Так единственного оставшегося свидетеля церковь поспешила тоже переправить за границу. Сомнений не оставалось: Эбара Ясуко знала тайну Торбэка, и святые отцы побоялись оставить ее в Японии.

Сано поехал в город.

Да, жаль, что упустили Торбэка. Но каковы святые отцы! Сумели обвести вокруг пальца не только полицию и прессу, но и всю страну.

За рощей мелькнула церковная башня с золотым крестом. Крест ослепительно сверкал в лучах летнего солнца. Сельский пейзаж, похожий на картины старых европейских мастеров. Казалось, из храма вот-вот польется торжественное песнопение и раздастся праздничный колокольный звон.

Сано не хотелось возвращаться в свою редакцию.

Речка Генпакудзи, где нашли убитую, была не так далеко. Что-то потянуло его к этому месту, и он попросил шофера поехать туда.

Сано вышел из машины у моста. Отсюда были видны красные ворота синтоистского храма. А кругом простирался лес.

Под мостом все так же текла мутная, грязно-серая вода. Как раз в этом месте нашли плащ и зонтик убитой.

Сано огляделся. Неподалеку, где речка делала легкий изгиб, он увидел мужчину. Тот стоял у самой воды.

Сутулый, ничем не примечательный человек. Сано торопливо зашагал к нему и вдруг с удивлением воскликнул:

— Фудзи-сан!

Сыщик не обернулся, он стоял неподвижно, устремив взгляд в мутную воду.

Сапо был тронут до слез.

— Фудзи-сан! — снова окликнул Сано сыщика, подойдя к нему вплотную.

Только тут Фудзисава оглянулся.

— A-а, это ты…

Сано прекрасно понимал душевное состояние сыщика. Фудзисава тоже, видно, потянуло сюда…

Минут десять они стояли молча… Мутная вода текла медленно, изредка пузырясь и образуя небольшие водовороты.

— Фудзи-сан, — сказал Сано, не отрывая взгляда от речки, — значит, все?

— Все, — коротко ответил сыщик.

— Но теперь-то вы бы уже могли сказать мне… — заговорил снова Сано.

— Нет, не могу! — буркнул Фудзисава.

— Так ведь он же убежал, и даже вы не в силах его догнать. Какой же смысл теперь скрывать? Расскажите…

— Не могу, — повторил Фудзисава.

Они не смотрели друг на друга. Сыщик все так же не отрывал взгляда от воды.

— Где убили Сэцуко?

— Не знаю.

— Ну что ж, в таком случае я вам расскажу. Ее держали в заточении в доме Окамура, спекулянта и контрабандиста, который был в сговоре с церковью. Дом этот находится между станцией О. и этой речкой. Там ее держали два дня…

Сано говорил, как бы самому себе, не обращая внимания на сыщика. Просто он не мог сейчас молчать.

— Девушка стала стюардессой на международной линии Токио — Гонконг и тем самым подписала себе смертный приговор. А Торбэк был казначеем в церкви. В его обязанности входило, между прочим, поддерживать связь с дельцами «черного рынка». Вот и получается, что, став казначеем, он тоже предрешил свою судьбу.

Вдали по дороге медленно проехал автобус.

— Затем появился делец «черного рынка», иностранец, — продолжал Сано. — Он приказал Торбэку привлечь к делу Сэцуко, чтобы она перевозила наркотики в самолете. Этот человек крепко, видно, держал в своих руках святых отцов. От него зависело благополучие церкви. И Торбэк стал уговаривать свою возлюбленную Сэцуко согласиться на такую роль. Но против ожидания девушка отказалась. Она не подозревала о темных делишках своего милого. Наверно, ей было очень тяжело, по простоте душевной она подумала, что ее патер продал душу дьяволу. Торбэк сообщил обо всем тому дельцу, и тот все решил очень просто — упрямую девчонку убрать. Не оставлять же ее в живых, если она знает их тайну. Торбэку пришлось подчиниться, и он дал слово ликвидировать Сэцуко.

По мосту прошла крестьянка с мотыгой на плечах.

— И он завлекает девушку в дом Окамура. Очевидно, Торбэк вызвал Сэцуко тем срочным письмом. Бедняжка, ничего не подозревая, отправляется в дом Окамура, как ее просил Торбэк.

Фудзисава устало присел на корточки. А Сано продолжал:

— Потом он выбирает удобный момент и пытается ее задушить. Перепуганная Сэцуко выскакивает из машины. Священник бежит за ней. Но крикнуть она не может. Она ведь любит его. Видно, до последней минуты она не могла поверить в происходящее, потому и не позвала на помощь. Наверно, поэтому в ту ночь никто не слышал ее криков.

Ей некуда деваться. Впереди — река. Она прыгает в нее с насыпи. Но тут мелко. Торбэк бросается следом за пей. Девушка пытается бежать. Он хватает ее за рукав и срывает с нее плащ. Поэтому один рукав у плаща и был вывернут. Она вырывается и снова бежит. Бежит вниз по течению всего еще каких-нибудь двадцать метров. Бежит именно туда, куда вы сейчас смотрите. В этот момент Торбэк настигает ее. Она в его руках. О, у него длинные руки, не такие, как у японцев. И он душит ее. Потом Торбэк возвращается к машине. На сиденье валяется зонтик. Он выбрасывает его в речку. И вот «рено» уже мчится к дому Эбара Ясуко. Там он переодевается… Эту Ясуко тоже отправляют из Японии, чтобы здесь не оставалось свидетелей. Ну как, похоже на правду?

Фудзисава встал и растер затекшие колени.

— Что ж, довольно гладко, — ответил он. — Но как бы это ни выглядело убедительно, прямых улик все равно нет. Понимаешь ты, нету их, прямых улик… Улики, улики… Дали бы мне этого святого отца денька на два, он бы у меня заговорил!.. А так, улик нет, и преступник скрылся. И ничего, понимаешь, ничего нельзя поделать… — Он помолчал, а потом добавил: — Ну и жарища сегодня! Смотри, берега будто колышутся…

Сано, прищурившись, посмотрел по сторонам. Солнце пекло нещадно. Над рекой повисло знойное марево. И в этом мареве казалось, что берега дрожат.

— Что же получается, — сказал Сано, — выходит, полиция потерпела поражение по всем статьям?

— Как тебе сказать… Пожалуй, все-таки не по всем. Кое-кто на этом деле заработал. А мы действительно остались с носом…

Слова детектива Сано вспомнил через месяц.

Более ста служащих международной авиакомпании ЕАА были уволены по подозрению в контрабандной торговле. В газетах снова поднялась шумиха. Тут вспомнили, что убитая работала в этой же авиакомпании, и многие решили, что здесь не все чисто…

Из доклада Интерпола, предназначенного для определенного круга, лишь через месяц стало известно следующие:

«В ходе расследования дела об убийстве стюардессы Икута Сэцуко выяснилось, что более ста двадцати служащих международной авиакомпании ЕАА занимались контрабандной торговлей. Расследовать это дело начал департамент полиции, который позже обратился в Интерпол. Представитель японской полиции принимал участие в заседаниях Интерпола в Париже. Кроме того, японские официальные органы послали соответствующую информацию в министерство иностранных дел и в министерство внутренних дел одной заинтересованной державы.

Власти этой страны и предприняли проверку служащих авиакомпании ЕАА. Проверка проводилась секретно и как бы по инициативе самой компании. Таким образом, честь этой компании была сохранена. В результате удалось раскрыть существование небывалой по своим масштабам организации, занимавшейся контрабандной торговлей. Предметом контрабанды являлись наркотики, переправляемые из Гонконга и Макао, а также нефрит, драгоценные камни, золото и платина.

Дирекция ЕАА по предписанию прокуратуры и полицейских органов уволила нескольких пилотов и около ста служащих. Более многочисленные увольнения привели бы к нежелательным последствиям.

В связи с этим мы высоко оцепили работу японской полиции…»

Однако эти заслуги японской полиции и лестные отзывы в ее адрес касались только небольшого круга лиц. А вот позор, который покрыл ее деятельность в связи с расследованием убийства стюардессы, стал достоянием широкой общественности. И пятно это еще долго не будет смыто.

Maцумото Сэйтё (настоящее имя писателя Киёхару) родился в 1909 году в Японии, в префектуре Фукуока. После окончания школы Мацумото становится типографским рабочим, а в 1943 году его мобилизуют в армию, где он служит солдатом санитарного батальона Писать он начал поздно, в возрасте сорока лет. Первым его литературным произведением был исторический рассказ с детективным сюжетом — «Денежные знаки Саго». Этот рассказ сразу принес автору широкую известность. А в 1952 году за книгу «Дневник, найденный в Кокуре» ему присуждают высшую литературную награду — премию имени Акутагавы, классика японской литературы XX века.