“Поймай свою золотую рыбку! Возвышенная европейская платоническая любовь, восточная духовная эротика, все - по телефону, телепатическая эйфория! По желанию - высылаем видеозапись наложенным платежом. На примитивную физическую близость просьба не рассчитывать». Номер телефона был напечатан аж трижды.

На Леночку напал истерический смех. Слезы катились у нее из глаз. Она откинулась на спинку стула и, глядя в потолок, стала обмахивать себя ладонями словно веером.

- Ой, не могу! Ой, зашибенно! Золотая рыбка в ванне! Автор костюма, наверняка, Пончик. Ой, кошмар!

- Ну, я вас сегодня ввергаю то в уныние, то в дикую радость, - разливая вино, сказал Кирной. - А у меня к тебе, Саламандра, серьезный разговор есть. Но его придется отложить в виду твоего хохмаческого настроения.

- Почему, Паша? Нормальное у меня настроение. Говори.

- Пошли в другую комнату, я с тобой один на один хочу поговорить, так сказать, не для прессы.

- А кухня подойдет для твоего разговора, а то Иришка спит?..

На кухне Кирной долгим внимательным взглядом уставился на Леночку и, достав из кармана жвачку «дирол», протянул ей.

- Спасибо, Паша, лучше сам пожуй, освежает, - отказалась она, все с большим любопытством поглядывая на художника. - Ну что ты хотел мне сказать?

- Только не перебивай и не смейся. Договорились? - попросил Кирной.

- Ой, как интересно! Договорились, Паша, валяй, - воскликнула она и подперла подбородок кулачками, словно ей предстояло наблюдать захватывающее зрелище по видаку.

- Значит, так, Саламандра, если ты считаешь, что я какой-то хохмач, безалаберный человек и так далее, то сильно ошибаешься. Все это имидж, игра, не более того. Настоящая моя жизнь состоит из кропотливой работы над полотнами. Также очень много энергии уходит на преподавательскую работу. Последнее время я преподаю в художественной школе живопись. Сюра - это тоже один из фрагментов моей игры с жизнью. Папуасы тоже… В это можно долго играть, развлекая себя и других, но настоящего из нее не построишь. Я долго наблюдал за тобой, Саламандра, с того самого дня, когда впервые увидел тебя в ДК “Меридиан” и нарисовал посвященную тебе картину “Огненная саламандра”. Дружба с твоим отцом для меня была еще и поводом лишний раз побыть рядом с тобой. Мне нравится в тебе все: твое отношение к жизни, к друзьям, к родителям, а сейчас и к детям. Мне нравится в тебе даже то, что, казалось бы, не может нравиться мужчине в женщинах: неброская внешность, невостребованная сексуальность…

На этом месте Леночка прыснула со смеху и прикрыла рот ладонью.

Кирной, помолчав с минуту, продолжал:

- Мне нравится в тебе, что ты не находишься, как большинство молодых женщин, в постоянном нервном поиске мужчины, который бы тебе обеспечил шикарную жизнь. Ты живешь естественными встречами, естественными эмоциями, и твой расчет всегда на любовь. Это нормально, и такие женщины, как ты, более привлекательны для мужчин. Сейчас ты оказалась в сложном положении: с маленьким ребенком на руках и с больными родителями, за которыми тоже нужен немалый уход. Твоему ребенку в конце концов необходим отец. Я предполагаю, что знойных любовных чувств ты ко мне можешь не испытывать, но все это в конце концов приходит, если жить по-человечески. Взвесив все это, я решил сделать тебе предложение. Выходи за меня замуж. С ответом не торопись. Подумай. Это дело серьезное. Вот, что я хотел тебе сегодня сказать, дорогая моя Саламандра.

Кирной замолчал и принялся глубокомысленно разглядывать этикетку жевательной резинки.

- Паша, ты ради Бога не обижайся, я обязательно подумаю и сообщу тебе свое решение, - несколько смущенно начала Леночка, - но скажи мне, пожалуйста, что такое “невостребованная сексуальность”?

- Это, Саламандра, то же самое, что письмо к любимому человеку, которое лежит на почте до востребования. Ответ удовлетворительный?

- Вот сейчас я поняла, Паша, завтра же пойду на почту отдаваться!

Кирной укоризненно покачал головой и, ничего на это не сказав, пошел к Трошину допивать вино за День экономической независимости семьи, с которой он собрался породниться. “Вот черт, еще подумает, что я из-за ее экономической независимости ей предложение сделал!” - подумал он, и решил больше эту тему пока не поднимать.

Леночку откровение Кирного одновременно развеселило и опечалило. Развеселило, потому что какой женщине ни приятно, когда ей в любви объясняются. Опечалило то, что тот Кирной, хохмач и придумщик, был для нее гораздо ближе и симпатичнее, чем этот, которым, по его собственному признанию, он является на самом деле. Кирной-весельчак наверняка и в любви бы объяснился гораздо интереснее. А то сплошные “невостребованная сексуальность”, “естественные эмоции”, “расчет на любовь” - так все это не вязалось с образом, который Паша сам создал в кругу друзей.

Возвращаться за стол Леночке не хотелось, тем более вино ей сейчас было “не в жилу”. Мелькнула мысль позвонить Янке. Ее разбирало любопытство в связи с рекламой в газете. Она сходила за электронной малюткой и, закрыв двери на кухне, набрала подругин номер.

- Аллоу! - раздался в трубке знакомый голосок.

- Алло! Малое предприятие “Золотая рыбка”? - изменив тембр, спросила Леночка.

- Конечно, а что вы хотели?

- Это вас из налоговой инспекции беспокоят. Сколько можно трахаться и не платить налоги?

- Саламандра, стерва, привет! Я тебя сразу узнала. Ты вот сначала сама попробуй фирму какую-нибудь открыть, а потом будешь ехидничать. Приходи ко мне, поболтаем, давно не виделись.

- Еще чего придумала, у меня младенец на руках, а я по бардакам слоняться буду. Черт тебя знает, каких ты клиентов принимаешь. Ты хоть сама-то еще не заболела?

- Саламандра, какие, блин, клиенты!? Никаких клиентов нет. Какой болван будет звонить в фирму с таким названием? К тому ж у меня не бордель, а полет любящего духа, особое состояние души, безо всякой физической грязи… Такая идея, и на тебе! Это все Пончик дура испортила. Золотая рыбка! Золотая рыбка! Сексуально, поэтично, красиво, блин, в ванне ее за это мало утопить! Один звонил и говорит: “А я думал, у вас литературное объединение, раз по мотивам сказки Александра Сергеевича Пушкина дали название”. Я говорю: “Вы что, Пушкина импотентом считаете? Его что, из-за золотой рыбки на дуэли укокошили?” Он растерялся и говорит: “Вообще-то да, но…”

Я говорю: “Никаких “но”. Пушкин был, есть и остается в веках самым сексуальным мужчиной России, а вот такие, как вы, снизили этот национальный уровень донельзя. Литературное объединение нашел!!”

Я дико расстроилась, Саламандра, и решила срочно сменить название фирмы и весь интерьер поменять. Содрала со стен дурацкие сети и Ларискины картины в стиле: “с понтом в море” и запихнула их в чулан. А что делать дальше, не знаю. Но решила больше ни с кем не советоваться. Сижу, горюю, смотрю телек, а там как раз показывают суперский фильм про любовь “Дикая орхидея”. Климат тропический, попугаи орут! Чувств больше, чем секса. Самое оно, и никакой путаницы. Решила назвать фирму “Тропические страсти”, трансцендентальная эротика, тантрический шарм! Чувствуешь разницу? Интерьер будущей фирмы моментом сложился в моем образном сознании: Пончик зарисовывает стены тропическими растениями, я мчусь на Птичий рынок за настоящим попугаем и обезьянкой. Ну это для вдохновения лично мне, никого я сюда приглашать не планирую, квартира превращается в духовную лабораторию очищенной любви и безгрешной эротики… Сказано-сделано: пока Пончик занималась стенами, я поехала на «Птичку». Там народу тьма, попугаев навалом, глаза разбегаются. Так как я в попугаях, блин, ничего не смыслю, начала я к их хозяевам присматриваться. Думаю: у кого рожа поприличнее, у того и куплю. Смотрю, один стоит, вполне приличного вида мэн, и клетку с большим попугаем держит. Подхожу, спрашиваю цену, как зовут, что умеет говорить. И тут этот интеллигентик начинает нахваливать свою птицу. Мол, умнее на свете нет, зовут Мастер, русского языка знает прорву и даже немножко английского. Я говорю: “А что он у вас такой нахохленный сидит?” “Нахохлишься, - говорит, - большое горе птица переживает». И рассказывает мне легенду про любовь этого попугая Мастера к попугайчихе Маргарите. Представляешь, как у Булгакова! Мол, он Маргарите в любви объяснялся красивее человека на человечьем языке. Короче, Маргарита, как говорится, хвост откинула неизвестно от чего, но, вероятно, от избытка любви Мастера. “Продаю, - говорит, - от сердца отрываю, но Мастеру необходимо сменить обстановку, а то пропадет гениальная птица”. Я чувствовала, Саламандра, что он лапшу мне на уши вешает, но рассудила, что если хоть половина из того, что он тут намел, правда, то сгодится. С обезьянкой было проще: у хозяев рожи были один к одному с мордашками их питомцев, и поэтому я взяла первую попавшуюся с хвостом.