…за исключением «Избяных песен», которые я ценю ипризнаю…— Речь идет о цикле из четырнадцати стихотворений Клюева, напечатанном в Ск-2; см. также п. 114 и коммент. к нему.

…«прекраснейшему»…— Так Клюев именовал Есенина и в посвящении к стихотворению «Оттого в глазах моих просинь…» («Прекраснейшему из сынов крещеного царства, крестьянину Рязанской губернии поэту Сергею Есенину» — Ск-1, с. 105), и в дарственной надписи на своей фотографии (текст — Письма, 318).

…«белый светСережа, сКитоврасом схожий»…— Строки из клюевской «Ёлушки-сестрицы…», приведенные по памяти. В пояснении, имеющемся в черновом автографе (см. его выше в текстологическом коммент.), Есенин вспоминает и другие строки этого же стихотворения. Ср.: Белый цвет Сережа, С Китоврасом схожий, Разлюбил мой сказ! · · · Тяжко, светик, тяжко! Вся в крови рубашка… Где ты, Углич мой?.. Жертва Годунова, Я в глуши еловой Восприму покой. (Еж. ж., 1917, № 11/12, нояб. — дек., стб. 6).

«Я яровчатый стих» — В «Песни Солнценосца»: Я — песноводный жених, Русский, яровчатый стих! (Ск-2, с. 13).

«Приложитесь ко мне, братья» противно моему нутру…— Строка из стихотворения Клюева «Новый псалом» (Еж. ж., 1917, № 1, янв., стб. 56; впоследствии печаталось под загл. «Поддонный псалом»). Однако в статье «Отчее слово», опубликованной через три с небольшим месяца (Зн. тр., 1918, 5 апр. (23 <марта>), № 172), начинающаяся этой строкой строфа: Приложитесь ко мне, братья, К язвам рук моих и ног, Боль духовного зачатья Рождеством я перемог… — цитируется автором вполне сочувственно (см. наст. изд., т. 5, с. 182–183). О возможных причинах резкой смены оценок см. в кн. «О, Русь, взмахни крылами… Есенинский сб.: Вып. 1», М., 1994, с. 110–111.

…хочет выплеснуться из тела и прокусить чрево небу…— Ср. со строками поэмы «Октоих»: И облак желтоклыкий Прокусит млечный пуп. И вывалится чрево Испепелить бразды… (Наст. изд., т. 2, с. 45).

В письме, однако, автор говорит уже не о каком-то «облаке», а о себе, что по сути предвосхищает императивы, вскоре пронизавшие его поэму «Инония»: «остригу» (твердь), «раскушу» (месяц, как орех), «млечный прокушу покров» и т. д. и т. п. Вполне вероятно, что письмо было написано в дни начала работы над поэмой (см. также наст. изд., т. 2, с. 343–345).

…сдвинуть ~ государя с Николая на овин, а.…— Иронический намек на строки стихотворения Клюева «Февраль» («Двенадцать месяцев в году…»): Овин — пшеничный государь В венце из хлебных звезд. (Ск-2, с. 14; Зн. тр., 1917, 28 дек., № 105). Многоточие после союза «а» — авторское: фраза намеренно оборвана Есениным.

…оставлю это для «лицезрения в печати», кажется, Андрей Белый ждет уже…— т. е. ждет опубликования поэм Есенина «Октоих» и «Пришествие», посланных ему Ивановым-Разумником 9 и 16 нояб. 1917 г. соответственно (Письма, 314, 315). Возможно, критик выполнил просьбу Белого от 19 дек.: «Поблагодарите от меня Есенина за поэму <„Пришествие“>. Очень понравилась» (Письма, 315), и эти слова вспомнились здесь Есенину.

В моем посвящении Клюеву я назвал его середним братом…— Речь идет о стихотворении «О Русь, взмахни крылами…», в первой публикации (Ск-2, с. 178) озаглавленное «Николаю Клюеву»:…с снегов и ветра, Из монастырских врат, Идет одетый светом Его <Кольцова> середний брат.

…из чисел 109, 34 и 22. — Эти числа означают почти точный «возраст» героев стихотворения и самого автора (А. Кольцов родился в 1809 г., Клюев — в 1884 г., а Есенин — в 1895 г.) на момент создания произведения.

Значение среднего в «Коньке-горбунке» ~ «Так и сяк». — Речь идет о строке из сказки П. П. Ершова «Конек-горбунок» (1834): «Средний сын и так и сяк».

Поэтому я и сказал: «Он весь в резьбе молвы», — то есть в пересказе сказанных. Только изограф, но не открыватель. — Начиная с этого времени в моменты недовольства Клюевым Есенин повторял эту оценку его творческой личности не раз. Через несколько дней такие же есенинские слова записал в свой дневник после беседы с ним А. Блок (Восп., 1, 175). Через три с лишним года Есенин напишет Иванову-Разумнику, что «Клюев поет Россию по книжным летописям» (п. 108). Тем не менее в более спокойные времена пристрастные суждения о Клюеве сменялись у Есенина на объективные. В 1924 г. он писал В. Чернявскому: «Отними……… Клюева, Блока…… — что же у меня останется? Хрен да трубка, как у турецкого святого» (Восп., 1, 215).

…«сшибаю камнем месяц»…— Из девятой строфы стихотворения «О Русь, взмахни крылами…»: Сшибаю камнем месяц И на немую дрожь Бросаю, в небо свесясь, Из голенища нож.

…с Серафимом Саровским, с которым он <Клюев> так носится…— Возможно, навеяно строками клюевской «Красной песни» (о ней см. выше): Китеж-град, ладан Саровских сосен — Вот наш рай вожделенный, родной.

Говорю ~ неиз ущемления ~ моим «созвучновторит»…— Имеется в виду следующее место из статьи Иванова-Разумника «Две России»: «…народный поэт <Клюев> <…> знает и верит, что „алмазный плуг подымет ярь волхвующих борозд“. И другой поэт <Есенин> созвучно первому повторяет: „Пой, зови и требуй скрытые брега!“— знает он, что „гибельной свободы в этом мире нет“…» (Ск-2, с. 223; выделено комментатором; критик цитирует стихотворение Клюева «Февраль» и поэму Есенина «Отчарь»).

…Слово, которое не золотится, а проклевывается ~ птенцом…— См. в поэме «Преображение»: «светлый гость» Как яйцо, нам сбросит слово С проклевавшимся птенцом. (Наст. изд., т. 2, с. 56).

Но ср. также: Я сегодня снесся, как курица, Золотым словесным яйцом. («Инония»; наст. изд., т. 2, с. 62).

…«Преображение» мое ~ будет напечатано в другом месте. — Это намерение не осуществилось: первые публикации поэмы состоялись в изданиях, которые вел Иванов-Разумник. Это — Зн. тр. (1918, 13 апр., № 179) и журн. «Наш путь» (Пг., 1918, № 1, апр.).

Колпинская ул. 2 — Неточность: адресат жил в доме № 20.

87. А. Белому. До 9 марта 1918 г. (с. 101). — Есенин 5 (1962), с. 130.

Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. А. Белого).

Датируется по воспоминаниям П. А. Кузько (см. ниже), в архиве которого сохранилось.

Письмо не было получено адресатом.

Дорогой Борис Николаевич! — Это вполне традиционное обращение вовсе не является здесь чисто формальным. Есенин познакомился с Белым в Царском Селе на квартире Иванова-Разумника в февр. 1917 г. (отмечено в «Раккурсе к дневнику» А. Белого — РГАЛИ, ф. 53, оп. 1, ед. хр. 100, л. 84 об.). Свое выступление на вечере памяти Есенина (2 янв. 1928 г., Москва, 2-й МХТ) Белый начал так: «Мне очень дорог тот образ Есенина, как он вырисовался передо мной. Еще до революции, в 1916 <точнее — в 1917> году, меня поразила одна черта, которая потом проходила сквозь все воспоминания и все разговоры. Это — необычайная доброта, необычайная мягкость, необычайная чуткость и повышенная деликатность. Так он был повернут ко мне, писателю другой школы, другого возраста, и всегда меня поражала эта повышенная душевная чуткость» (Восп.-95, с. 186). Сам Есенин неизменно подчеркивал, насколько значимо для него было общение с Белым, оказавшим на него «громадное личное влияние» (есенинские слова в записи И. Н. Розанова: Розанов, с. 16; см. также наст. изд., т. 7, кн. 1). Для тех, кто знал их обоих, это было очевидно: напр., Блок после встречи с Есениным записал в дневнике (4 янв. 1918 г.): «…вообще — напев А. Белого — при чтении стихов и в жестах, и в разговоре» (Восп., 1, 175).

Направляю к Вам ~ Кузько. — О своем знакомстве с Есениным П. А. Кузько вспоминал: «…я <…> работал в Народном Комиссариате продовольствия. В конце января 1918 года вновь назначенный нарком продовольствия А. Д. Цюрупа поручил мне прикрепить к секретариату коллегии несколько машинисток из числа тех, которые только что были избраны для комиссариата.

Через два-три дня ко мне подошла одна из новых машинисток, молодая интересная женщина, и спросила: