Позвонила Янка и возбужденно проорала:

- Саламандра, шутки кончились, сейчас по-настоящему !

- Я и тогда не шутила, - с обидой в голосе сказала Леночка.

- Ну ладно, не придирайся к словам, - обрубила Янка, - одевайся теплее и дуй ко мне. Я всех наших уже предупредила.

Лена быстро натянула теплый спортивный костюм, демисезонные сапожки и кожаную куртку. Оглядев себя в зеркало, убедилась, что вид вполне боевой. Сунув электронную малютку, словно оружие, во внутренний карман куртки, она вышла из дома. У Янки ее уже поджидали Пончик, Кирной, Карпов и Бедная Лиза.

- А ты куда, дуреха, собралась? - строго спросила ее Лена, - ступай сейчас же к своему космонавту!

- Да она только одним глазком посмотрит, и мы ее домой тут же отправим, - вступился Карпов.

- Заступаешься? Так бери под свою ответственность, - согласилась Леночка.

- Саламандра, ты вечно вносишь смятение в наши ряды: то это тебе не нравится, то другое… Сегодня командовать парадом буду я, - заявила Янка.

- Знаем мы такого командира: в первый танк заберешься, и до конца событий мы тебя не увидим.

- А разве в танки пускают? - изумилась Бедная Лиза.

- Карпов, объясните своей наивной подопечной, что возле Белого Дома вход свободный только под танки! - сострила Янка.

Кирной, как всегда, изрек:

- Господа, забили тамтамы, и папуасы должны быть вместе со своим народом по какую-нибудь сторону баррикад. Я предлагаю на сей раз быть по эту сторону, - глубокомысленно уточнил он. - Но одно “но”, господа: сейчас не август 91-го, страстная любовь к демократии переросла в ровное чувство, и поэтому я предлагаю вино и закуску взять с собой. Сейчас нам никто ничего не подарит. Не тот коммерсант пошел. Скорее всего, дары получать будут защитники Белого Дома. Но сейчас дело принципа. Я буду пить дешевое вино, но не предам рожденную на баррикадах 91-го демократию.

- Почему дешевое, Паша! - перебила его Леночка, - деньги у меня есть. Купим хорошего вина и закуску.

- О, Саламандра, я преклоняюсь! Ты уже второй штурм оплачиваешь. Но сие тебе воздастся! Вот увидишь, Саламандра! - растрогался Павел.

- Я тогда только хотела оплатить, Паша, но на нас танк наехал, - скромно поправила она.

Кирной, не обращая внимания на ее уточнения, продолжал:

- Вот Янка претендует на предводителя отряда папуасов, господа, а посмотрите, что она на себя напялила: красные брюки, красная куртка и шапочка красная. Это уже не Янка, а обыкновенная мишень для первого снайпера. Вы же в джунглях, мадам.

- Господи, как я не врубилась сама! Ну, блин, снайперы появились.

Янка стала лихорадочно переодеваться в тряпки приглушенных тонов.

- А у Бедной Лизы на заднице красный лягушонок, аппликация, - встревожилась Пончик, поворачивая девушку.

- Я его сейчас зеленкой замажу, - чуть не плача, залепетала та, - или фломастером.

Кирной оценивающе взглянул на аппликацию и махнул рукой:

- Ничего страшного, пойдет, на всякий случай реже к Белому Дому задом поворачивайся.

Через полчаса отряд “папуасов” выступил на поддержку демократии. Возле первых комков Кирной на Леночкины деньги закупил все необходимое в таких случаях для отряда: вино, сок, еду и сигареты.

- Бинты есть? - спросил он сурово коммерсанта, - к Белому Дому едем…

- К сожалению, есть только женские гигиенические пакеты, - с готовностью ответил тот, - но они тоже пойдут, на всякий случай.

- Верно говоришь, чего тут, судьба демократии поставлена на карту, давай шесть штук.

- Зачем шесть? У нас же четыре женщины, - удивилась Бедная Лиза.

Кирной досадливо бросил:

- Терминальчик, объясните, пожалуйста, вашей подопечной, что эти пакеты в критический момент могут вполне послужить тампонами на раны от пуль снайперов. Вообще, о чем ты думаешь, девушка! Предлагаю отправить ее в тыл, пока не поздно!

- Я больше не буду! - вскричала та.

Янка остановила микроавтобус, и вся компания в нем разместилась.

В связи с гигиеническими пакетами Янка рассказала друзьям смешную историю про то, как она недавно встретила возле метро мужчину, того самого, что впарил попугая Мастера.

- Ага, попался, Мастер и Маргарита! - вскричала она, схватив его за рукав плаща, - забирай своего дурака с менструацией и гони деньги!

Перепуганный мужчина рвался ко входу в метро и бормотал:

- Извините, я забыл вам сказать: Мастеру надо хотя бы раз в месяц бросать в клетку гигиенический пакет. Щипать эти пакеты его любимое занятие. Я забыл вам сказать, извините, я думал, вы сами догадаетесь…

- До чего я должна была догадаться, блин, до того, что у твоего попугая проблемные дни? До этого я должна была догадаться? Гони деньги, или я сейчас милицию позову! - духарилась она. Продавец попугая вдруг побледнел, закатил глаза и стал медленно оседать на пол прямо перед контролершей метро. Янка испугалась, отпустила его рукав и заозиралась по сторонам, ища подмогу. Тут мужчина, почувствовав свободу, подпрыгнул словно кенгуру, пролетел мимо контролерши не показав проездного и сломя голову помчался вниз по эскалатору.

Разъяренная Янка, поняв, что ее надули, бросилась было следом, но на нее навалилась всем корпусом тучная контролерша.

- Стой, плати за двоих, - закричала она и засвистела в свисток, подзывая милиционера.

- Ну и что, заплатила? - спросила Леночка.

- Черта с два! Я им сказала, что тот тип у меня кошелек спер.

- Кстати, где твой зверинец, что-то я ни Дуньку, ни Мастера не видела, - поинтересовалась Леночка.

- Они у Бедной Лизы гостят. А то Юрию Гагарину не с кем поиграть.

- Ты что, обалдела! - вскричала Лена, - как ты могла малыша одного дома оставить. А ну, остановите автобус!

Автобус останавливать не стали, потому что выяснилось, что с Юриком сидит Ирина Николаевна.

- А я думаю, куда они с Иришкой запропастились?! - успокоилась Леночка. - Ну, твой Мастер мою маму, конечно, потрясет, - добавила она, хмыкнув.

Примерно за километр от гостиницы “Украина” водитель притормозил и сказал, что дальше не поедет. Друзья пешком отправились к Белому Дому. По краям проспекта и на мосту стояли танки, бронетранспортеры, военная техника была покрыта тентами, выглядывали лица молоденьких бойцов. В их глазах Леночка заметила сосредоточенность и какую-то деловитость, какой не было в августе 91-го. Впереди слышны были автоматные очереди и отдельные выстрелы, но гражданских никто не задерживал, и они свободно прохаживались вокруг. В них не было восторженной эйфории. Они скорее напоминали Леночке погорельских зевак, собравшихся поглазеть на пожарчик, а не тушить его. Не только в окружающих, но и в себе она почувствовала перемену. Сердце ныло и сжималось при каждом выстреле. Толпы людей переговаривались меж собой вполголоса, как в прихожей дома, где лежит покойник. И она вдруг поняла, что никто уже не сможет помешать адской машине, набирающей обороты.

Стрельба усиливалась с каждым часом. Хоть Янка и объявила себя командиром отряда, но на самом деле руководил Паша.

Он настоял, чтоб их компания прибилась к группе, где были матери и маленькие дети. Резонно заметив, что снайперы по детям палить не станут. Паша расположил на деревянном ящике вино и закуску, деловито разлил по бумажным стаканчикам марочный вермут, предложив выпить не чокаясь в виду трагичности момента. Вермут немного снял напряжение, нервная дрожь прошла, и Леночка огляделась вокруг с любопытством. Шагах в десяти от нее длинноногая кокетка закалывала свои светлые кудри, но заколка сломалась в ее ладони. Девица была молоденькая, хорошенькая и хмельная. Она с досадой отшвырнула сломанную вещицу. Кто-то, проходивший мимо, сунул ей недопитую бутылку коньяка. Потом Леночка потеряла ее из виду, но опять натолкнулась взглядом минут через сорок – та уже была сильно под шафе. Что-то развязно выкрикивала, показывая рукой в сторону Белого Дома. К ней подошел офицер в полковничьих погонах и попытался увести поближе к толпе зевак. Дальнейшие события прошли перед глазами Лены как в немом фильме: кокетка вдруг резко вскинула обе руки вверх, и какая-то сила бросила ее прямо на офицера. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Девушка, словно переломившись пополам, упала как-то вперед и чуть боком к ногам офицера и свернулась калачиком. Тот нагнулся над ней, что-то закричал, замахал рукой, зовя на помощь. Светлое платье девушки стало быстро окрашиваться в красный цвет. Подбежали двое в белых халатах. Один, быстро орудуя ножницами, располосовал одежду раненной, и она обнаженная лежала на своих искромсанных окровавленных лоскутьях.