— Врешь небось.

— Честное слово, я кое-что выяснил.

— Ну, ладно, пойдем.

Они зашагали к парку Хибия.

— Ты хоть рядом не иди. Увидят меня с газетной ищейкой, хлопот не оберешься.

У небольшого кафе они остановились.

— Может, сюда зайдем? — предложил Сано.

— Давай.

Они заняли свободный столик, и Сано заказал две порции мороженого.

— Что-то ты сегодня расщедрился! — улыбнулся Фудзисава. — Но должен тебя предупредить, что я за себя плачу сам. Терпеть не могу угощаться на ваши деньги.

— Как хотите… Так вот, я действительно кое-что узнал интересное.

— А мы по-прежнему топчемся на одном месте.

— Ну тогда слушайте. Консервированные свежие грибы были куплены на базаре у станции О. Это вы мне сообщили. Однако слушайте дальше. Убитую нашли в речке Генпакудзи, но никто не знал, где ее прятали два дня. Так? Показания Торбэка ничего нового не дали. Так?

— Так.

— Значит, оставалось одно: самим установить это место. Вот я и решил, что это должно быть где-нибудь между станцией и местом происшествия.

— Ну, допустим.

— Так вот, в этом районе есть тихий квартал фешенебельных особняков. Там я обыскивал каждый куст…

Сано хотел уловить выражение лица сыщика, но тот низко склонился над мороженым и лица его почти не было видно.

— И там, — продолжал Сано, — нашелся один весьма подозрительный дом. Об этом я и хотел вам рассказать.

Фудзисава ничего не сказал, и Сано добавил:

— Из этого дома хозяин выехал сразу после убийства, а там не часто меняют квартиры. Конечно, может, это случайность, но дело в том, что в этом доме жил человек, о котором никто ничего определенного сказать не может.

Фудзисава молча продолжал есть мороженое. Казалось, сообщение Сано его ничуть не интересует.

— У одного мясника, поставлявшего в этот дом продукты, я узнал, что фамилия бывшего хозяина Окамура.

Сано внимательно посмотрел на Фудзисава. У сыщика на лице не дрогнул ни один мускул.

— Мясник, — продолжал Сано, — всего только неделю поставлял продукты в этот дом, потом ему отказали. Другому мяснику через неделю отказали тоже, и так всем лавочникам. В общем у всех поставщиков продукты брали только в течение недели. Правда, странно? Это уже не похоже на простую случайность. Тут есть над чем задуматься. А вы как считаете?

Сыщик вытер губы бумажной салфеткой.

— Что ж, пожалуй, любопытно, — равнодушно произнес он.

— Значит, вас это не очень заинтересовало?

— Не особенно, — вяло ответил сыщик.

— Но ведь полиция еще не знает, куда упрятали девушку за два дня до убийства?

— Нет.

— Тогда мое сообщение должно вас заинтересовать. Может, следует бывшего хозяина дома проверить?

— Вообще-то, конечно, можно.

— Вот будет сенсация, если мои предположения оправдаются.

Сано из кожи лез вон, стараясь расположить к себе сыщика.

— Что ж, пожалуй, и домой пора, — сказал Фудзисава, поднимаясь из-за стола. Он достал деньги и за свою порцию мороженого уплатил сам.

Поднялся и Сано, он выглядел разочарованным.

На город спускались сумерки. Сано и Фудзисава направились к выходу. Неоновые рекламы уже начали свою борьбу с темнотой. И вдруг Фудзисава наклонился к уху Сано.

— Так и быть, тебе я скажу.

— ?

— Про Окамура. Ты ведь не знаешь, что это за гусь?

Сано удивленно поднял брови.

— Окамура — бывший прихожанин церкви святого Гильома. Церковь эта когда-то занималась спекуляцией сахаром. Полицейский участок М. возбудил против нее тогда дело. Вот в этих махинациях с сахаром был замешан и Окамура…

Сано внимательно слушал сыщика.

— Правда, тогда он вышел сухим из воды, по заниматься темными делишками не бросил. Потом ои стал птицей покрупнее. Официально считается мелким предпринимателем, владеет небольшим заводиком, а фактически занимается торговлей наркотиками заодно со святыми отцами.

Сано в изумлении остановился.

— Вот так-то! Смотри только, никому ни слова. Ну, а теперь — пока! — И Фудзисава направился к трамвайной остановке.

Сано решил еще раз побывать у Эбара Ясуко.

Он знал, что проникнуть к ней в дом невозможно, и решил сначала наведаться к ее соседу-студенту. Этот парень, наверно, поможет узнать, что поделывает сейчас госпожа Эбара.

Сано поехал на редакционной машине, но в переулок не стал въезжать и оставил ее на шоссе.

Дверь Сано открыла уже немолодая женщина. Вероятно, мать студента. За ней вышел и сам студент.

— Здравствуйте. Вы меня не узнаете? Мне тогда ваша информация очень пригодилась, — сказал Сано.

— Ну как же, конечно, узнал, — ответил студент, — значит, говорите, пригодилась?

— Да, вы мне очень помогли, — поблагодарил Сано. — Но не произошло ли с тех пор каких-нибудь изменений?

— Как вам сказать… Во всяком случае, Эбара-сан, видно, соблюдает осторожность, она очень редко выходит из дому. Ведь после вашего посещения газеты подняли большой шум, — ответил студент.

— Сейчас, кажется, ее нет дома?

— Знаете, никогда точно не знаешь, дома она или нет. У нее все двери на запоре, если она даже и дома.

— Она по-прежнему продолжает работать над переводом библии?

— Не знаю. В последнее время отец Билье что-то перестал у нее бывать. А раньше ездил чуть ли не каждый день, даже ночью. Но как только газеты стали писать о церкви, больше он здесь не показывается. Так что она теперь сидит одна.

— Чем же она занимается?

— Кажется, распродает вещи. Раньше жила на широкую ногу, а теперь совсем притихла.

— Любопытно, что же, она обеднела, что ли?

— Не знаю, но наверняка не разбогатела. Вероятно, попик перестал снабжать ее деньгами. Может, поэтому и продает вещи.

Что же, это вполне естественно, ведь она нигде не работает, подумал Сано. Но он ошибался, Ясуко продавала вещи совсем по другой причине.

Ланкастер зашел в ночной клуб.

Здесь коммерсант пользовался большим почетом — он умел красиво тратить деньги. На первом этаже клуба был танцевальный зал. Оттуда доносилась музыка. А на втором этаже, в ресторане, было тихо. Кроме Ланкастера, здесь было еще пять-шесть посетителей. Всё иностранцы.

Они в основном и посещали этот клуб.

Зазвонил телефон, стоявший в углу зала. Бой поднял трубку, выслушал, затем подошел к коммерсанту.

— Господин Ланкастер, вас к телефону.

Ланкастер сразу поднялся. Он явно ждал этого звонка.

— У телефона, — сказал коммерсант, взяв трубку. Он сразу узнал голос отца Билье. — Я ждал твоего звонка.

— Я немного опоздал.

— Как там Торбэк? — понизив голос, спросил Ланкастер.

— Это уже мертвая лошадка, — ответил Билье. — Ты что там, развлекаешься?

— Нет, просто и твой и мой телефон стали опасными, — ответил Ланкастер. — Поэтому я и попросил тебя позвонить сюда.

— Какое-нибудь срочное дело?

— Ты мое письмо получил? — не отвечая на вопрос, спросил Ланкастер.

— Получил. Ты когда уезжаешь?

— Через час.

— Через час? Вот это здорово! Что так поспешно?

— Так надо. А то того и гляди огонь на меня перекинется.

— Куда же теперь?

— По всей вероятности, в Каир. Во всяком случае, в визе указан Каир.

Билье не ответил.

— Как только прибуду на место, вышлю указания. Понял?

— Да, да.

— Кстати, как у вас там?

— Операция проходит гладко. Департамент полиции еще придет к нам на поклон и попросит, чтобы мы отправили Торбэка на родину! Один видный человек взялся все уладить. Думаю, через два-три дня Торбэк уедет. Мы уже запросили для него визу в министерстве иностранных дел.

— Кто там этим занимается?

— Наш прихожанин, да благословит его господь.

— Что вы собираетесь делать с Торбэком, когда он вернется на родину?

— Вероятно, он предстанет перед церковным судом.

— Хм…

— А как же? Раз дал маху, отвечай по всей строгости.

— А что решит суд, как по-твоему?