся платком. Сам бородатый, глаза голубые, С лаской народу поклон отдает: «Здравствуйте, други! Пора, дорогие, Старым горшкам на покой да в почет! Вот вам корчаги, махотры, макитры. Кашники, блюда, щаные горшки. Глянь: муровал их художник прехитрый: Ишь распустил завитки да цветки! Каждый горшок обжигался с любовью! Тесто замесишь иль всыпешь крупы — Всё из горшка едокам на здоровье, Съевши, умнеют, коль были глупы!» «Мастер ты басни рассказывать, видно! — Молвит старуха горшене в ответ, — Коль для почина не будет обидно, Дай-ка свистульку для внука, мой свет!» «Есть и свистульки! — горшеня ответил, И засвистел он в конька-горбунка. — Внуков кто любит, — давно я приметил, — Легкой бывает потом их рука!» Воз обступили хозяйки-молодки, Знатно горшеня пошел торговать! Ну да известно: горшок — товар ходкий, Надо же людям варить и жевать! 1912 Лазарь Под окно мое, окошко, тихо кáлики пришли, Смирноглазые, седые, дети бедственной земли. И про Лазаря запели дружно, ладно, не спеша, Будто в этом теле давнем трепетала их душа. Что мне Лазарь, что мне беды, а заслушался и я Этой песни заунывной, как иного соловья. Не слова мне пели: пело безголосое житье, Засмотревшееся в бездну мировое бытие. Старец нищий и старуха тосковали: где любовь, Где земли, подъятой к счастью, нераспаханная новь. Так легко они сплетали испитые голоса, Будто с пеньем этой песни исходили небеса. И улыбкою лучистой все морщины их цвели, Будто нету лучше песни для людей и для земли. <1912> Ивану Никитину
Навеки в бронзу воплощенный, Задумался над Русью ты. Какой огонь неутоленный Сквозь эти светится черты! Какая сила в темном взоре, Печаль какая на челе! Увы! Никто нам не повторит Твой облик в жизни на земле… Промчалась жизнь твоя в теснинах Нужды и тяжкого труда, Но в самых низменных кручинах Горела над тобой звезда. Поэт! Задумчивое пенье Сияющей души твоей Вся Русь в великом единенье Хранит, чем доле, тем святей! Ты пел нам тишину лесную, И быта сельского уют, И степь зеленую, цветную, Как птицы вешние поют. Но муки, горе и страданье, И без просвета, без утех Несчастной жизни коротанье Ты пел нам, пел — как человек. Могучей воли взлет свободный Сломила вековая тьма И, как недобрый цвет бесплодный, Поникла пред тобой сама. 13 октября 1911 |
